Фролов вновь попытался что-то возразить, но Диана в сердцах резко отвернулась к окну, и он осекся.

Прошло несколько долгих, мучительных минут, и лишь после того женщина заговорила. И по мере того как она открывала перед Фроловым все то, что не давало ей спокойно спать по ночам вот уже столько дней, Петр Федорович внимал ей с тревогой и все возрастающим изумлением.

Мы же теперь прочтем некое письмо, написанное и отправленное еще зимою, которое, в сущности, и стало главною — и тайною! — причиной приезда Прекрасной Охотницы Дарьи Арбениной в Казань. Именно его рукописная копия лежала сейчас в конверте меж страниц книги, ставшей в последнее время для госпожи Арбениной буквально настольною книгой.

Это было французское издание «Тщательных наставлений по стрелковому делу» полковника бельгийской армии Эжена Труайе, признанного мастера стрельбы и авторитетного знатока лучших систем огнестрельного оружия во всем мире.

При чем здесь стрелковое дело и откуда у светской дамы из столицы столь причудливые интересы, станет известно из уже упомянутого письма.

Вот оно:

Копия с письма, вынутого из почтового ящика.

Копия с надписи на конверте:

Об этом, пусть и не вполне дословно и опустив некоторые подробности, и поведала Дарья Михайловна Арбенина Петру Федоровичу Фролову Чем повергла того в первую минуту в еще большее изумление, а затем — в совершеннейшее смятение.

— Ну, довольно, теперь вы знаете все. Откроем карты, сударь! — решительно бросила Прекрасная Охотница. — Как вы уже поняли, в Казани нынче готовится покушение на самого государя. Мой долг — предотвратить сие преступление еще в корне, причем, во что бы то ни стало. Именно потому я здесь.

— Господи… Диана Михайловна… голубушка, — прошептал Фролов. — Да как же так? Кто вы есть на самом-то деле?

Фролов во все глаза смотрел на даму из Петербурга. По всему было заметно, что он до сих пор еще не до конца переварил услышанную весть, неслыханную и невероятную. И, конечно же, был изрядно заинтригован тем, что столь поразительный факт ему довелось услышать из прекрасных уст той, от которой Петр Федорович уж никак не ожидал узнать ничего подобного.

— Кто вы?

— Слуга государя, — тихо ответила женщина.

— Вы??

— Обязанная ему столь многим, что с этим покуда еще не сравнится то малое, чем я ему служу.

— Женщина — и на службе? — недоверчиво протянул Фролов.

— Как и все мы, дворяне, — убежденно произнесла Арбенина. — К тому же наш род имеет древние корни. Мои предки служили российским царям верой и правдой. Потому и я, потомственная Арбенина, не вижу веских причин, отчего бы и женщине не послужить императорскому трону не за живот, а за совесть.

— Но ведь это… что в письме, — Фролов на мгновение замялся. — Это же ведомство исключительно секретной части. Третье отделение… тайная полиция…

— Конечно, — кивнула Прекрасная Охотница. — С тою лишь разницей, что я не состою официально на службе в Жандармском корпусе. А значит, не числюсь в списках и не получаю, так сказать, пайкового и котлового довольствия.

На последней фразе Прекрасная Охотница слегка усмехнулась.

— Это просто… невероятно!

Охотница смерила ироническим взглядом стрелка.

— Я женщина особенная, Петр Федорович. Как вы, должно быть, уже имели случай убедиться, — заметила она. И сделала жест, словно снимает со своей прелестной головки яблоко-мишень.

Фролов лишь руками развел от замешательства, раздираемый противоречивыми чувствами.

— Оттого и состою при особенных поручениях, — вдругорядь усмехнулась Арбенина. — Вы же человек умный, Петр Федорович. Вспомните государя императора, Париж, Польшу, наконец… Полагаете, в этом мире еще случаются чудеса?

— Когда речь идет о самодержце Александре Втором Освободителе — навряд ли, — после некоторого размышления ответил стрелок. И чуть сощурил задумчивые, умные глаза.

— Так, значит, говорите — Париж, сударыня… охотница?

— Да, — спокойно кивнула Арбенина. — Хотя все-таки скорее — охранительница. И сначала был Летний сад.

Солнечным днем 4 апреля 1866 года российский император Александр II Освободитель отправился на давно привычную прогулку с племянниками в Летний сад. После чего подумывал наведаться в Зимний дворец, где изредка встречался с Екатериной Долгоруковой в бывшем кабинете Николая I. В кабинете имелись отдельный вход и потайная лестница, соединявшая с личными апартаментами самого Александра.

По этой причине он находился в прекраснейшем настроении духа.

Насладившись свежим воздухом и завершив гуляние, самодержец вышел за ворота, чтобы сесть в коляску. Он уже садился, когда из толпы зевак, с любопытством взиравших на прогулку государя, неожиданно вышел молодой человек с бледным лицом. В мгновение ока юноша выхватил из кармана револьвер и направил его прямо в грудь российского императора!

— Нападение было абсолютно неожиданным, — покачала головою Арбенина. — По всем статьям дело должно было окончиться трагически. Если бы не тот картузник…

При этих словах она загадочно улыбнулась.

Газеты тех лет писали, что императора-самодержца спасла только чистая случайность. Стоявший поблизости крестьянин Осип Комиссаров успел ударить убийцу по руке. Пистолет качнуло, и пуля пролетела мимо. Второго выстрела произвести он уже не успел. Жандармы тут же схватили покушавшегося и подвели его к экипажу императора.

— Наш царь воспитан был Жуковским, — заметила Арбенина. — Тот привил государю острую наблюдательность поэта и умение делать в любой ситуации мгновенные выводы. Император Александр сразу предположил, что покушение, скорее всего, подстроили поляки, в качестве мести за подавленный бунт.