Грант Гудман беззвучно, с явным одобрением, рассмеялся, а затем спокойно произнес:

— Интересно, что было бы, если бы я указал в анкете, которые так любят раздавать в гостиницах, что управляющий обозвал меня мерзкой рептилией.

— А в этом как раз и заключается одно из преимуществ управляющего, что все анкеты возвращаются к нему, — нашлась она.

Он задумался, вид у него по-прежнему был веселый.

— Пожалуй, — согласился он в конце концов. — Знаете, вы умеете защищаться, и это мне нравится. У меня когда-то была кобыла с характером, норовистая и очень породистая, но временами требовалась сильная рука, чтобы держать ее в узде, — добавил он бесстрастно.

Брайони почувствовала, что закипает от гнева. На какую-то долю секунды она испытала страстное желание дать Гранту Гудману пощечину, но в этот момент они подъезжали к воротам Хит-Хауса, и обе ее руки были заняты.

Плавно затормозив автобус, она сказала, чеканя слова:

— Мистер Гудман, это уж слишком, и, если подобное повторится, я буду вынуждена попросить вас покинуть Хит-Хаус.

Его губы раздвинулись в улыбке:

— Попытка не пытка, Брайони. Только то, за что вы сейчас себя выдаете, не совсем соответствует тому, что я о вас слышал, — шутливо ответил он.

Брайони уставилась на него в изумлении, широко раскрыв глаза, а затем сказала:

— Уходите, черт вас возьми, а не то я вас ударю!

Он удивленно приподнял бровь и улыбнулся.

— Непременно, — нарочито вежливо ответил он. — Надеюсь, я не испорчу вам настроения. Увидимся за ужином, — непринужденно добавил он, выходя из автобуса.

Брайони все еще трясло, когда она добралась до своего номера.

Гостиница гармонично вписывалась в горный ландшафт. Построенная из камней и дерева, она имела гостиные и комнаты для отдыха, кухню и приемную, а также номер для управляющего. Стены были отделаны местными породами дерева, повсюду стояли мягкие кушетки и кресла, на паркетных полах лежали красивые ковры, а дополняли интерьер прекрасные композиции из высушенных цветов. Все было одновременно красиво и удобно. Гости, максимум сорок человек, размещались в отдельных домиках, просторных и удобных, в каждом из которых были камин и ванная с гидромассажем, а сам комплекс располагался в живописном гористом месте, поросшем лесом, который оживал по ночам с появлением разных экзотических животных.

Красота и комфорт Хит-Хауса распространялись и на номер для управляющего, который состоял из гостиной, спальни, небольшой кухни и ванной.

Она направилась прямо в ванную, чтобы прийти в себя и немного расслабиться, но на сей раз даже гидромассаж не помог ей. Настроение было мрачное и подавленное, а до ужина оставалось полтора часа. По традиции, установившейся в Хит-Хаусе, Брайони или ее заместитель всегда ужинали вместе с гостями, стремясь наполнить каждый вечер атмосферой непринужденности и праздника.

Из ванной она прошла в спальню и открыла дверцы встроенного шкафа. Было по-прежнему тепло, и вечер обещал быть безоблачным и тихим. Бессмысленно уставившись на вешалки с одеждой, Брайони не видела ничего, она перебирала в памяти события своей жизни, с горечью сознавая, что по сути похоронила себя и свои таланты здесь, в забытом Богом уголке Тасмании. Брайони закрыла глаза от неожиданной боли. Интересно, подумала она, скоро ли пройдет боль? Но уж во всяком случае, пока здесь будут находиться люди, подобные Гранту Гудману, который каким-то образом разузнал что-то о ней, этого не случится. Но как ему это удалось? Может, просто имя показалось ему знакомым?

Брайони вздохнула и стала одеваться. Она выбрала свободную голубую рубашку под цвет глаз, которая очень шла ей, засунула ноги в серебряные туфли-лодочки и, зачесав назад волосы, завязала их небрежным узлом. Однако, взглянув на себя в зеркало, она сделала открытие, которое поразило ее. Вот уже больше года она подавляла в себе всякую чувственность. Неустанно трудясь на благо Хит-Хауса, ей удалось вытравить из своей памяти осознание себя как женщины, способной на любовь и страсть, и в этом ей помогало воспоминание о предательстве. Однако, как бы Брайони ни ненавидела Гранта Гудмана или тот тип мужчин, к которым он относился, она не могла не признать, что он произвел на нее ошеломляющее впечатление. В ушах все еще стоял его низкий бархатный голос, и она почти ощущала прикосновение его колена на обратном пути в Хит-Хаус.

