Элен Стюарт

Вьющиеся розы

1

Под завалами мусора, осклизлых коряг и старых покрышек течет тонкий поток. Чистый. Можно промывать раны и поить ребенка. Светлый. Около него видно даже ночью. Скрытый от глаз и неслышимый уху. Но живой. Моя любовь.

Первый день отпуска! Господи, счастье-то какое! Дорис блаженно застонала, закапываясь с головой под одеяло. Тепло, сонно и нежно пахнет лавандой. Где-то здесь, под одеялом, еще витают обрывки странных снов, навестивших ее этой ночью. Но они уже истончились и потеряли свою осязаемость. Дорис попробовала вспомнить, отчего так сжималось ее сердце, но сны, словно испугавшись ее внимания, бесследно растворились. Ну и славно. Дорис высунула голову из-под одеяла.

Итак, сегодня был первый день ее отпуска. А это значит, что можно валяться в постели, сколько душа пожелает, завтракать в одиннадцать, гулять по побережью и смотреть любимые фильмы хоть с утра до вечера. Наконец-то привести в порядок дом. И встретиться с подругами. А еще… Еще можно на целый месяц забыть про проверку самостоятельных заданий и тестов, про склочных родителей Сандры и Луи, про строгий костюм и безупречную прическу. И про старую выдру — директрису мисс Уотсон, которая не дает продыху ни одному молодому учителю, считая главной своей обязанностью поддержание репутации элитной школы и безукоризненное соблюдение дресс-кода. Одним словом, Дорис Кэмпбел чувствовала себя так, словно она юная девушка, только что покинувшая родительское гнездо.

Свобода.

Дорис откинула одеяло. И как была, голышом, завертелась перед зеркалом. Взлохматила золотистые волосы и пообещала себе, что следующий раз уложит их в прическу строгой учительницы ровно через месяц. Вскинула руки и покрасовалась перед зеркалом боком. А что, очень даже неплохо. Талия тонюсенькая, грудь красивая и круглая, даже бюстгальтер можно не носить. Кстати, это будет еще один план — попробовать жить без нижнего белья. Как настоящая француженка. Шея вполне себе высокая и лицо… милое. Дорис скептически отметила, что вот как раз лицо могло бы быть и покрасивее. Но потом запретила себе упаднические мысли и решила объявить сегодняшний день праздником в честь себя.

Первым этапом означенного мероприятия стала теплая ванна с несколькими каплями апельсиновой эссенции. Дорис всегда была неженкой и поэтому, когда представлялась такая возможность, предпочитала вместо практичности душевой кабины расслабляющую негу ванны. Потом, завернувшись в огромное персиковое полотенце, Дорис наведалась на кухню. Придирчивое изучение продовольственных запасов показало отсутствие более-менее праздничной еды, что и неудивительно в доме одинокой женщины, большую часть своей жизни проводящей на работе. Значит, оставался единственный вариант — завтрак в кафе. Еще не хватало начинать такой знаменательный день сандвичами и растворимым кофе. А в том, что сегодняшний день знаменательный, Дорис почему-то ни капли не сомневалась.

Через час неторопливых сборов Дорис вышла из дома. Ее ослепило и обескуражило солнечным светом, сочным ароматом подстриженного газона, теплым пряным воздухом прогретой земли. Лето. А она совсем не заметила, как оно наступило. Да и была ли весна? Довольно. Хватит уже любить свою работу (она все равно этого не заметит). Пора уже начинать любить себя. Дорис решительно застучала каблучками по направлению к старому центру города. Мысль добраться туда на машине даже не пришла ей в голову. Во-первых, потому что хотелось ощутить лето всем телом. Не зря же Дорис надела сегодня свое самое любимое платье. Легкая янтарно-шафранная ткань, подчеркивая талию и мягко касаясь бедер, свободно спадала до колена. В этом золотистом струении Дорис чувствовала себя частью солнца и теплого ветра. Законченность ее солнечному облику придавали легкие туфельки на небольшом каблучке и летняя сумочка в тон, на которую Дорис в порыве вдохновения повязала газовую полоску желтого шарфика.

