— Сядь, — увидев, что он не шевелится, пояснила: — Сядь на пол и поставь ноги на ступеньки.

Кивнув, Тед сел на верхнюю ступеньку крутой лестницы, по которой они только что поднялись.

— Хорошо. Когда будет можно — я тебя выпущу, а пока — ни звука... что бы ни случилось.

Он снова кивнул, и дверь закрылась, оставив его одного на темных ступеньках. Впрочем, не совсем темных — на двери светились несколько маленьких отверстий. Приложившись к одному из них глазом, Тед увидел часть комнаты.

Комната была довольно большая, круглая — он понял, что находится в башне — и богато обставленная. Стены, обшитые светлой тканью с чуть заметным рисунком, мраморный камин с литой чугунной решеткой, старинная мебель: пара столиков, кушетка, высокое сооружение с откидной доской — раньше такие назывались «бюро» — и несколько кресел.

Судя по доносившимся звукам, где-то поблизости работал телевизор, но из тайника, где сидел Тед, его видно не было.

В поле зрения появилась девушка. Она уже сняла с себя спортивный костюм с капюшоном и аккуратно складывала его, оставшись в трусиках и лифчике. Тед понимал, что подглядывать, тем более в подобной ситуации, не совсем порядочно, но оправдывал себя тем, что просто пытается оценить обстановку.

Белое кружевное белье красиво смотрелось на загорелой коже, хотя в целом фигура у нее была не в его вкусе. Маленькая грудь, узкие, почти мальчишеские, бедра — скорее подросток, чем женщина.

Внезапно, словно догадавшись, что он подсматривает, девушка вскинула голову и быстро отошла в невидимую часть комнаты. Вернулась в халате и уселась в кресло, казалось, прислушиваясь и чего-то ожидая.

Когда раздался громкий стук в дверь, она даже не вздрогнула — кивнула, словно отвечая каким-то своим мыслям, и пошла открывать. Проходя мимо тайника, на миг повернулась к нему и приложила палец к губам.

Виктор не вошел — ворвался в комнату, оглядываясь по сторонам. Побагровевшее лицо, горящие мрачным огнем глаза — он явно был разъярен и не пытался этого скрыть.

— Что случилось? — спросила девушка. Голос ее был совершенно спокоен, но в интонации чувствовалось едва заметное раздражение. — Мы что — все-таки едем на бал?

— Что? — Виктор не сразу понял, о чем она его спрашивает. — А, нет, не едем. А где собаки?

— В спальне, — раздражение в тоне стало явственнее. — Платье светлое, я не хотела, чтобы на нем была шерсть. Я же не знала, что в последнюю минуту ты все отменишь из-за какой-то глупости. Надеюсь, ты уже вызвал полицию?

— Откуда ты знаешь? — вопрос был задан резко, и она отреагировала на это удивленно приподнятой бровью.

— Лере сказал, что ты поймал в кабинете вора. А что...

— Он все еще где-то в доме!

— Так ты что... — на лице девушки появилась иронически-жалостливая гримаска, — ты что — упустил его, что ли?

Тед, уже успевший понять, что из себя представляет Виктор Торрини, все же не ожидал того, что случилось в следующий момент. Он не предполагал, что Виктор внезапно ударит ее — ладонью, с размаху, по лицу. Девушка не успела отшатнуться или как-то защититься — отлетев в сторону, она упала на ковер.

Несколько секунд в комнате царила тишина. Виктор неподвижно стоял посреди комнаты, глядя вниз, на лежащую девушку. Потом, со странным звуком, похожим на стон или всхлип, он рухнул рядом с ней на колени.

— Рене! Извини, я не хотел... Прости, ну прости, пожалуйста! Я не хотел! — срывающийся голос — жалобный, чуть ли не испуганный — настолько не вязался с тем, что произошло, что Тед не мог поверить своим глазам. Осторожно приподняв девушку, Виктор перенес ее и посадил на кушетку, продолжая повторять: — Тебе больно? Дай, я помогу! Прости, пожалуйста! Это все из-за этого проклятого вора! Я не хотел! Ты же знаешь, на меня иногда находит. Господи, у тебя кровь!

Из ее левой ноздри действительно текла кровь, но лицо было совершенно спокойным, словно застывшим. Прикоснувшись к носу, она взглянула на свою руку.

