Раиса ушла под утро. Последний раз взглянула на него, вновь позавидовала так называемой подруге и ушла. Больше она его не видела.

После ночи с Владимиром у Раисы произошла задержка. Но, учитывая, что у нее и раньше такое случалось, она особо не обратила на это внимание. С Галиной она перестала общаться, да и та не искала с ней встреч. Раиса прогуливала институт, и, чтобы хоть как-то приструнить дочь, отец пообещал купить ей машину, если она возьмется за ум.

Прошло два месяца, месячные не приходили. Раиса в тот момент ни с кем не встречалась, она пыталась учиться. Чтобы объяснить задержку, она придумала себе переутомление, авитаминоз, отсутствие секса… То, что она могла забеременеть, вообще не приходило ей в голову.

Когда месячные не начались и еще через месяц, Рая все-таки решила сходить к гинекологу. Ноги сами привели ее к маминой подруге. Можно же было сходить к любому другому врачу, но семейная привычка обращаться к знакомым и высокооплачиваемым специалистам сработала и в случае с Раей. Врач, осмотрев девушку, удивленно на нее посмотрела:

— Рай, а мама знает?

— Что я на прием пришла? Я не говорила. У меня задержки и раньше случались, — сказала Раиса, слезая с кресла.

— Одевайся. — Доктор села за свой стол и стала что-то писать.

— Анна Михайловна, что у меня?

— Что? Ты до сих пор не поняла?

— Не поняла что? — Но ужасная догадка уже пришла. — Неужели я?

— Именно, деточка. Уже больше трех месяцев.

— И что мне теперь делать?

— Рожать, что еще. Скажи парню своему. У вас, наверное, все серьезно?

— Нет. — Раису душили слезы, горло перехватило.

— Ты хочешь сказать, что все произошло случайно?

— Практически да.

— Рай, ты с ума сошла, что ли? Прости, конечно, но я тебя с детства знаю, так что могу с тобой, как с дочерью, говорить. Надо срочно сказать матери. Может, еще с парнем этим все наладится?

— Нет, он другую любит. — По щекам Раисы текли слезы. — Анна Михайловна, может, попить что? — Раиса с надеждой подняла глаза на доктора.

— Что попить? Ты соображаешь, что говоришь? И не вздумай пытаться вытравить! Умереть хочешь или инвалидом остаться? Я матери позвоню, обязательно надо ей сообщить.

Анна Михайловна набрала номер. Коротко сказала, что у Раи проблемы, причем очень серьезные. И попросила ее немедленно приехать. Они с Раисой перешли в другой кабинет. Врач отменила прием, к счастью, записавшихся на этот день было мало. Анна Михайловна налила Раисе крепкого чаю, и в полной тишине, которую нарушали только редкие всхлипывания, они стали ждать мать Раисы.

Очень скоро она приехала. Что тут началось!

Мать орала, визжала, обзывала дочь. Анна Михайловна попросила Раю выйти и попыталась успокоить Татьяну Дмитриевну. Еще минут пять Раиса слышала крики, доносящиеся из кабинета. Потом все стихло.

Минут через двадцать дверь кабинета открылась, и Анна Михайловна пригласила Раю зайти.

— Значит, так, — произнесла мама. — Ходишь в институт, пока ничего не заметно. Потом тебе дадут справку о том, что ты болеешь. Через какое-то время вернешься в институт.

— Мам, а ребенок?

— Ребенок? Тебе нужен ребенок? Ты только скажи: «Мама, я так люблю того парня, от которого залетела, что не могу без него жить. И этот ребенок — плод нашей бесконечной любви. Я хочу его оставить. Я сделаю все, чтобы малыш был счастлив». Продолжать? — мать зло взглянул на нерадивую дочь. — Ребенка оставишь в роддоме. Анна Михайловна договорится. Ему найдут хорошую семью. Или ты все-таки сама его воспитать хочешь? А может, мне его взять и воспитывать как своего? А потом через какое-то время ты еще родишь, а?

