Мегалитам, носящим имя Гаргантюа по всей французской территории, нет числа. Тут Камень Гаргантюа. Там Пук Гаргантюа или Дерьмо Гаргантюа. Скатологические созначения только усиливают значимость божественного персонажа: все, что исходит из тела бога — божественно, в доказательство этого достаточно упомянуть Тайную вечерю в изложении официальных Евангелий, надлежащим образом признанных отцами церкви ( Сие есть Тело Мое, сие есть Кровь Моя— эта формула красноречиво свидетельствует о фетишизме, а фетишизм не чужд скатологии). Соответственно многие пруды называются «мочой Гаргантюа», мегалиты, в основном менгиры, — «экскрементами Гаргантюа», а другие — «почечными камнями» Гаргантюа, которые великан исторг в чистом поле во время приступа колик. Божества во всех мифологиях имеют те же слабости и болеют теми же болезнями, что и простые смертные. Впрочем, бессмертны ли божества? Пример германской мифологии доказывает обратное, и Один-Вотан так же слаб и растерян перед лицом закона норн, как бедный Зевс перед лицом Ананке(слепого латинского Фатума), правящего как горним, так и дольним миром. Надо полагать, как говорил еще Плутарх, дельфийский жрец в I веке н. э., что мифологии — это красивые истории, придумываемые жрецами, чтобы объяснить изменения единственного божества, если не затем, чтобы обмануть верующих, которые жаждут успокоительных формулировок. Боги, показываемые в греческих и римских храмах, не более чем куклы, которыми манипулируют жрецы, чтобы скрыть свое неведение главного и высшего Божества, которое не имеет ни имени, ни формы, которое ужасно, потому что невыразимо и неназываемо. Низость жрецов какой угодно религии, как говорил Андре Бретон, безгранична: они принимают осведомленный вид, чтобы вернее обеспечить себе власть над людьми, которые озабочены своей судьбой и которых усыпляют красивыми рассказиками. Плутарх знал, что говорит: ведь это он толковалбессвязные речи дельфийской пифии.

Гаргантюа — характерный персонаж. Если расшифровать его образ, он представляет созидающую и разрушающую власть (одной без другой не бывает) Deus abscons, [27]которая является ключом ко всему миру и оправданием жизни (и смерти). Он включает в себя первоначальное греческое представление о Геракле, великане — преследователе чудовищ, которого, однако, неблагодарно оставил его божественный отец. Гаргантюа — образ, какой называют демиургом, и если ему приписывали мегалитические памятники совершенно исключительных размеров, это было естественно.

Первыми нам говорят о нем греческие и латинские авторы, правда, смешивая его с Гераклом. Это якобы он основал Алезию, место в высшей степени священное, хотя где ее искать, выяснить не удается. [28]Полюбив дочь царя Алезии, он женился на ней, и она родила ему сына, которого он назвал Галатом: сразу видно, что это этиологическая легенда для объяснения божественного происхождения галлов и галатов(причем оба слова отождествляются). Фигура бога-великана, известного в Греции под именем Геракла, универсальна и позволяет давать внешне разумные объяснения появлению некоторых примечательных мест или некоторых памятников, странный вид или размер которых вызывают сомнения в том, что они сделаны человеческими руками. Таким образом, естественно, что богу-великану приписывали основание тех или иных городов или возведение тех или иных мегалитов.

Но греки и латиняне, говоря о туземных богах, всегда переиначивают их на греческий (или латинский) манер. Из деталей преданий, относящихся к Гаргантюа, становится очевидным, что имя Геракл — просто эллинизированное имя галльского Гаргантюа, так же как бог Меркурий, которого, по словам Цезаря, в Галлии почитали превыше всех богов, — лишь латинский вариант бога всех кельтов Луга, Ремесленника, Искусного Во Многих Ремеслах. Однако Гаргантюа — персонаж, имя которого давно попало в топонимику: в ответ на появление в Апулии, в Италии, Монте-Гаргано, места в высшей степени исключительного, потому что оно стало детонатором культа святого Михаила на Западе, [29]появился Мон-Гарган-де-ла-Коррез, или местность под названием Гарган в парижском регионе, из которой возникла коммуна Ливри-Гарган. В преданиях Британских островов, отраженных у Гальфрида Монмутского, он встречается под валлийским именем Гургунт (Gwrgwnt). На алтарях церквей материка, особенно на востоке Франции, его можно обнаружить под именем «святого» Горгона. И очевидно, его же надо видеть в горгулье (gargouille), которая часто встречается на фасадах наших соборов.

