Едва подумав об этом, я холодно отметила, что это ни капли меня не огорчает, и страшно удивилась. Еще несколько часов назад я готова была на все ради Лёни.

Наблюдая за событиями, развивающимися на экране, я время от времени поглядывала на часы, мечтая выбраться из темного переполненного зала. Когда фильм закончился, я испытала настоящее облегчение. Едва под потолком зажегся свет, я встала и направилась по проходу к выходу. Лёня шел следом за мной, буравя горячим взглядом мою спину. Я чувствовала этот взгляд, прожигающий одежду насквозь.

— Почему я раньше не замечал, как ты красива? — спросил Лёня, подавая мне куртку.

Я лишь пожала плечами, понятия не имея, что ответить на этот чисто риторический вопрос. Действительно, почему Лёня разглядел мою красоту лишь спустя почти полгода работы бок о бок? Неужели в этом виноват фэн-шуй? Если да, то это сродни мистики.

— Ты слишком был занят другими женщинами, — сказала я.

— Да, похоже, — усмехнулся он, обнял меня за талию и доверительно шепнул прямо в ухо: — Но теперь я решил это изменить.

— Да?

Наверное, сейчас мне полагалось запрыгать от радости, как получивший сахарную кость песик, и благодарно лизнуть хозяина в щеку. Во всяком случае Лёня, скорее всего, рассчитывал именно на такую реакцию. Мое «да?», от которого за версту веяло сорокаградусным морозом, ему жутко не понравилось.

— А ты против? — нахмурился он.

— Пока не знаю, — честно призналась я, глядя в его глаза, которые потемнели и стали похожи на штормовое море.

Неожиданно я заметила, что за Лёниной мужественной красотой скрывается патологическое самодовольство. Интересно, почему я раньше этого не замечала?

— Думаю, после ужина ты изменишь свое мнение, — уверенно сказал Лёня и сильнее сжал мою талию.

— Надеюсь, — примирительно улыбнулась я, не желая портить долгожданное свидание, которое, как мне настойчиво подсказывал внутренний голос, вполне могло оказаться первым и последним.

Мы вышли на улицу.

— Куда теперь? — спросила я, едва мы оказались под мелким моросящим дождем.

— Как ты относишься к японской кухне? — вместо ответа спросил Лёня и повел меня к машине.

— Терпимо.

— Вот и отлично.

Вечер, проведенный с Лёней в японском ресторане, показался мне вечностью. Бесконечная Лёнина болтовня о собственных достоинствах, надо сказать, весьма сомнительных, плюс несколько обнаружившихся не слишком приятных черт характера, которых я раньше, ослепленная собственной всепоглощающей любовью, у Лёни не замечала, сделали свое дело — я мечтала, чтобы это свидание закончилось и я смогла вернуться домой. Там я первым делом собиралась снять неудобные ботинки на шпильке и растянуться на диване. Одна.

Хотя, Лёня, кажется, намеревался составить мне компанию. Это было видно по тому, как призывно он улыбался, глядя на мою видневшуюся в вороте свитера шею, как увлеченно поглаживал лежащую на столе руку, как страстно шептал на ухо разные нежные словечки, от которых меня уже подташнивало.

Улыбаясь через силу, я жевала суши, гадая, как могла влюбиться в Лёню до беспамятства, когда, в сущности, даже не знала его. На поверку он оказался мелочным, самовлюбленным павлином, который мечтал только о том, как бы поскорее затащить меня в постель, и искренне верил, что я жажду того же. Идиот.

Выпив залпом рюмку саке, я невесело ухмыльнулась, думая о том, что, кажется, на этот раз Людочка сказалась права — моя любовь к Лёне была как раз той самой жаждой запретного плода. Пока он не обращал на меня внимания, я готова была вылезти из кожи, только бы это изменить, теперь же, когда Лёня был готов совершить небольшую революцию в какой-нибудь банановой республике ради того, чтобы залезть мне под юбку, мой интерес к нему стал неуклонно падать. Как будто не было бессонных ночей, пролитых в подушку слез и отчаянного желания добиться его внимания любой ценой. Теперь я думала о своем загадочном соседе (даже чаще, чем это позволительно).

Если бы кто-то еще месяц назад сказал, что такое может случиться, я послала бы наглеца куда подальше, сейчас же это происходило наяву, и я понятия не имела, что делать в этой ситуации. Перспектива становиться Лёниной половиной, пусть даже и лучшей, не казалась теперь такой уж заманчивой.