Раиса молчала, потупив глаза. Поэтому мать продолжала:

— Что ты можешь сама? Гулять? Пить? Тратить деньги? Мы упустили тебя уже давно, очень давно. Но сколько было с тобой разговоров, убеждений, слез, криков! Я не знаю, что с тобой делать. Я не знаю, как объяснить тебе, как правильно жить. Хочешь ребенка? Оставляй! Переводись на вечерний, устраивайся на работу. Поможем, но не возьмем полностью все на себя. У тебя есть отдельная квартира. Ты сейчас ее используешь исключительно для гулянок. Соседи уже телефон оборвали, жалуются на тебя, грозят, что милицию вызовут. Ну, так и живи там с малышом! Докажи всем, что ты не пустышка! В принципе это шанс для тебя наконец-то человеком стать! Ну, что надумала?

— Я не знаю, — ответила Раиса.

Она действительно не знала, что делать. Перспектива остаться одной с ребенком от человека, который никогда ее не любил и не полюбит, ее явно не устраивала.

— У тебя есть время подумать. — Мать отвернулась от Раисы и обратилась к подруге: — Ань, я с тобой позже свяжусь. Скажешь, к кому обратиться?

— Хорошо, Татьяна, конечно! Может, еще все нормализуется…

— Да, только если рассосется. Но, к сожалению, чудес не бывает. Знаешь, я готова была бы ребенка оставить, если бы знала, что он ей нужен. Но, боюсь, ей никто не нужен. И мы с отцом нужны, только чтобы деньгами снабжать. Устала я, поверь. Да, я должна понять ее, поддержать, но сил уже нет. То, что я сегодня сказала, лишь малая часть того, что есть на самом деле. Она сама себя губит. — Ее голос предательски задрожал.

Анна Михайловна обняла подругу за плечи:

— Ладно, Танюш, подумайте еще, время есть. Я помогу, если что, не волнуйся.

— Пошли, — обратилась Татьяна к дочери.

— Спасибо, Анна Михайловна, — с трудом проговорила Рая и вышла из кабинета вслед за матерью.

Последующие месяцы смешались в один бесконечный кошмар. Отец находился в длительной командировке, что несколько облегчило ситуацию. Потому что Раисе хватало и одной матери. Татьяна Дмитриевна то впадала в истерику, то, наоборот, начинала фантазировать, куда поставить кроватку, как назвать ребеночка. А сама Раиса будто превратилась в Снежную Королеву. Ей было все равно, оставит ли она ребенка в роддоме, возьмет ли.

Рая сидела дома. Живот рос, малыш толкался, а она злилась. Злилась на всех, кроме себя. Ей казалось, что весь мир ополчился на нее, такую милую, добрую и беззащитную. Она практически не разговаривала с матерью, только ела и вновь ложилась в постель. Она жалела себя, и у нее даже не возникало мысли, что можно оставить этого ребенка, можно попробовать изменить свою жизнь.

Ведь раньше у нее было все: любящие родители, которые сделали одну, но очень серьезную ошибку в жизни — слишком уж они ее любили и баловали. Рая училась в престижном вузе, одевалась гораздо лучше своих сверстников, да и вообще жила как принцесса. Но что-то в ней сломалось, не хотелось ей быть хорошей и милой. Тянуло ее в странные компании, нравились ей люди не ее круга. Почему? Никто не мог ответить на этот вопрос.

Вот и проживала она последние месяцы своей беременности в полной изоляции, с мыслями о том, чтобы побыстрее все это закончилось. Раисе вновь хотелось ощутить себя свободной, легкой, стройной, без проблем. Ей хотелось уехать отдохнуть, а потом вновь вернуться в институт. Даже мысль об институте, некогда ненавистном, грела ее. Она вдруг осознала, как хорошо ей было. Она гуляла, иногда училась. А теперь… словно клуша лежала на диване, толстая и злая!

И вот наконец тот день настал. Раиса ждала его словно освобождения.

Но если бы ей сказали, что в роддоме она встретит ту, которая принесла ей столько бед, она бы поехала в другой роддом, или бы родила дома, или уж лучше бы вообще умерла тогда. Но судьба распорядилась по-своему.

Галина в то время проходила практику и именно в том роддоме, в который привезли Раису. В тот вечер Галину попросили заменить медсестру, которой срочно надо было уйти. Галину никто не ждал, работа ей очень нравилась, так что она с радостью осталась поработать чуть дольше.

И надо же такому случиться, что в тот момент, когда акушерка вошла в кабинет главного врача, Галина как раз была у нее.

— Галочка, ну как ты? Устаешь? — спросила Серафима Григорьевна, главврач роддома.