– Сибилла рассказывала мне о своей церкви на завтраке во время охоты на лис, – сообщил Карл. – Я тогда был нездоров и не мог охотиться. Потом мне все хотелось посмотреть на это сооружение, но все как-то не мог выбраться. Знаешь, Вал, это совершенно невероятно! Такое ощущение, что он возник сам по себе, как будто кто-то опустил его с неба и поставил посреди полей.

– Судя по твоим словам, это и впрямь невероятно, – Валери отложила карточку с меню. – А что еще будет у тебя там, Сибилла?

– Что еще? – не поняла думавшая о другом Сибилла.

– Должно быть, ты что-то задумала. Представить себе не могу, чтобы ты построила церковь посреди полей и лесов и так ее и оставила, не пристроив еще чего-нибудь. Похоже, ты заложила новый город. Знаешь, так, как это было во времена завоеваний? Сначала церковь, потом школа, потом ратуша.

Сибилла покачала головой.

– Я построила церковь, потому что я верю в Лили. Ни о чем другом я и не помышляла.

Установившееся молчание нарушил Карл.

– А как она была построена? – спросил он. – Только на поступающие пожертвования? Если твоя Лили смогла собрать столько за такое короткое время, она, должно быть, выдающаяся личность. Мне бы хотелось взглянуть на нее как-нибудь.

– Только на пожертвования, – подтвердила Сибилла. – Семь миллионов мы уже получили, и поступления продолжаются. Ну, конечно, Лили – выдающееся создание, хотя Ник, например, никак не может поверить в это. Он отказался от ее передачи.

– Не твой стиль? – поинтересовался Карл у Ника.

– Это совсем не то, что я задумывал для нашей телесети, – резко сказал Ник.

– А что ты задумал? – спросила Валери.

– Что-то более сильное и интересное. По крайней мере, такую программу мы стараемся выпускать. Мы не взываем к каждому, мы просто делаем то, что у нас, кажется, получается совсем неплохо. А что мы не можем делать хорошо, так это передачи, где зрителю все ясно заранее. У нас много развлекательных программ, много истории и, может, чуть поменьше науки, есть книжные обзоры и некоторые совсем новые по типу передачи, я надеюсь, более честные, чем у наших конкурентов.

– Но нет религии.

– Есть, но наша собственная, – он улыбнулся. – Мы рассчитываем на то, что, действуя в выбранном направлении, мы справимся с любой конкуренцией. Вот и все. Полно всяких станций, которые предлагают проповедников на любой вкус и для любой веры. По-моему, их вполне достаточно. Сибилла же занимается тем, что ей прекрасно удается, просто это не для нас.

– Даже если это привлекает массу телезрителей?

– Мир полон зрителями. Нам остается только найти подходящих именно нам.

– Я думала, что телестанции хотят заполучить как можно больше зрителей.

Он опять улыбнулся.

– Мы пытаемся сделать все наоборот. Мы выносим на зрительский суд себя и свои идеи, и если наши передачи есть кому смотреть, значит, все в порядке. Если нет, то я подыщу другую работу.

– Ты хочешь сказать, что не собираешься менять своих взглядов и становиться не тем, что ты есть?

Их взгляды встретились.

– Кажется, нам уже приходилось обсуждать это однажды, – заметил Ник.

– Пора бы нам заказать, – оборвала их Сибилла.

Она внимательно разглядывала их, пока они беседовали. Невозможно, чтобы между ними что-то завязалось после стольких лет. Во всяком случае она этого не допустит.

– Если Чед собирается поездить верхом, то нам нужно поторапливаться.

– Согласен, – кивнул Карл, подзывая жестом официантку. – Я тоже не могу сегодня задерживаться.

– Ты уже выбрал, что будешь есть?

Чед кивнул и обратился к официантке:

– Пожалуйста, жареный перец с козьим сыром в масле и цыпленок в тесте.

Карл воззрился на него, а в глазах Валери запрыгали искорки.

– Мне то же самое, этот выбор мне нравится.

– Это папа научил меня, – пояснил Чед. – Мы часто это едим.

Он зачарованно смотрел на Валери с той минуты, как увидел ее. Она была так красива, что он не мог оторвать от нее глаз. У нее был чудесный голос, низкий и мягкий, словно поцелуй, решил Чед, не сумев найти другого подходящего слова, чтобы описать его. Или похоже на то, будто она обнимает тебя и прижимает к себе.