Сам же Лёня, кажется, не замечал, что я охладела к нему. Он отчаянно пытался завладеть моим вниманием, доводя меня своей бесцеремонностью до белого каления. Стиснув зубы, я наблюдала, как он гладит мою руку, и одновременно слушала пошленький анекдотик о том, как муж вернулся из командировки. Тема не из свежих, но Лёня с такой страстью рассказывал, что я невольно рассмеялась. Но я смеялась над собой. Как я могла влюбиться в этого кретина? Уму непостижимо.

Ободренный моим смехом, Лёня продолжил цитировать залежалые анекдоты из Интернета с еще большим рвением. Спустя минут пять я не выдержала и зевнула.

— Думаю, нам пора, — заметила я, едва в Лёниной пылкой речи образовалась пауза.

— Да, конечно, — шепнул Лёня.

По тому, как он улыбнулся, я догадалась, что он неверно истолковал мои слова. Очевидно, Лёня возомнил, что мне не терпится оказаться с ним в постели. Я мрачно усмехнулась, представив выражение его лица, когда я захлопну собственную дверь у него перед носом. Вот умора будет.

Когда Лёнина «Мазда» притормозила перед моим подъездом, я резво открыла дверь и выскочила на улицу, угодив ногой прямо в лужу. Ботинок тут же промок.

Я потопала ногой об асфальт, но никакого эффекта не добилась.

— Пойдем, я провожу тебя. — Лёня взял меня под руку. — Тебе нужно снять мокрый ботинок.

То, что он заботился о моем ботинке, ужасно удивило меня и заставило задуматься, что Лёня не так уж плох? Однако следующие Лёнины слова прогнали эту мысль.

— Мне не терпится поскорее освободить тебя от этих тесных тряпок.

Я представила, как Лёня станет стягивать с меня джинсовую юбку, и сморщилась.

— Знаешь, давай в другой раз. Завтра на работу…

— Работа не волк, — усмехнулся Лёня и прижал к себе так, что у меня перехватило дыхание. — Мы должны наверстать упущенное.

Представив, как Лёня станет «наверстывать упущенное», я сморщилась еще больше.

— Думаю, сейчас не самое подходящее время, — выдавила я, толкая Лёню локтем в бок, чтобы он немного ослабил объятия.

— Нет, время самое что ни на есть подходящее, — уверял он, открывая подъездную дверь.

— Думаешь? — с сомнением спросила я.

— Я в этом просто уверен.

У моей двери Лёня чуть посторонился, давая мне возможность открыть замок, но я не слишком спешила. Я понимала, что, когда Лёня войдет в квартиру, избавится от него будет гораздо сложнее. Значит, следовало спровадить его сейчас.

— Ну спасибо, что проводил, — обворожительно улыбнулась я Лёне, делая вид, что не заметила всех его предыдущих намеков, и чмокнула гладковыбритую щеку.

— Не за что, — гортанно прошептал он, обхватив меня и покрывая лицо и шею горячими поцелуями. — Поблагодаришь позже.

— Нет, сейчас как раз самое время, — твердо сказала я и отодвинулась от Лёни на шаг. — Спокойной ночи.

— Не играй со мной, детка, — посоветовал Лёня, и я заметила злой огонек в глубине его глаз. — Я не люблю этого.

То, что он назвал меня «деткой», окончательно вывело меня из себя. Прокашлявшись, я сказала.

— Я и не собираюсь с тобой играть. Особенно в двенадцать часов ночи. Обычно в это время я сплю, так что пока. Терпеть не могу нарушать режим.

— А я терпеть не могу, когда от меня пытаются отделаться, — доверительно сообщил Лёня.

— Да? — притворно удивилась я.

— Ты же без ума от меня, куколка, — сказал он. — Не ломайся.

Придавив меня своим телом к стене, Лёня стал настойчиво изучать языком контур моих губ. Одновременно руки его шарили по всему телу, расстегивали куртку и пытались пробраться под свитер. На какое-то время я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Господи, неужели об этом я мечтала ночи напролет? Лёнины пальцы, холодные, как лед, справились со свитером и коснулись кожи. Я непроизвольно выдохнула, замирая. По телу пробежали мурашки.