Юная Памела отчаянно влюбилась. И не в кого-нибудь, а в самого строгого преподавателя курсов подготовки стюардесс Роджера Карсона. Казалось, симпатичный педагог не обращал на девушку никакого внимания, зато никогда не забывал придраться к ней по пустякам. Обиженная Памела решилась на отчаянный шаг и приняла ухаживания молодого пилота Чипса. Неопытная красавица не ожидала, что ее поступок повлечет за собой цепь непредсказуемых событий…

— Мисс Хагис, — очень медленно и четко произнес Роджер Карсон с едва заметной ноткой раздражения в обманчиво спокойном голосе, — не расскажете ли вы группе, очень кратко, об основных принципах полета?

Дюжина пар глаз, внимательно следивших за направлением взгляда технического инструктора курсов стюардесс, обратилась к маленькой фигурке, сидевшей справа у окна. Мысли Памелы были очень далеко, ее голубые глаза увлажнились; она была полностью поглощена мечтами о предстоящих чудесных полетах. Услышав свое имя, девушка попыталась заставить себя перенестись от теплых синих вод, окружавших Гонконг, в аудиторию, где она тут же, словно на холодную серую стену, наткнулась на жесткий взгляд мистера Карсона.

Ее слух, настроенный на волну мягкого китайского лепета, смог уловить только слово «полет». Памела изо всех сил старалась избавиться от манящих картин воображаемого путешествия и вернуться в эту бесцветную аудиторию с обшарпанными деревянными столами и доской, на которой висели плакаты с изображениями самолетов в разрезе.

— Полет, мистер Карсон? — растерянно пробормотала она и, получив в ответ мрачный утвердительный кивок преподавателя, беспомощно пролепетала: — Полет… куда?

По классу пронесся сочувствующий смешок. Памела Хагис, самая юная и миниатюрная, но и самая старательная из начинающих стюардесс, в очередной раз не смогла ответить на вопрос сурового мистера Карсона.

Никто из девушек так не старался закончить эти курсы и так напряженно не учился, никто не был так добр, никто с таким желанием не позволял бинтовать себя и так аккуратно не обслуживал столы во время практических занятий — ведь стюардессы должны уметь делать так много. Но раз в неделю неотвратимо наступал тот день, когда мистер Карсон читал сложные технические лекции. И никто на его занятиях так не любил мысленно уноситься за окно к большим самолетам, каждые несколько минут заводившим моторы на противоположной стороне аэродрома, и путешествовать на них по разным странам.

— Не полет в какое-то конкретное место, мисс Хагис. Чтобы это произошло, сначала надо сдать экзамен, — сухо проинформировал мечтательную ученицу мистер Карсон. — Речь идет о теории полета. — Он немного подождал молча, потом продолжил: — А теперь, чтобы окончательно убедиться в том, что вы здесь, с нами, будьте любезны подойти к доске и нарисовать диаграмму.

Покраснев, Памела медленно встала и пошла к доске. Она с тревогой смотрела на мистера Карсона, протягивавшего ей мел. Все хорошо знали, что он ненавидел тратить свое драгоценное время на эти занятия, понимая, что его технические лекции слишком трудны для девушек. Он вообще не любил женщин в самолете. Но Карсон был высок, широк в плечах, и ему еще не было тридцати — совокупность этих обстоятельств делала его нудные лекции достаточно приятными для будущих стюардесс.

— Вы сказали — теория полета? — переспросила Памела, надеясь, что слух ее подвел и она ошибается. Увидев удивленно приподнятые брови преподавателя, она снова вопросительно выдавила: — Да, сэр?

— Да, мисс Хагис, — подтвердил ее опасения Роджер Карсон. — Вы расслышали правильно. — И потом добавил с улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего: — На этот раз.

Памела откинула со лба прядь волнистых каштановых волос и решительно повернулась к доске. Она потерла пальцами мел и, вздернув подбородок, начала рисовать.

— Неплохо, — прокомментировал преподаватель, прищурив серые глаза, — могло бы быть лучше, но неплохо.

Не очень уверенно Памела закончила рисовать профиль крыла. Потом, нервно облизнув губы, стала изображать направление воздушного потока.