Имя Гаргантюа вызывало некоторые споры. Самым простым объяснением было бы видеть в нем латинское слово gurges— «горло»; в таком случае Гаргантюа был бы великаном, имеющим широкое горло, что подтверждали бы его ненасытный аппетит и неутолимая жажда. К тому же имя его матери — Гаргамелла, где можно найти то же слово, а отца — Грангузье, то есть «большая глотка». Но возможна и другая этимология, кельтская, в соответствии с которой его имя складывается из двух бриттских слов: gar— «ляжка» и cam(изменившееся до gam) — «кривой». Тогда Гаргантюа и его мать Гаргамелла — великаны с «кривой ляжкой», то есть хромые, что характерно для некоторых божественных персонажей, страдающих физическим изъяном, который обычно входит в противоречие с функцией, которую они воплощают. Так, германский бог Один-Вотан, «зоркий» — кривой, а Тюр, ловкий бог, — однорукий. Поэтому для Гаргантюа, могучего и быстрого великана, естественно оказаться хромым. [30]

Как бы то ни было, Гаргантюа — галльское имя бога, которого в ирландской мифологии зовут Дагда. Для Дагды, «доброго бога», он же Оллатир(«отец всех»), характерны сила, ненасытная прожорливость, быстрота и невероятная сексуальная активность. Живет же он в холме Бруг-на-Бойн, согласно некоторым текстам, то есть в мегалитическом памятнике Нью-Грейндж. Если обратиться к перечню галльских божеств, приведенных Цезарем в своих «Записках», где они носят римские имена, то это галло-римский Юпитер. Так вот, этот Юпитер, римский только по названию, иногда представлен в странном виде, особенно в Восточной Галлии: как всадник, поражающий змееногое чудовище. Как отмечает Поль-Мари Дюваль, «если ни один римский бог (кроме Диоскуров в исключительных случаях) не изображался верхом, здесь сам небесный бог изображен в виде воина-всадника, держащего молнию, иногда колесо. Посвящение постоянно называет его Iupiter Optimus Maximus». [31]Такой факт говорит о значении этого бога, который явился извне. Один текст 1532 года, пересказывающий несколько приключений Гаргантюа и появившийся раньше книги Рабле, упоминает персонажей по имени Грангузье и Гаргамелла, но этих двух великанов искусственнопроизвел чародей Мерлин при помощи магии, весьма любопытным способом. [32]

Таким образом, если народная традиция приписывает Гаргантюа столько менгиров и дольменов, у этого есть причины. Гигантский размер этих камней всегда поощрял верования, что принести и поставить их могли только существа, наделенные сверхчеловеческой силой. В некоторых средневековых текстах Стоунхендж называется Chorea Gigantum, «Танец Великанов», и примеров такого рода немало. Во многих случаях рассказывают, что под дольменом еще живет великан и заходить туда ночью нежелательно: великан может обидеть тебя и даже сожрать, потому что иногда этот великан — людоед, пожирающий все существа, до которых может дотянуться. На основе этого сюжета, в высшей степени фольклорного, но имеющего мифологическое происхождение, выстроили даже ряд псевдонаучных теорий о далекой эпохе, когда на земле якобы жили великаны. Эти-то великаны, появившиеся вследствие большего притяжения Луны, когда она приблизилась к Земле — или даже поднялась из Земли, [33]— и построили все мегалитические памятники. Достаточно упомянуть Книгу Бытия, знаменитое падение сынов Божьих (ангелов) и их соитие с человеческими дочерьми. Беда в том, что если принять эту блестящую теорию, то она прекрасно объясняет появление менгиров и дольменов в качестве внешнихпамятников, но сталкивается с некоторыми препятствиями, когда надо объяснять внутреннюю структуру дольменов и крытых аллей, которые одновременно могилы и святилища: непонятно, как в такие весьма тесные пространства могли бы втиснуться великаны.