В те годы, после того как они расстались, его одежда была поношеной, у него был один единственный галстук, волосы растрепаны, а носки не подходили по тону к брюкам; тогда он женился на Сибилле. Как же он мог? Как мог он полюбить ее, желать и нуждаться в ней? После развода с Сибиллой он стал воспитывать сына сам, основал две компании, переехал жить на другой конец страны и, со слов Чеда, имел многочисленные связи с женщинами. «Нет, я совершенно не знаю его», – снова подумала Валери. С одной стороны, все связанное с ним навевало воспоминания, с другой, могло оказаться, что она беседует с совершенно посторонним человеком.

Но он ведь не посторонний, к тому же я рассчитывала на него. Как может он так обойтись со мной?

– Ты неплохо показал мне, насколько я заблуждалась в отношении некоторых людей, – проговорила она с оттенком безнадежности. – А я-то была так уверена, что ты поможешь мне.

Брови Ника поползли вверх.

– То есть сразу же дам тебе все, что пожелаешь?

– Я имела в виду – предложишь мне такую работу, где я могла бы проявить себя. Кто угодно мог предложить мне заниматься исследованиями.

– Мог бы любой, но боюсь, предложил бы не каждый. Ты же сама только что сказала, Валери, что понятия не имеешь об исследовательской работе.

– Любой предложил бы мне что-нибудь стоящее, – раздраженно проговорила она, – если бы знал, чем я занималась прежде, и на что способна. Но ты-то знал. Я же знаю это. Я была уверена, что ты поймешь меня.

– Позволь сказать тебе то же самое, но иначе, – проговорил Ник ледяным тоном. – Ты обратилась ко мне, потому что я тебя знаю и поэтому ни в чем не смогу тебе отказать.

Краска прилила к лицу Валери.

– Так говорить бессердечно.

– Скажи иначе.

– Когда нужна помощь, мы обращаемся к друзьям. В этом, я полагала, и заключается дружба. Иначе мир стал бы мрачным: каждый сам по себе, отгороженный от других…

Ник кивнул.

– Тут ты права. Послушай, ты обратилась ко мне за помощью, и я предложил тебе работу, я сказал, что хочу, чтобы ты вместе с нами приняла участие в том, что мы создаем. Это означает, что ты не будешь одинока. Что же еще сверх этого нужно тебе, чтобы мир стал менее мрачным?

Валери невольно улыбнулась. Она давно уже не пикировалась с сообразительным собеседником. Их глаза встретились. Он улыбался, глядя на нее, спокойный и уверенный. Ее улыбка медленно погасла. Ей самой было интересно узнать, сколько времени потребуется, чтобы привыкнуть к потере прежнего положения, которое она воспринимала как должное всю свою жизнь.

– Думаю, тебе здесь понравится, – буднично проговорил Ник. – Быть может, тебе приглянется и исследовательская работа, хотя, полагаю, что после того как Ты тут немного освоишься, мы подыщем что-нибудь еще.

Валери чуть вздрогнула, будто внутри прозвучал предупреждающий сигнал.

– Ты имеешь в виду, после того как я успокоюсь. Это проверка, не так ли? Чтобы удостовериться, подойду ли я и буду ли беспрекословно выполнять указания? Именно этого хотела Сибилла…

– Нет, – мгновенно ответил Ник. – Да ты сама не веришь этому.

Его голос вновь обрел жесткость.

– Я был бы рад помочь тебе найти свое место в жизни, найти то, на что ты всегда можешь рассчитывать, если, разумеется, ты действительно этого желаешь. Если так, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Однако пока ты будешь работать в моей компании, тебе придется довериться мне и поступать так, как я сочту наилучшим.

Валери молчала. Ей было стыдно за себя, за то, что она обвинила его в том, что он вел себя подобно Сибилле. Это вырвалось у нее от отчаяния. Ник так походил на всех остальных: он тоже не верил, что она способна на что-либо стоящее. Он и раньше считал ее легкомысленной, а теперь, видимо, полагал, что помочь ей можно лишь загнав подальше в угол, где она не сможет причинить никакого вреда или стать кому-нибудь поперек дороги. «Пойду-ка я еще куда-нибудь, – подумала она, – у меня много друзей».