А во-вторых, и если честно, мисс Дорис Кэмпбел терпеть не могла водить машину. Она ее просто боялась. Разумеется, в рабочие дни ей приходилось мириться с необходимостью выводить это железное чудовище из гаража, с замиранием сердца проезжать перекрестки и напряженно парковаться на школьной стоянке. Можно было также поднапрячься и съездить на выходных в ближайший торговый центр, чтобы загрузить полный багажник продовольствия и бытовых мелочей и не тратить драгоценное время на каждодневное посещение магазинов. Но мучить себя этой процедурой во время законного отпуска было выше ее сил.

Поэтому Дорис, свободная и легкая, с распущенными волосами и парой тонких браслетов на запястье, направилась пешком в свою любимую часть города. Дорис любила Атланту за ее демократизм и многообразие жизни. Каждый мог найти район города, отвечающий его вкусу и устремлениям. Деловые люди приводили в движение маховики бизнеса в районе знаменитых небоскребов Атланты, студенты роились в студенческом городке Технологического института, штурмовали университеты или весело проводили время в многочисленных колледжах. Южане гордились тем, что в Атланте есть даже афроамериканские колледжи, оборудованные по последнему слову науки. В деловой части города теснились бесчисленные банки, страховые компании, предприятия машиностроения и, что вызывало особый восторг ее учеников, компании вкусо-пищевой промышленности, например головной офис фирмы «Кока-кола».

А вот пригороды, мирно дремавшие днем, только к вечеру наполнялись жизнью и ребячьим гамом. Дорис, как и подавляющее большинство жителей Атланты, жила в пригороде, уютно чувствуя себя среди невысоких коттеджей и сочной зелени парков. А гулять, когда выдавалась такая редкая возможность, предпочитала в старом центре. Здесь работало не много офисов, поэтому было существенно тише и спокойнее, чем в любом другом районе Атланты. Зато почти на каждом шагу были всевозможные закусочные, от старых и милых кафешек до современных и строгих баров, от респектабельных и шикарных ресторанов до демократичных бистро под полосатыми тентами.

И было среди них одно кафе, небольшое и уютное, с белыми скатертями и резной мебелью, в которое Дорис любила наведываться в минуты наибольшего душевного комфорта. Ей нравилась почти домашняя кухня, легкая отстраненность этого места от суеты большого города с его бесконечной гонкой за успехом.

Мелодичный звон дверного колокольчика заставил бармена оторваться от неторопливого заполнения каких-то бумаг. Это был мужчина средних лет с аккуратной щеточкой усов на гладком румяном лице. Белая рубашка и небольшая щегольская бабочка дополняли облик симпатичного хозяина. Хотя… Дорис скользнула взглядом по его вышколено-приветливому лицу. Вряд ли он здесь хозяин. Она кивнула в знак приветствия и остановилась у стойки, разглядывая рекламный постер с фотографиями новых блюд.

— Что будете заказывать, мисс? — с профессиональной улыбкой осведомился бармен.

— Кофе по-мексикански и взбитые сливки с шоколадом. Пожалуйста, не добавляйте орехи, как вы сделали это в прошлый раз.

— Что? Ах, да-да. Извините. — Бармен сделал короткую пометку в свой блокнот. — Устраивайтесь, ваш заказ скоро будет готов.

— Здравствуйте, Сэмюел, — раздался за спиной Дорис дребезжащий старческий голос.

— О, миссис Норманн! — Бармен расплылся в радушной улыбке. — Как поживаете?

— Спасибо, поживаю. — Рядом с Дорис показалась узловатая рука, сморщенная, как у птицы. Рука уцепилась за стойку. Аромат дорогих духов, приятный и чуть старомодный, коснулся обоняния Дорис.

Она изо всех сил сдерживала любопытство, чтобы не оглянуться, иначе бы ей пришлось смотреть на обладательницу руки и дерзкого голоса в упор.

Пальцы миссис Норманн, как назвал ее бармен, были темными, кожа напоминала коричневатую кору, однако ногти выглядели ухоженными и были покрыты матово-жемчужным лаком. Рядом с рукой на стойке появилась плоская лаковая сумочка. Такая сумочка без труда украсила бы холеное плечо какой-нибудь светской львицы. Лет пятнадцать назад.