Пальцы Карен терзали сумочку, но она отрицательно покачала головой. «Я уже сказала вам все, что знаю».

«Ну ладно». — произнес лейтенант. — «Думаю, нам с вами пора идти».

«Нам с вами?»

Баррингер кивнул. «До конца следствия будете содержаться под охраной, как ключевой свидетель».

Карен вскочила. «Нет…»

«Простите. Имеем право».

«Но у вас есть мои показания».

«Если в деле наметятся какие-то повороты, возможно нам придется поговорить снова».

«Для этого меня не нужно сажать под замок! Я не собираюсь никуда уезжать. Я работаю, живу здесь, вам ничего не стоит найти меня в любое время дня и ночи…»

«Верно. Как и убийце». — Баррингер покачал головой. — «Мы обязаны защитить вас».

«Сколько недель я так просижу? Потеряю работу…»

«Зато сохраните жизнь».

«Наверняка есть другой способ… Скажем, дайте мне телохранителя».

«Вы хоть представляете, скольких мы уже задействовали в этом деле? Нам и так не хватает людей. Придется выделить вам по крайней мере трех человек, чтобы сменяли друг друга каждые восемь часов. Мы не только отвлечем их от основной работы, но потратим лишние средства из бюджета, деньги налогоплательщиков».

«Я тоже плачу налоги, так что это и мои деньги. А если потеряю работу в агентстве…» — Карен едва сдерживала слезы. — «Пожалуйста, придумайте что-нибудь».

Баррингер и доктор Висенте переглянулись.

«Ладно», — произнес лейтенант после недолгой паузы. — «Но давайте раз и навсегда договоримся. Никаких заявлений прессе, интервью телевизионщикам. Беспрекословно выполняете все указания офицера, которого назначат вас охранять».

«Хорошо. Обещаю».

«Не спешите. Вам придется нелегко. Никакой личной жизни — за вами будут присматривать днем и ночью. А если что-то случится…»

«Ничего плохого не случится», — быстро прервала его Карен. — «Вот увидите».

Она подняла глаза на своих собеседников, стараясь угадать, что они думают, как относятся к ее словам.

Вообще-то, особого значения их мнение не имело.

Она сама не верила в то, что сказала.

Прогноз не обманул. На небе ни облачка, жара усилилась.

Правда, обитателей Лос-Анжелеса в тот день погода волновала меньше всего. Они обсуждали передовицу в «Таймс» и боялись пропустить очередную сводку новостей. Словно ледяной ветер в самый разгар лета пронесся над городом, и он содрогнулся. Поползли слухи, люди начали вспоминать…

Одно время в Бостоне свирепствовал душитель, в прерии пряталась банда беспощадных убийц, засевший на крыше небоскреба в Техасе снайпер стрелял в прохожих, в Фениксе психопат расправлялся с сезонными рабочими, оставив на память о себе две дюжины неглубоких могил, рассеянных по сельским просторам Филадельфии. Где-то в Бай-Эриа сумасшедший парень пытался самоутвердиться, составляя хвастливые послания для газет со списком своих жертв, подписанные «несущий гибель под знаком Зодиака». Наконец, здесь, в Лос-Анжелесе, безмятежно-ясным летним днем, при «небольшом повышении температуры воздуха», на память приходили Мэнсон и его «семья».

Все люди братья, но как узнать, кого из них зовут Каином?

Некорректно поставленный вопрос, неправильное сравнение. Ведь Каин поднял руку на Авеля по причинам личного характера. Конечно, его нельзя оправдать, но можно понять.

В том, что случилось в лечебнице, не было личных мотивов. Каин перевоплотился в массового убийцу, беспощадно расправлявшегося с любым, кто попадался под руку.

В библейские времена, Господь отметил, но не умертвил Каина, и обиталищем его стала земля Нод.

В наши дни самозваный заменитель божьей воли, психотерапевт, налагает на нового Каина собственную печать, нарекая социопатом, психопатом, страдающим раздвоением личности, шизофреником, и его обиталищем становится желтый дом.

Сегодня на свободу вырвались целых пять потенциальных убийц! Кровавый след тянулся от сельского особняка сюда, в самое сердце города. И оно, осознав свою беззащитность, стало учащенно биться и трепетать от ужаса.

