— Выходит, что так. Ума не приложу, кому я не угодила. Впрочем, как выяснилось, завистников везде хватает. Наверное, кого-то не устроило то, что я езжу на дорогой тачке.

— Мне кажется, дело не в этом, — вздохнул Джеймс.

— А в чем же?

— Машина тут ни при чем, это ты перешла кому-то дорогу.

— Таких людей не много, — сказала Клео, косясь в его сторону.

— Это я и имею в виду. У тебя есть враги. Я лично знаком с двумя.

— Не думаешь же ты, что Сара или Белла стали бы под покровом темноты портить мою машину?

— Я бы не удивился, если бы узнал, что так оно и было. Однако, к сожалению, это недоказуемо.

— Можно позвонить в полицию и заставить их снять с дверцы отпечатки пальцев.

— Светлая мысль. — Джеймс выудил из кармана телефон. — Сейчас я позвоню шерифу и попрошу его приехать.

— Нет-нет, стой! Я передумала! — Клео вырвала телефон из его рук. — Не стоит вмешивать в это безобразное дело шерифа. Представляешь, как он будет смеяться?

— Лично мне не до смеха.

— Это потому, что ты сочувствуешь мне и подозреваешь в преступлении сестру и невесту. Однако ты сам сказал, что доказательств у нас нет. Поцарапать машину могли мальчишки, которые вчера работали здесь.

— Исключено, — безапелляционно заявил Джеймс. — Они не дураки. Мальчишек стали бы подозревать в первую очередь. А им не нужны неприятности. Кроме того, они хорошие ребята, я давно их знаю. Да и автомобилем твоим восхищались совершенно искренне. Ты им заплатила сполна и прибавила десять долларов сверху, так что мальчикам мстить тебе не за что… Это не они.

— Увы, загадка так и останется неразгаданной.

— Я выясню, кто виноват.

— Каким образом? — Клео покачала головой и уныло усмехнулась. — Камер наблюдения у меня нет.

Джеймс оставил ее вопрос без ответа. Белла ушла от него, когда уже стемнело. Она проходила мимо дома Клео и вполне могла не справиться с искушением, когда увидела шикарный автомобиль, глянцево поблескивающий в лунном свете.

— Как долго вчера ты оставалась в саду?

— Я повалялась на траве минут двадцать, глядя в небо, потом замерзла и пошла спать.

— И не заметила ничего подозрительного?

— Джеймс, перестань представлять себя полицейским. Я не желаю, чтобы меня допрашивали.

— И ты просто забудешь о том, что произошло?

— Да, — кивнула Клео. — Я отгоню «мерседес» в салон и попрошу перекрасить дверцу. Уже к вечеру от царапин не останется и следа.

— А душу свою ты тоже отполируешь?

— Ты прав, я еще долго буду переживать из-за того, что какой-то идиот — или идиотка — решил мне насолить. Я вообще с трудом принимаю тот факт, что кто-то может меня ненавидеть. Закоренелые эгоистки, такие, как я, считают, что люди должны им поклоняться. Однако мир полон несправедливости. Нужно принять это как должное. Хватит уже говорить об этой надписи. Я не позволю, чтобы мелкая неприятность испортила мне настроение. Давай-ка лучше выпьем кофе и съедим по сандвичу с сыром. Я как раз собиралась завтракать, когда вспомнила, что оставила в машине хлеб, за которым ездила вчера вечером. Кажется, он еще не зачерствел.

Клео направилась к входной двери, поманив за собой Джеймса. Тот кинул последний взгляд на дверцу «мерседеса» и цокнул языком. Клео посчитала, что истиной целью вандала была порча машины. Однако Джеймс полагал, что суть была в смысле выцарапанного слова.

Ни Сара, ни Белла ни за что не признаются, что это их рук дело, подумал Джеймс, отворачиваясь от «мерседеса». Если, конечно, действительно виноваты они. Клео права, я не могу никого обвинять, не имея на руках доказательств.

Он нашел Клео в гостиной, которую теперь было не узнать. Несмотря на потертую мебель и старые, хотя и чистые шторы, комната полностью преобразилась. Клео вымыла и вычистила ее, расставила на полках безделушки, покрасила раму камина, постелила возле дивана круглый пушистый коврик, приобретенный в супермаркете. Гостиная, до этого выглядевшая заброшенной, снова стала уютной и обжитой.

