— Да… Точно! Так, а сколько сейчас времени? Скоро пять. Пора! — Она рванулась к двери. — А ты-то здесь останешься? Может быть, мы вместе?

— Нет, нет. — Я обдумывала следующую мысль, и Люськино присутствие начинало мне мешать. — Давай-давай, отправляйся. Как только добудешь нужную информацию — сразу звякни мне на мобильник, поняла?

— Ладно!

Она подхватила сумочку, зонт и скрылась за дверью. Я снова подняла трубку телефона, позвонила нашей клиентке Марии Николаевне и кое о чем с ней договорилась. Прежде всего — попросила задержать и никуда не отпускать сегодня Лизу Шарову. Я знала, что девочка бывает у них каждый день и даже остается ночевать. А потом и сама поспешила покинуть офис, чтобы пойти по магазинам — идея, которая пришла мне в голову, требовала наличия реквизита.

Я бродила по салонам магии и лавкам, торгующим всякой колдовской мишурой, наверное, битый час, когда в сумке затренькал мобильник.

— Динка! — восторженно заверещала Люська. — Динка, ты гений! Все прошло как по писаному! Я узнала эту Аллу по твоему описанию, это она — рыжая, наглая, красивая! Явилась точно к пяти и как давай с охранником ругаться! Я, говорит, с работы пораньше отпросилась, я с начальством из-за этого поскандалила, я то, я се! Он ее убеждает — подшутил, мол, кто-то над вами. Нет сегодня в лицее никакого родительского собрания! Она прямо чуть будку ему не побила от злости. Ведьма она, ну точно, Динка — ведьма!

— Да погоди ты! А представилась-то она как?

— Ах да! Я ж тебе не сказала! Сестрой она Лизиной представилась, двоюродной сестрой! Старшей, разумеется. И знаешь, что при этом добавила? «Я ей уже давно вместо матери», во как!

— Понятно. Ладно, на сегодня все. Теперь моя очередь.

— Твоя? А что ты задумала?

— Да так, один спектакль.

— А можно мне посмотреть?

— Нет. Зрителями будут совсем другие…

Два часа спустя меня бы никто не узнал. Я потратила солидную часть полученного от нашей клиентки гонорара на то, чтобы приобрести длинное черное платье с блестками, ниспадающее складками до самого пола, жуткий парик к торчащими во все стороны седыми космами, черный же платок с бахромой — им была повязана моя голова. А также низку бус с амулетами и талисманами, какие-то магические черные шары, потрепанные карты таро, кости и четки, состоящие из двенадцати маленьких черепов. Вся эта дребедень была сейчас на моей шее, и частично гремела в большой (конечно, опять же черной!) сумке, что болталась на плече.

Надеюсь, что и макияж соответствовал: брови я насурмила черным карандашом, на веки наложила густой слой перламутра, губы жирно накрасила темно-бордовым. Получилось очень зловеще: я походила теперь то ли на городскую сумасшедшую, то ли на ведьму — вестницу с того света. Чего, собственно, я и добивалась.

В последний раз оглядев в зеркальце свое отражение, я решительно нажала кнопку звонка перед дверью квартиры, где жила Надя. Там меня уже ждали: открыли сразу.

Я сделала грозное лицо и прошла мимо обомлевшей от моей наружности Марии Николаевны прямо в квартиру.

завыла я, кружась по комнатам.

При этом старалась, как можно страшнее махать руками, трясти амулетами и вообще вести себя жутко таинственно. Не знаю, погибла ли во мне великая артистка, но от представления я неожиданно получила огромное удовольствие — кровь так и заиграла в жилах! Краем глаза я увидела Надю и Лизу, замерших на диване. Девушки смотрели на меня во все глаза и от страха тесно прижимались друг к дружке.

— Чую! — завывала я. — Чую дух темный, дыхание смрадное! Диавол в одной из вас, диавол! Изгнать надо, ибо пожрет вас чудовище, изнутри сожрет! О, чую, поселился внутри, ища, кого пожрать!

— Кто вы? — со, страхом спросила Надя. На диване она сидела с ногами, кутаясь в теплый пуховой платок. Большие, но какие-то тусклые глаза почти не выделялись на болезненно-бледном лице.