Женщины звонили подругам, обрушивали друг на друга визгливый поток вопросов. Читала, что пишут в газетах, смотрела сегодня новости, как думаешь, узнают, кто они такие, поймают их в конце-концов?Отменялись визиты в парикмахерскую, спешно пересматривались планы очередного похода по магазинам. Бедная Дороти Андерсон. Помнишь тех медсестер в Чикаго? Сегодня я из дома и носа не высуну.

В итоге за покупками отправлялись мужчины. Перед работой забегали в ближайший хозяйственный магазин, приобретали новые замки, хитроумные сигнальные устройства.

Ближе к полудню жара усилилась. За запертыми дверьми ныли дети. Мам, почему мне сегодня нельзя выходить? Я хочу поиграть на улице. Ты же обещала, что мы пойдем купаться в бассейне, помнишь? Ну, мама!

Мама затыкала им рот. Укрывала в доме, за надежными запорами, от любых чужаков. Даже от почтальона.

Полуденное солнце сияло в раскаленном небе, но люди прятались в своих квартирах и слушали последние новости, хотя никаких новостей на самом деле им сообщить не могли.

В полицейском управлении в Западной Долине, Голливуд, скапливались отчеты криминалистов. Там тоже ничего нового.

Преступник позаботился о том, чтобы не оставить отпечатки пальцев. Он носил перчатки. Ничего не нашли ни в квартире Дороти Андерсон, ни в брошенном автомобиле Грисвольда, ни в лечебнице, правда, там еще работала целая команда спецов. Но пока никаких зацепок, ни один из добросовестных граждан не связался с полицией, чтобы сообщить нечто существенное.

«Кроме явных психов, никто не звонит», — пожаловался лейтенант доктору Висенте. Он отпил кофе. Хмурясь, повертел в руках чашку. — «Почему они к нам лезут, док? Как только случится что-нибудь серьезное, все чокнутые в городе, словно по команде, бегут к телефону. И начинается: один хочет взять все на себя, у другого под кроватью прячутся убийцы, третья делится вещими снами».

«Затроньте болевую точку — последует ответная реакция. Насилие порождает насилие, но оно выражается в разных формах. Люди склонны воплощать в образы собственный комплекс вины, порождать фантазии из своих страхов».

«Оставьте лекции для студентов». — Баррингер потряс головой, широко зевнул. — «Пойду посплю хоть немного».

После секундного колебания, доктор произнес: «Наверное, я должен вам сказать… Утром я связался с Соутеллом. В Центре помощи ветеранам на Брюса Раймонда заведена карточка».

«Он что, лечился у них?»

«Нет. Но его уволили из армии из-за проблем с психикой, а перед этим он наблюдался у психиатра. Вот все, что мне смогли сообщить по телефону. Сегодня вечером пришлют нам выписку».

«Хорошо».

«Вы так думаете?» — Доктор задумчиво смотрел на него. — «Не знаю, что мы увидим в его истории болезни, но одно ясно уже сейчас. Что бы там ни приключилось с Брюсом, его тогда явно не вылечили. Потому он и попал в лечебницу Грисвольда».

«Вы меня не удивили», — откликнулся Баррингер.

Висенте прищурился.

«Тем не менее вы отправили миссис Раймонд домой».

«Под круглосуточной охраной».

«Ее муж, вероятно, опасный субъект».

«Мы уже прослушиваем ее домашний телефон. Если он вздумает связаться с ней напрямую, встретит достойный прием».

«Вы надеетесь, что он к ней придет, верно? Поэтому и позволили ей уйти. Чтобы использовать как приманку».

«Без комментариев, док».

«Зато у меня есть комментарии. Вы рискуете чужой жизнью».

«Она ведь сама просила нас, помните? И мы следим за ней днем и ночью».

«Если бы вы действительно хотели ее защитить, держали бы здесь».

«Ох, док, ради Бога, отвяжитесь». — Баррингер не спеша поднялся. — «Конечно, безопаснее всего запереть ее у нас. Но в конце-концов мы сейчас говорим всего лишь об одном из жителей города. А три миллиона других? Их никто не охраняет, и звонки не отслеживаются, выходит, любого могут убить. Всех надо как-то защитить, но пока те психи на свободе, опасность грозит каждому».