Брайони облизнула пересохшие губы и судорожным движением выдвинула ящик трюмо, в котором хранила косметику. Нет, не может быть! Наверное, она просто устала. Подумать только, что он говорил.

— Нет, я все это придумала, — решительно сказала Брайони своему отражению в зеркале и стала наносить косметику спокойной, уверенной рукой.

— Что он из себя представляет?

Линда Кросс сидела за столом в приемной. Ей было около двадцати пяти, она была умненькой и деловитой и у нее была романтическая душа.

Брайони поставила на стол чашку с кофе и взяла в руки присланный факс.

— О ком ты?

Линда округлила глаза.

— Как о ком? Разумеется, о том шикарном мужчине, который отправился с вами на прогулку, Гранте Гудмане.

Брайони пробежала глазами факс, с удовольствием отметив тот факт, что на следующую неделю все места раскуплены.

— Да так себе. А кто он?

— Так себе? — Линда казалась оскорбленной. — Брайони, только не говори мне, что ты ничего не заметила.

Брайони подняла голову.

— Чего?

Линда вздохнула.

— Какой он высокий, не говоря уж о том, какой интересный и симпатичный.

— Симпатичный, — усмехнулась Брайони. — Его трудно обвинить в том, что он симпатичен.

Линда широко раскрыла глаза:

— Он тебя чем-то расстроил?

— Мы — как бы это сказать — не очень-то поладили!

— Но он — гость!

— Все правильно! — Брайони подняла руку. — Избавь меня от своих нравоучений. А ты имеешь хоть какое-нибудь представление о том, кто он?

— Нет. А что ты имеешь в виду? Уж не брат ли он Роберта Редфорда [1]?

— Я имела в виду, — сухо ответила Брайони, — известно ли нам, кто за него платит, связано ли это как-то с бизнесом, или, может, ты каким-то только тебе известным способом узнала, чем он занимается.

— Но он приехал только вчера после полудня, — лукаво ответила Линда. — Дай мне время! Я знаю только, что он платит за себя сам, что живет в Сиднее, потому что в домашнем адресе указан Сидней и заказ был сделан по телефону из Сиднея. Больше мне ничего не известно, — с сожалением добавила она, — разве только, что его чемоданы выглядят шикарными, но не новыми, и что прибыл он из Лонсестона на такси.

— Да ладно, — сказала Брайони, передернув плечами, — это не важно. Как там Люсьен?

— Наш легкомысленный гид и донжуан? — с неожиданным жаром ответила Линда. — У него ужасная простуда, и он этого заслуживает.

— Я тебя предупреждала насчет Люсьена, Линда. Будь осторожна. Его галльское очарование ослепляет.

— К сожалению, на завтра намечена экскурсия в горы, а я сомневаюсь, что он к тому времени поправится.

Брайони спросила упавшим голосом:

— А мы не можем ее отменить?

Линда поморщилась.

— Записалось уже четверо, и они горят желанием поехать. Это две супружеские пары, у обеих медовый месяц.

Брайони закрыла глаза. Чтобы забраться на гору Крейдл, требовалось восемь часов, это было не так-то просто, но она проделывала это не раз за последний год. Однако вести по этому маршруту малоподготовленных людей вовсе не входило в ее планы на завтрашний день.

— Как долго они собираются здесь пробыть? — спросила она.

— Они уезжают послезавтра.

Брайони нахмурилась.

— Черт, ладно, не будем ничего менять, понадеемся, что будет дождь и туман. Что еще? — Она стала листать пачку факсов.

— Больше вроде ничего — разве что заказы. Я сообщила им о твоем недовольстве по поводу последней партии омаров и пригрозила сменить поставщика. Ах, да — одна стиральная машина вышла из строя. Я попросила Джона (Джон был садовником и одновременно палочкой-выручалочкой на все случаи жизни) ее посмотреть, но починить ее ему не удалось, а мастер не сможет приехать раньше послезавтра. — Линда сделала недовольное лицо. — У нас, правда, есть небольшой запас чистого постельного белья, но сегодня мне пришлось порекомендовать звонившим обратиться в "Крейдл-Маунтин-Лодж" или "Лемонтайм-Лодж", чтобы заказать места там на следующую неделю.