— Это колдунья… Белая колдунья, дочка! Лучшая э-э-э… специалистка в своей области, — вмешалась Мария Николаевна. — Я вызвала к нам, порчу снять и эту… ауру почистить. Мне посоветовали. Не смейтесь надо мной, девочки! Я так испугалась, когда вы нашли в комнате какие-то чужие вещи, я сразу подумала: а вдруг они заговоренные?

— Заговоренные, заговоренные, — подхватила я. — Отсюда чую — злодейский умысел, черный умысел, страшный…

Я еще покружилась немножко по комнате и остановилась возле Лизы. Девочка смотрела на меня с плохо скрываемым восторгом. Она была в точности такой, какой нам ее и описывали: тонкая длинношеяя девица с черной челкой и живыми глазами. На фоне Нади она смотрелась подвижной и быстрой кошечкой, которую стоит только поощрить — и она прыгнет к вам на колени, будет ластиться, играть. Но в случае опасности — и царапаться тоже.

— Ты! — наставила я на нее палец. — Грехов на душе много, девка, ой много у тебя грехов!

— У меня? — Лиза нервно засмеялась.

— Выйдем-ка, красавица, пошептаться бы…

— Никуда я с вами не пойду!

— Вижу! — взвыла я по новому кругу. — Вижу простор… Земля русская, широкая, деревня чистая, верующие люди там живут, без греха… Вижу, ребеночек там зародился, ангел, ангел! Но не судьба ангелу ножками землю теплую топтать… Железными крючьями волокут ангела в преисподнюю, не родится ребеночек, загубили злые люди…

Конечно, это было жестоко — все, что я говорила. Но рядом сидела бледная и погасшая Надя, едва-едва начавшая жить хорошая, добрая девушка, которая по вине вот этой Лизы — я была в этом уверена! — испытывает глубокое, мало с чем сравнимое страдание. И я должна была вернуть огонь в потухшие глаза, румянец на эти бледные щеки. Ведь была же она счастлива, пока в жизнь ее не вошла эта, уже много чего повидавшая девчонка!

— Кто, кто ребеночка загубил? Вижу, вижу, вижу… слышу, слышу, слышу…

Лиза молнией соскочила с дивана и схватила меня за руку.

— Кто вы? Чего от меня хотите?

— Моргана я, — сказала я низким голосом. — Ведьма. Дух от тебя злой идет и тяжелый, за версту чую. Порчу с тебя снять могу, много не возьму… Иначе изведешься в черной душе своей, диавол тебя сожрет! Много чего вижу я, много чего могу рассказать… Хочешь, силу тебе свою колдовскую передам? Хорошей ведьмой можешь стать, девка, цены тебе не будет… Хочешь?

— Мне? Хочу! — жарко шепнула Лиза, не отпуская моей руки.

— Так пойдем!

— Пойдем! А куда?

— Далеко не надо, мне дом покидать нельзя, колдовство еще действует, порчу снять надо… Вижу, кто порчу навел, вижу!

— Тихо! — дрогнула она. — Пойдемте…

Мы прошли на кухню, оставив позади изумленных Надю и Марию Николаевну. Для поддержания эффекта я остановилась на пороге и провела руками по воздуху, бормоча про себя только что придуманные заклинания.

На кухне я не сразу приступила к разговору. Нужно было как следует разогреть Лизу — мой расчет на то, что девчонка «поведется» на сказки о колдовстве и черно-белой магии, которые она так любила, оказался верным — и «добить» ее несколькими несложными трюками.

— Какое у тебя колечко красивое, — кивнула я на тонкое золотое кольцо с изумрудным глазком, надетое на ее безымянный палец. То самое кольцо, о котором упоминала в разговоре с братом Людмила Титова. — Кто подарил?

— Так, один человек… — помрачнела Лиза. — Не имеет значения.

— Зачем так говоришь? Имеет, ох как имеет… человек этот заговор на тебя сделал, силы лишил… Дай-ка… — Я протянула руку, требуя положить на нее кольцо. — Вот мы сейчас проверим, «чистое» оно или заговоренное!