Но идти никуда не хотелось. Она верила, что, конечно же, есть друзья, готовые помочь, но ей претило вновь просить о помощи. Несколько друзей, к которым она обращалась, до того как получила работу у Сибиллы, не предложили ей ничего, даже Ди Вейли не смогла помочь, хотя она звонила ей регулярно – единственная, кто еще поддерживал с ней контакт после переезда в Вирджинию. Было очень нелегко позвонить Нику и попросить о встрече, еще труднее – просить его о работе. И потом, этот формальный, деловой подход попросту потряс ее. Она не могла допустить и мысли, что все эти унижения придется переживать опять и, возможно, не один раз, к тому же без всякой гарантии получить то, к чему она стремилась.

«Что же, тогда я добьюсь своего здесь. Впредь никаких просьб об одолжении». Стоя около камина, высоко подняв голову, она посмотрела на Ника и улыбнулась. «Ты щепетильный, жесткий, твердозадый бизнесмен; как, во имя Господа нашего, могла я даже подумать, что когда-то любила тебя? Я покажу тебе, на что я способна. Я докажу тебе, как неправ ты был по отношению ко мне. Ты ничего не знаешь обо мне».

– Отлично, – с напускной легкостью проговорила она, – исследовательский отдел, – ее язык почти споткнулся на этом слове. – Помню, я преуспевала в исследованиях, когда училась в колледже. Уверена, что все вспомню, – она вновь улыбнулась и подошла к его столу. – Если бы я знала тогда, что меня ожидает, была бы гораздо прилежней, – она протянула руку. – Спасибо.

Он стоял напротив, глядя на нее изучающе.

– Очень рад, что ты будешь работать с нами.

Их руки встретились, и Валери ощутила приступ признательности при прикосновении его теплых, шершавых пальцев. Она быстро отвела глаза и заметила фотографию Чеда, стоящую на его столе.

– Я не спросила о Чеде, – проговорила она, отводя руку назад. – Как он?

– Замечательно, – глаза Ника просветлели. – Вот его последний шедевр.

Он взял рисунок, стоявший у стены позади стола.

– Вот, думаю, куда повесить.

Валери разглядывала рисунок, который Ник положил на стол. Мальчик и мужчина ехали на велосипедах по берегу канала, – Валери узнала в нем Джорджтаунский канал, – рядом резвилась собака. На небольшом расстоянии из верхнего окна дома выглядывала женщина. Канал и его берег были исполосованы тенью и солнцем. Мужчина и мальчик находились на открытом пространстве между деревьями, залитом сверкающим золотым светом. Женщина в окне была темным силуэтом.

Эта спокойная сцена напоминала сюжеты Писарро, но отличалась своеобразием, которое заставило Валери изумленно покачать головой.

– Рисунок действительно великолепен. Удивительно, что такой маленький мальчик… сколько ему?

– Одиннадцать.

Она вновь покачала головой, на этот раз ощущая приступ меланхолии. «Одиннадцать лет, за это время Ник успел так много сделать, так много пережить, а я упустила эти годы».

– Он понравился мне еще тогда, в прошлом году, когда мы познакомились на ланче, – сказала она. – Теперь, похоже, он собирается стать художником.

– Думаю так, – сказал Ник. – Надеюсь ты…

Зазвонил стоящий на столе аппарат внутренней связи, и секретарша объявила, что пришел новый посетитель. Ник поставил рисунок сына обратно на пол около стола и проводил Валери до двери кабинета.

– Надеюсь, что вы с Эрлом поладите, – сказал он, переменив тему разговора. – Уверен, что поладите. Зайди в отдел по работе с сотрудниками, последняя дверь налево, и спроси Сюзанну; она оформит бумаги и познакомит тебя с Эрлом. Можешь сразу и приступать, так?

– Да, еще раз спасибо.

Они еще раз обменялись быстрым рукопожатием, и она ушла, направившись в отдел кадров.

«Начало положено», – подумала она.

РαН, что расшифровывалось как «Развлечения и новости», представляла собой сеть кабельного телевидения, созданную Ником из старой Телевизионной Сети Эндербая. Буквально недавно компания увеличила время вещания, которое стало круглосуточным. Ее аудитория составляла двадцать миллионов абонентских точек.