На первый взгляд можно удивиться, что капелланов не тревожили откровения подобного рода. Но не забудем: тамплиер мог исповедаться только у священников — членов ордена, он был связан клятвой. Значит, все это происходило некоторым образом за закрытыми дверями. Похоже, все было организовано так, чтобы обычаи, которые могли бы вызвать негодование у ортодоксального клира, не получали известность за пределами общины. Все капелланы, священники ордена, несомненно были полностью в курсе этого ритуала, мало совместимого с католической верой, а возможно, и многих других, неизвестных нам.

Если только речь не шла о пародии на исповедь, что было бы достаточно тяжким грехом с точки зрения ортодоксов. Все это можно связать с другим пунктом обвинения, правду сказать, очень слабо разработанным: в намеренном пропуске слов при произнесении формулы освящения во время мессы. Известно, что под конец в ордене было очень мало священников. Но четыре капеллана говорили об этом деле. Готье де Бюр и Этьен Дижонский, заслушанные папской комиссией, 21 декабря 1310 года показали, что их действительно просили при чтении мессы опускать слова «hoc est corpus meum», но уверяли, что никогда не учитывали эту просьбу. Двое других священников, Бертран де Вилье из Лиможского диоцеза и Жан де Бранль из Тампля в Сосюр-Йонн, дали идентичные показания. Что касается всех допрошенных тамплиеров, они единодушно утверждали, что ничего не знали о подобном пропуске и, по их мнению, священник читал мессу как обычно.

Однако четыре этих случая показательны. После того как от братьев требовали отречься от распятого на кресте, потому что это лжепророк, а не Бог, непонятно, с чего бы священнику тамплиеру по-прежнему произносить ритуальные слова («сие есть Тело Мое»), благодаря которым, согласно догмату о пресуществлении, в облике хлеба телесно воплощается Иисус. Подобное изъятие было бы даже логичным. Но где в этом деле логика?

В самом деле, тамплиеры называли себя христианами, умирали по-христиански, желали слушать мессу, исповедались, причащались, получали соборование. И однако эти же люди сознательно — пусть даже устами, а не сердцем — совершили ритуальное отречение от Иисуса. Это невероятно и необъяснимо… Была выдвинута гипотеза о катарском влиянии. Сформулировать ее действительно можно, тем более что процесс тамплиеров происходил всего через шестьдесят три года после костра Монсегюра. Известно также, что во время крестового похода против катаров тамплиеры вели себя скорей сдержанно и что некоторые из них помогали «добрым людям». Можно не говорить об общем сговоре между тамплиерами и катарами, но надо признать, что некоторые случаи снисходительного отношения и даже союзов были. В частности, в Разесе собственники, подозревавшиеся в катаризме, доверяли свое имущество тамплиерам из страха, что его захватят королевские агенты. Возможно также, что во время избиения катаров некоторое число «патаренов», как их иронически называли, вступило в орден Храма, чтобы найти убежище. О том, что в этом аспекте орден имел характер «иностранного легиона», особенно в конце XIII века, нельзя забывать. И эти катары, став тамплиерами, в самом деле могли изменить доктрину ордена Храма. Но этот орден едва ли имел доктрину, по крайней мере официально.

Этих чисто исторических замечаний недостаточно, чтобы сделать вывод о присоединении. Такую гипотезу надо рассматривать лишь в другом плане. Прежде всего — пропуск слов в формуле освящения. Согласно признаниям, полученным инквизицией, эти слова пропускали и некоторые католические священники, тайно поддерживавшие верования катаров; несомненно, таких священников было немного. Что касается тамплиерских священников, непохоже, чтобы они выполняли просьбы о пропуске слов молитвы.

Отречение также напоминает о том, что катары не признавали символ креста как орудия казни Бога. Но нигде ни словом не упоминается, чтобы катары отрекались от Иисуса или плевали на крест. Они вовсе даже не отрекались от Христа — они почитали в нем Небесное существо и отнюдь не отрицали его воплощения, то есть того, что он снизошел на землю во плоти: напротив, он указал путь к восхождению в Царство Света. Тогда как тамплиеры, если мы правильно поняли, отрекались в Иисусе от Бога, а не от человека, человека же этого они отвергали. Так что аналогия далеко не доказательна.