— М-м… — Роджер Карсон потер подбородок, задумчиво разглядывая довольно запутанный узор из линий на доске.

— Ладно, рисовать вы не умеете, мисс Хагис, и, очевидно, не умеете концентрировать свое внимание. Но, по крайней мере, вам удалось понять элементарные принципы.

Вынеся вердикт о ее работе, преподаватель, казалось, потерял всякий интерес к Памеле. Он протянул руку за мелом и, быстро нарисовав новую диаграмму, продолжил лекцию.

Однако предупреждающие взгляды, которые время от времени он бросал в сторону девушки, говорили о том, что мистер Роджер Карсон не забыл о ней. Он поглядывал на нее так сурово и выразительно, что до конца лекции ей так и не удалось унестись за пределы аэродрома, вдаль по взлетной полосе, навстречу приключениям, ждущим ее в любом направлении.

— Тебе сегодня не повезло, — заключила Марджери Лангли, подруга Памелы, как только мистер Карсон вышел из аудитории. — Но если бы он спросил меня, то я бы вообще ничего не смогла сказать, не говоря уже о том, что нарисовать. И не то чтобы я не хотела отвечать или не знала что, — задумчиво добавила она.

Девушки начали складывать свои тетрадки в рюкзачки. Памела взглянула на часы.

— Если повезет, то мы успеем на автобус в пять пятнадцать, — сообщила она, потом облегченно вздохнула: — Я так рада, что все это кончилось до следующей недели!

Она накинула пальто — была поздняя осень, вечера стали холодные и сырые.

— Скажешь миссис Райли, что мы придем к чаю?

— Марджери согласно кивнула. Подруги жили вместе в небольшом поселке, в пригороде, за самой дальней стороной аэропорта. Памела улыбнулась.

— Ну, пошли.

На полпути к двери она обернулась к высокой блондинке, которая в свои двадцать девять лет была «бабушкой» группы:

— Лорна, мы ждем тебя в восемь. «Первая помощь». Сегодняшняя тема — сломанные ноги. И кофе, если тебе повезет.

— Скажи миссис Райли про меня? — лениво ответила Лорна. — Я приду. Кстати, кроме кофе хотелось бы еще и бутербродов. — Она подмазала помадой уже довольно густо накрашенные губы, пристроив зеркало на кафедре у доски, где только что стоял мистер Карсон.

Памела и Марджери попрощались с остальными девушками и торопливо вышли в быстро сгущавшиеся сумерки. Туман только начинал стелиться мягкими белыми языками вдоль зеленых лужаек между взлетными полосами. Приземистые здания на другой стороне аэродрома казались совсем маленькими и заброшенными. Светились красные фонарики на заграждении, а длинные цепочки огней вдоль взлетных полос уходили в чернеющее небо.

— Мне очень нравится вечерний аэропорт, — сказала Памела, засовывая руки в карманы и запахивая пальто плотнее, чтобы согреться. — Именно в это время я чувствую, что нигде больше не буду счастлива.

— И в другое время тоже, — мягко сыронизировала Марджери.

Они подошли к остановке автобуса, который, как обычно, опаздывал. Молча девушки наблюдали, как за границей огней на мгновение повис самолет и потом заскользил вниз вдоль посадочной полосы с уверенностью птицы, возвращающейся домой.

По дороге домой Марджери была необычно молчалива. Миссис Райли приготовила для них копченую рыбу, пирог и чай. Съев рыбу, по паре кусков пирога и выпив по три чашки чая, девушки заверили хозяйку, что они в жизни не ели ничего вкуснее. А потом Марджери медленно сказала:

— Знаешь, тебе лучше быть осторожной с этими техническими лекциями, да и мне, конечно, тоже. Мы можем провалиться на них.

— Мы можем провалиться на чем угодно, — мрачно уверила подругу Памела, беря кусок рулета — самое последнее кулинарное изобретение миссис Райли. — На всем. Например, на «первой помощи» или на устном экзамене. Или на том, как подавать на стол. Да просто на внешнем виде. На всем! — Она собрала крошки с тарелки. — Нельзя сказать, что нас об этом не предупреждали. Предупреждали с самого начала.