В этот момент все на палубе «Шеера» увидели людей, бегущих на корму британского судна. Видимо, это были комендоры. Затем все заметили, как ствол орудия стал подниматься и разворачиваться в сторону их корабля.

— Включить второй прожектор! — спокойно приказал Кранке.

Луч света уперся в корму британского судна, осветив комендоров, лихорадочно суетящихся у орудия. Видимо, они считали, что имеют дело с германским вспомогательным крейсером и готовы были сражаться. Английский капитан, судя по всему, не предполагал, что встретился с кораблем, способным уничтожить его одним залпом. Кранке решил оставить английского капитана в его заблуждении и приказал открыть огонь вспомогательным калибром, поскольку судно не подчинилось его приказам и не реагировало на предупредительный выстрел. При этом командир «Шеера» шел на риск: шальной английский снаряд мог угодить в «Шеер». Старший артиллерист дал команду, и орудия заговорили.

Практически одновременно язык желтого пламени вырвался из ствола английского орудия, и над «Шеером» просвистел снаряд.

— Боже милосердный! Они стреляют! — воскликнул находящийся на палубе синоптик Дефант и почел за благо спуститься вниз от греха подальше. Там он повстречал другого офицера, напротив, желающего выйти на верхнюю палубу.

— Гроза надвигается? — спросил офицер Дефанта, услышав гром орудий. — Дождь уже начался? — Видимо, он хотел освежиться.

Теперь огонь открыли и 105–миллиметровые зенитки. Вскоре начались прямые попадания в британское судно. Тем не менее кормовое орудие англичан продолжало посылать в сторону «Шеера» снаряд за снарядом. Однако без квалифицированного управления огнем все снаряды англичан летели мимо. Судно уже горело в нескольких местах, но англичане упорно продолжали надеяться, как и в случае с «Джервис Беем», на удачу Давида в бою с Голиафом. Но снова выиграл Голиаф.

Только после того, как 150–миллиметровые орудия «Шеера» выпустили тринадцать снарядов, а 105–миллиметровые — десять, британский капитан решил, что с него хватит, и выполнил приказ остановиться. Видимо, в то же самое время он дал приказ своим комендорам прекратить огонь,— было видно, как они отошли от орудия.

Кранке запросил радиорубку, сообщили ли англичане по радио о нападении. Если бы это было так, ему пришлось бы продолжать огонь до тех пор, пока не будет уничтожена радиостанция на этом судне. Корабельные радиостанции с самого начала их использования всегда считались одним из самых ненадежных и капризных устройств, когда–либо устанавливавшихся на боевых кораблях. Как правило, в самый критический момент либо сгорала лампа, либо — что еще хуже — шальной снаряд или даже мелкий осколок разрушал всю налаженную систему внутренней и внешней связи. Кранке было уже давно известно, что англичане перенесли радиостанции почти на всех своих судах с главной надстройки в менее опасное место, которого точно никто не знал.

К счастью, из радиорубки доложили, что судно радиостанцией не пользовалось, и Кранке приказал прекратить огонь. Он не был настолько кровожаден, чтобы получать удовольствие от убийства храбрых моряков, хотя по международному закону имел на это полное право — судно ответило огнем на его приказ остановиться.

Теперь удалось установить название судна. Это был сухогруз «Трайбсмен». Он стоял без движения, равномерно покачиваясь на океанской зыби и травя пар. Включенная сирена постепенно затихала по мере уменьшения давления пара. На корме судна зияли четыре пробоины от снарядов, напоминая кляксы на обложке книги. Кранке приказал выключить прожекторы, которые в ночное время могли быть заметными на большом расстоянии; не следовало забывать, что в этих водах могли находиться английские подводные лодки.

Старший офицер Грубер с матросами стоял на шканцах, готовясь принять на борт команду «Трайбсмена» и пассажиров, если таковые имелись на судне. За борт были спущены шторм–трапы, а санитары с носилками дежурили на палубе, чтобы немедленно отправить поступивших раненых в лазарет.

После того, как были закрыты прожекторы, глаза моряков некоторое время привыкали к темноте, а затем капитан второго ранга Грубер стал сигналить ручным фонарем, чтобы дать ориентир спасательным шлюпкам британского судна.