К тому же в ордене Храма не было никакого инициационного процесса, по крайней мере для того, чтобы стать экзотерическимчленом ордена. Если инициация была — что очень вероятно, — она касалась лишь отдельных его членов и происходила только после приема в орден. И главное, в ордене Храма не было никакого особого обучения, тогда как у катаров, как у всех еретиков, практиковалось обучение доктрине, порой в широких масштабах.

Наконец, катары следовали жизненным правилам, совершенно непохожим на тамплиерские. Во-первых, катары отказывались воевать и проливать кровь, тогда как тамплиеры были монахами-воинами: это противоречие выглядит непримиримым. Во-вторых, катары жили в нужде. О тамплиерах этого совсем нельзя сказать: если они и давали обет личной бедности, то не нуждались ни в чем, а богатств у них было даже с избытком. В-третьих, катары по возможности воздерживались от участия в церемониях христианской церкви: если они и делали это, то лишь в целях маскировки. Позиция тамплиеров была совершенно противоположной: они, даже в тюрьмах, во что бы то ни стало домогались присутствия на мессах и участия в таинствах. А ведь известно, что катары ни в каких таинствах участвовать не желали, признавая только одно — знаменитый Consolamentum. В-четвертых, принципиально отличалось отношение тех и других к смерти. Катары не отрекались от своей веры даже под угрозой костра. Если сколько-то катаров «раскаялось», вернувшись в лоно Церкви, надо признать, что большинство из них предпочло умереть, чем отречься от веры. А вот тамплиеры, вовсю разоблачая «дурные обычаи», просочившиеся в орден, фактически старались только спасти свою шкуру: почти никто из них, начиная с сановников, не пожелал рискнуть жизнью, чтобы опровергнуть «вздор», о котором говорил Жак де Моле.

К тому же инквизиторы в начале XIV века были прекрасно осведомлены о доктрине и обычаях катаров — это были самые привычные объекты их процессов. Если бы они нашли какое-либо сходство между новой ересью, которую теперь открыли, и давно знакомой, они бы не преминули упомянуть об этом. То же можно сказать и о подручных Филиппа Красивого: они бы с радостью включили в обвинения грозные факты, позволяющие уличить тамплиеров в этой мерзкой ереси. Нет, говорить о катарском влиянии на орден Храма невозможно. Эти два воззрения на мир и на религию принципиально различны.

Была выдвинута и другая гипотеза — о мусульманском влиянии. Она также наталкивается на многочисленные возражения. В чисто материальном плане и с учетом основания и структуры ордена, очевидно, можно провести какие-то параллели между ним и мусульманским рибатом. Рибатпредставлял собой военный и религиозный центр, размещенный на границах мусульманского мира. Служба, военная и мирская, представляла собой акт аскезы и рассматривалась как один из аспектов обязательного джихада, священной войны ислама. Особенно много рибатовбыло в Испании. Но такая аналогия чисто формальна.

Есть также аналогии между орденом Храма и знаменитой сектой гашишинов, или «ассассинов», о существовании которой книга Марко Поло сообщит лишь тогда, когда эта секта исчезнет. Как раз в то время, когда был основан орден Храма, некий Хасан поселился на Кавказе и основал религиозную секту шиитской направленности. Потом одна ветвь этой секты обосновалась в сирийских горах. Этой мистической общиной руководил глава, пользовавшийся большим авторитетом, — «Старец Горы», а самые безупречные и самые надежные ее члены, фидаи, назывались гашишинами, потому что для выполнения некоторых операций накачивали себя гашишем. Другое объяснение происхождения этого слова производит его от арабского ассас, что значит «страж». Сторонники Старца Горы действительно претендовали на звание «стражей Святой Земли», как и тамплиеры. Как бы то ни было, слово «ассассин» перешло в разговорный язык в том смысле, какой оно имеет сегодня [убийца], потому что террористическое убийство было излюбленным методом Старца и его приверженцев. Во всяком случае, установлено, что тамплиеры неоднократно вступали в контакт с сектой Старца и иногда даже заключали с ней временные союзы. На Святой Земле не всегда сражались: бывали и периоды перемирия, когда происходил обмен не только материальными ценностями, но и идеями. И потом, христиане, пытаясь воспользоваться расколом в мусульманском мире, заключали союз с одной группировкой против другой. Это не значит, что происходило заражение. Кстати, целью ассассинов было, видимо, создание обширного исмаилитского государства в Иране и расширение его на весь Ближний Восток. В 1265 году крепости ассассинов сожгли монголы, убив последнего Старца Горы.