– А твой папа сам не готовит? – спросила Валери, в то время как другие заказывали. – Когда мы учились в колледже, у него неплохо это получалось. Он был лучшим поваром из тех, кого я знала.

– Только иногда, но ведь он жутко занят. А вы дружили в колледже?

– Да, мы были добрыми друзьями. Нам было очень весело в те времена.

– А почему же вы так долго не встречались?

– Мы разъехались в разных направлениях – твой папа остался в Калифорнии, а я переехала в Нью-Йорк.

– Но вы могли переписываться.

– Могли бы. Но я не люблю писать письма.

– Я тоже, – признался Чед. Он старался придумать, что бы еще такое сказать, чтобы она не начала разговаривать с другими.

Когда они знакомились, она опустилась на корточки и поцеловала его, крепко обняв и говоря, что давно хотела познакомиться с ним, что он очень красивый мальчик и похож на своего отца, а Чед решил, что вот на такой женщине и должен жениться его отец: чтобы у его жены был ласковый смех и чтобы ей не было противно, когда до нее дотрагиваются. Правда, она уже была замужем.

Но она могла бы и развестись, ведь многие люди разводятся. А муж Валери какой-то неразговорчивый, с ним, наверное, скучно жить вместе.

– А для вас мой папа готовил в колледже?

– Конечно, – улыбаясь, созналась Валери. – Я совсем не умела этого делать, да и сейчас, признаться, не умею. Вот он и выручал меня.

– Вы должны уметь готовить. Все мамы умеют.

– Но я не мама.

– Нет? – Чед снова бросил взгляд на Карла.

– Нет еще. Давай поговорим о ресторанах. Ты какие больше всего любишь?

– Китайские и итальянские, и французские, и дары моря, и гамбургеры, и пиццу. Мы все перепробовали.

Валери расхохоталась.

– Вот два железных желудка! А что еще вы делаете вместе?

– Ой, кучу всего. Играем в мяч, катаемся на велосипедах, ездим за город, вместе читаем, вместе смотрим киношки и спектакли, а иногда и концерты, ну, вы знаете, в Центре Кеннеди, с огромной черной головой футов в сто, Президента Кеннеди?

– Бронзовая голова, и совсем не в сто футов, но мы, пожалуй, не будем измерять ее.

– Точно. Мы ходили туда, и мне страшно понравилась эта бронзовая голова. И еще огни.

– Вы неплохо проводите вместе время, – заметила Валери, и в ее голосе проскользнула тоскливая нотка.

– Да, это все папочка придумывает. Но он и один часто уходит, приглашает с собой разных женщин, и тогда я остаюсь с Еленой и Мануэлем. С ними тоже нормально, но уж совсем не так здорово, как с папой.

Валери кивнула, задумчиво щуря глаза.

– А еще я езжу верхом, – выпалил Чед, стараясь задержать внимание Валери. – У нас нет места для лошадей там, где мы живем, но мама меня иногда приглашает к себе. А у вас сколько лошадей?

– Восемь. И еще у нас в конюшне стоит двенадцать лошадей наших соседей. А ты любишь кататься верхом?

– Страшно люблю. А вы ездите на всех восьми?

– Одновременно, – улыбнулась Валери.

Чед тоже улыбнулся.

– А они все разные?

– Совершенно.

– А которая вам больше всего нравится?

– О, одна английская кобылка по имени Кэт. Я назвала ее в честь одной героини Шекспира. Она очень строптивая, но она очень гордая, ловкая, надежная, и я, правда, люблю ее больше других.

Валери заметила, что Ник смотрит на нее, и поняла, что он ее слушает.

– Может быть, вы как-нибудь захотите покататься верхом в поместье Стерлингов, – сказала она, обращаясь к обоим.

– Да, да! – завопил Чед.

– Я этим особо не увлекаюсь, – ответил Ник, – но если у нас получится, Чед мог бы покататься.

– Мой папа так много работает, – пояснил Чед, думая, что его папочка не очень-то любезно принял приглашение. – Знаете, он ведь стал владельцем телесети, он там сейчас самое главное лицо, он пропадает там с утра до ночи. Да и ночью иногда тоже.