— Шлюпка на воде! — крикнул один из матросов, указав рукой левее судна.

— Нет,— присмотрелся старший офицер.— Это не шлюпка. Видимо, в воде отражается один из огней судна.

Но это было не так, поскольку огни совершенно явно двигались, подпрыгивая на волнах.

— Люди за бортом! — неожиданно закричал боцман.

Теперь все увидели, что источником света были британские спасательные жилеты, лампочки на которых зажигались автоматически от взаимодействия с водой. Затем моряки «Шеера» услышали, что люди в воде кричат не по–английски, а что–то наподобие слова «Алла!» Когда их в итоге вытащили на палубу «Шеера», то сначала приняли за негров и удивились их малому росту, но, присмотревшись, поняли, что это индусы.

Закутавшись в одеяла, индусы сели на палубу. Они так дрожали от холода, что не могли удержать в пальцах предложенные им сигареты. Перебивая друг друга, спасенные рассказали морякам «Шеера», что их шлюпка перевернулась, едва коснувшись воды, что много людей находится за бортом, а на «Трайбсмене» — команда еще одного судна Восточно–Азиатской Компании, потопленного немецкой подводной лодкой, которую «Трайбсмен» должен был доставить в Сингапур.

Между тем английские моряки стали собираться на палубе «Шеера». Некоторые добрались до него вплавь — с перевернувшейся шлюпки. Их не успевали записывать и сортировать. Англичан разместили вместе с командой «Хобарта», отведя им для приема пищи кают–компанию унтер–офицеров.

— Спасибо, что не даете нам соскучиться,— сказал капитан «Хобарта» лейтенанту Петерсену, отвечавшему за пленных.— Я этого не забуду, когда вас самих выловят из воды и возьмут в плен.

— Не думаю, что подобное когда–нибудь произойдет, — весело ответил лейтенант.

— А я уверен,— не сдавался капитан,— что еще наступит время, когда вы будете радоваться любому свидетелю, который бы подтвердил факт вашего человеческого обращения с военнопленными. Вы еще вспомните эти слова!

Лейтенант Петерсен не ответил ничего.

Выяснилось, что среди прибывших на «Шеер» нет капитана «Трайбсмена», старшего механика, начальника радиостанции и еще нескольких офицеров и матросов. Оказалось, что они ушли на моторном катере, спустив его с противоположного от «Шеера» борта. Когда это стало известно, они уже были, наверное, на расстоянии нескольких миль от линкора. Лейтенант Петерсен немедленно доложил об этом командиру.

—Досадно,— согласился Кранке.— Но делать нечего. Мы не можем прочесывать этот район, светя прожекторами, в надежде обнаружить их. Будем надеяться, что им не удастся добраться до берега, хотя у них есть на это хорошие шансы.

Сразу же после того, как «Шеер» прекратил огонь, на «Трайбсмен» была направлена призовая партия. По пути они видели много плывущих по воде людей и переполненные шлюпки, где находились главным образом индусы.

— Плывите к нашему кораблю,— кричал им возглавлявший призовую команду лейтенант Энгельс,— вас примут на борт!

Приблизившись к «Трайбсмену», лейтенант Энгельс обошел на катере дрейфующее и покачивающееся на зыби судно. «Трайбсмен» казался полностью покинутым. Никто не откликнулся на требование лейтенанта Энгельса подойти к борту. По свисшему с кормы шторм–трапу лейтенант забрался на палубу. Там не было ни души, но следовало соблюдать осторожность. Англичане могли приготовить массу сюрпризов — например, оставить на палубе и внутри судна хорошо замаскированные подрывные заряды.

Вслед за лейтенантом на палубу влез старший унтер–офицер Крюгер. Не успел он ступить на палубу, как услышал выстрел. Крюгер выхватил пистолет, но выяснилось, что это лейтенант выстрелил по какой–то напугавшей его тени на фоне лязгающей на качке железной двери. Затем на палубу поднялись остальные моряки призовой команды. Крюгеру и матросу–радисту было приказано найти место, где расположена судовая радиорубка, и досконально выяснить, сообщил ли «Трайбсмен» о нападении на него.