Джеймс не сразу заметил Клео, съежившуюся в кресле. Она забралась в него с ногами, положила подбородок на колени и задумчиво смотрела в одну точку.

И она еще пыталась убедить его в том, что ни капли не переживает!

Джеймс положил букет роз, которые все еще держал в руках, на столик и опустился на колени рядом с Клео. Она перевела на него взгляд и тихо вздохнула.

— Мне здесь не рады. Сегодня я решила прогуляться до кондитерской лавки и встретила пару старушек, которые хорошо знали мою бабушку. Они так смотрели на меня, будто это я ее убила, а не старость. А в лавке продавщица подавала мне пакет с пирожными с таким видом, будто я — мерзкая букашка.

— Уверен, что ты преувеличиваешь.

— Если бы… Я надеялась, что отдохну в родном городе душой, а я лишь становлюсь раздражительнее. Тут нечем заняться, не с кем поговорить. Я приехала всего три дня назад, а мне уже охота бежать отсюда сломя голову.

— Ты же еще даже не начала отдыхать. С момента приезда занимаешься уборкой, так что неудивительно, что ты чувствуешь себя разбитой. Расслабься, прекрати в каждом встречном видеть противника. Здесь тебе не с кем соревноваться. Сходи в бар, навести старых знакомых или просто посиди в своем саду с книгой. У тебя ведь были подруги, Клео. Я видел Джину вчера. Она о тебе спрашивала и удивлялась, почему ты к ней не зашла. Другие конечно же тоже недоумевают, почему ты безвылазно сидишь в своем доме. Правда, Клео, пообщайся с людьми и увидишь, что никто не желает тебе зла.

— Может быть, ты и прав, — согласно кивнула она. — Я сама от всех прячусь и еще удивляюсь, почему люди меня сторонятся. Наверное, я кажусь им букой.

— Нет, скорее надменной стервой, — с улыбкой поправил ее Джеймс.

— Они недалеки от истины.

— Глупости. Ты такая же, как и мы все. Ну да, немного изменилась. Однако в душе ты осталась той же веселой и отзывчивой девчонкой, готовой прийти на помощь своим друзьям в любую минуту.

— Ты ошибаешься, Джеймс. Та девчонка пропала без вести.

— Я могу помочь найти ее. — Он погладил Клео по руке.

— Бесполезно. Да и не желаю я становиться прежней.

— Не понимаю, почему ты так упорно бежишь от своего прошлого? Разве тебе было здесь плохо? Разве ты чувствовала себя несчастной, когда жила вместе с бабушкой, ходила в местную школу, заводила подруг, влюблялась, ссорилась и мирилась? Когда я познакомился с тобой, ты показалась мне жизнерадостной и веселой. А потом я выяснил, что так оно и есть. И вдруг ни с того ни с сего ты резко изменилась. Без видимых причин. Выходит, в тебе всегда сидело недовольство, но ты прятала его в глубинах своей души? Или же я просто не заметил причин произошедшей метаморфозы? Если верно первое — я страшно ошибся, приняв тебя за беззаботную девчушку. А если второе… Что произошло, Клео? Что заставило тебя возненавидеть свою жизнь?

— Я никогда не говорила тебе об этом, — тихо произнесла она. — Наверное из-за того, что боялась, что ты осудишь меня или, еще хуже, высмеешь… но я уехала потому, что не желала повторять судьбу своей матери.

— Что?! — Джеймс действительно не был готов к такому ответу. — При чем тут твоя мать?

— Она родилась в этом городке и прожила здесь до двадцати двух лет. Как и большинство здешних девушек, мама вышла замуж за хорошего, но ничем не примечательного парня, родила от него ребенка и… вдруг поняла, что попала в ловушку. Я совсем не помню маму, но хорошо ее понимаю. Наверное, она задумалась: а что дальше? Будет второй ребенок, а быть может, и третий. Она погрязнет в бытовой рутине, завязнет в этом болоте навсегда. Никаких путешествий, из друзей — только такие же, как она, рано состарившиеся матери-наседки. И мама испугалась. Страшно испугалась. Бабушка говорила, что она всегда мечтала посмотреть мир, объездить все страны, образно говоря, побывать там, где не ступала нога человека. Эта мечта умерла в тот день, когда родилась я и стала отнимать у мамы все ее время. Никакого будущего, ничего хорошего в настоящем: дом, ребенок, муж… Каждый следующий день похож на предыдущий. На смертном одре нечего будет вспомнить. Неудивительно, что мама сбежала.