— Полотенце, — это было первое слово, произнесенное ею с момента удара. — В ванной... намочи. И не выпускай собак.

— Да, конечно, я сейчас, — Виктор сорвался с места, устремившись куда-то в невидимую Теду часть комнаты. Отсутствовал он минуты две — все это время девушка сидела, наклонившись вперед и изредка вытирая ладонью кровь, продолжавшую капать из носа.

Наконец Виктор вернулся, сжимая в руках полотенце, и попытался вытереть ей лицо. Отстранившись, она забрала у него полотенце.

— Дай... я сама, — приложила полотенце к левой стороне лица, сказала сквозь него невнятно: — Повесь, пожалуйста, мое платье в шкаф, — и, опустив руки, добавила: — Сегодня мы уж точно на бал не поедем. — В последних словах чувствовалась горечь и злая ирония.

Встав, Виктор на секунду исчез из поля зрения, тут же прошел в дальний конец комнаты, держа в руках что-то светлое, и, вернувшись, остановился перед девушкой.

— Он успел что-нибудь украсть? — спросила она, по-прежнему прижимая полотенце к лицу.

— Пока не знаю, — коротко и отрывисто ответил Виктор. — Ладно, я пойду посмотрю... что там, — по тону чувствовалось, что приступ раскаяния уже прошел и он опять начинает злиться.

Когда щелкнул замок, девушка не шевельнулась — лишь медленно повернула голову в сторону Теда и вновь приложила палец к губам. Встала, вышла в невидимую дверь и через минуту появилась с собачонкой на руках — той самой левреткой, желтой и тощей.

Снова устроилась на кушетке, одной рукой прижимая к себе собачку, а другой периодически прикладывая к лицу заляпанное кровью полотенце. Кровь уже не текла, но, очевидно, от прикосновения холодной влажной ткани ей просто было не так больно. Даже издали Тед видел, что ее левый глаз заплыл, а губа слева распухла, сделав четко очерченный рот нелепо перекошенным.

Стук прозвучал примерно через четверть часа — так неожиданно, что Тед даже вздрогнул. Крикнув: «Я слышу!», девушка медленно встала и, не выпуская из рук собачку, пошла открывать.

Это снова оказался Виктор, только на сей раз без пиджака и с миской в руках. Слегка, но различимо нахмурившись при виде собачонки, он прошел к кушетке и поставил миску на низенький столик.

— Я тебе лед принес. Приложи — быстрее пройдет.

Кивнув, девушка посадила собаку на кушетку, взяла пригоршню льда и ссыпала в полотенце. Приложила этот импровизированный компресс к лицу — Виктор молча стоял на середине комнаты, сунув руки в карманы, и наблюдал за ней — и спросила:

— Ты уже вызвал полицию?

—Нет. Не стоит, — он говорил с виноватым раздражением, словно злясь, что ему приходится расписываться в собственной неудаче. — Он даже не успел открыть сейф, хотя пытался. Наверное, думал, что там деньги. Мы обыскали весь дом — его нигде нет, зато окно в моей спальне нараспашку... и в комнате твоей мамы — тоже.

— Это же второй этаж? — в ее голосе послышалось удивление.

— Воры бывают очень ловкими. Я скажу Лере, чтобы он завтра же заказал сигнализацию на окна.

— Пожалуй, стоит.

Разговор чем дальше, тем больше напоминал обычную легкую беседу двух людей — словно эта самая девушка всего полчаса назад не лежала, скорчившись на ковре, словно лицо ее не было до сих пор распухшим от удара Виктора.

— Сказать, чтобы тебе принесли ужин?

— Не сейчас, через полчаса. Я еще немного полежу со льдом.

— Хорошо, я скажу, — и, уже направляясь к двери, он обернулся и добавил: — Извини, что так получилось... и с балом тоже.

Девушка вздохнула и кивнула, заворачивая в окровавленное полотенце новую порцию льда.

На этот раз, стоило Виктору выйти, как она подошла к входной двери и заперла ее на задвижку. С минуту постояла, прислушиваясь, и направилась к Теду; еще мгновение — и дверь перед ним наконец распахнулась.

— Можешь выходить.

Попытавшись выпрямиться, он чуть не вскрикнул от резкой боли, вспыхнувшей в груди. На несколько секунд придержат дыхание и вновь попробовал встать, медленно и осторожно, придерживаясь за стену.