Валери взяла в свои руки его лицо и поцеловала его. На мгновение она смогла отодвинуть прочь злость и отвращение к Сибилле; этот небольшой уголок мира и красоты принадлежал только ей и Нику. «Мы вернемся сюда, – подумала она, – после сегодняшнего дня. Или после завтрашнего. Когда бы это ни закончилось».

– Как хорошо. Что бы ни творилось вокруг, все наши собственные невзгоды остались в прошлом.

Это правда. Они выросли, стали близкими, оставив позади полудетские ссоры и обиды, из-за которых, как она полагала, им не суждено было быть вместе. «Господи, сколько времени мы потеряли зря!» – с грустью подумала Валери.

А может быть, и не зря? Может быть, они с Ником взрослели одновременно и именно теперь готовы создать вместе нечто более полноценное, чем каждый из них мог прежде?

– Я люблю тебя, Ник, – сказала она, прильнув губами к его губам, – люблю Чеда а люблю тебя, мне нравится мечтать о том как мы могли бы жить втроем, отдыхать и работать вместе… О… О Боже мой…

– Что? – он с тревогой заглянул ей в глаза, – в чем дело?

– Ник, понимаешь, мы не можем делать репортаж о Грейсвилле Я не могу его делать; и твоя компания не может делать его. Мы не можем выступить в роли изобличителей Сибиллы.

– Из-за Чеда, – сказал Ник.

– Конечно. Почему же мы не подумали об этом раньше? Мы слишком увлеклись расследованием, поисками… Но у нас нет ни одного шанса. Его сделают другие! Тут ничего не поделаешь, но мы не можем участвовать в этом репортаже.

– Да, не можем, – спокойно проговорил он.

Валери пристально посмотрела на него.

– Я вижу, тебе стало легче. Почему же ты мне ничего не сказал? Ты же думал об этом – и ничего не сказал мне?

– Это твоя тема; и я, честно говоря, не знал, как покончить с ней.

Они обменялись долгим взглядом, наконец, Валери, улыбнувшись, сказала:

– Может быть, в этом и заключается моя работа в РαН: почти делать репортажи для «Взрыва». Что-то новое, не так ли? Множество людей участвует в телевизионных программах, но сколько среди них, скажи, таких, кто зарабатывает на жизнь тем, что почти доделывает свою работу?

– Спасибо, – нежно проговорил Ник, – честно говоря, мне было не по себе от мысли сказать тебе об этом.

– Но я и не смогла бы сделать ничего подобного! Как бы я потом жила с Чедом, начав таким образом?

Ник прижал ее к себе, но она откинулась назад:

– И долго ты раздумывал над этим?

– Со вчерашнего дня. До этого я считал, что мы сможем построить репортаж, оставив ее в стороне. Она даже не член правления; ты же знаешь; мы могли бы рассказать о правлении, о строительстве Грейсвилля, всех находках Спира, сосредоточить основное внимание на Лили, которую они использовали. Мы могли бы не упоминать о Сибилле.

– Но после встречи с Бобом Таргусом ты передумал. Потому что взвалить такой груз на Чеда за один раз невозможно?

– Да. Он узнает о Грейсвилле – ты права, конечно, нам этого не остановить. Узнает он и об умышленной поломке самолета, потому что мы обязаны сообщить об этом полиции. Но он не должен знать, что именно его отец и женщина, которая станет для него настоящей матерью, разоблачили сказку о Грейсвилле. Упомянем ли мы при этом Сибиллу или нет; она настолько глубоко увязла во всем, что любой репортер доберется до нее без труда; мы только укажем направление.

– Надеюсь, тебе не нужно повторять снова, – сказала она с легкой улыбкой, – все в порядке, Ник, все кончено; все прошло. Найду какую-нибудь другую тему. Вынуждена, во всяком случае, раз с этой покончено.

Ник крепко прижал ее к себе, преисполненный благодарности и не понимая, как мог он обходиться без нее все эти годы. Держа друг друга в объятиях они поцеловались еще раз, перегнувшись через рычаг переключения скоростей и вертикальный бардачок, установленный между передними сиденьями машины, затем рассмеялись.

– Староваты мы для машин, – сказала Валери, – нам теперь нужна кушетка, густой ковер, кровать…

– ждущие нас, – подхватил Ник, – дом, ожидающий нас, жизнь лежащая у нас впереди…

Они поцеловались вновь, на этот раз быстро, поскольку он напомнил, что им предстояло еще кое-что сделать.

– Давай покончим сначала с этим делом.

Валери села на заднее сиденье. Ник включил двигатель и двинулся в Морган Фармс.

– Миссис Эндербай работает, – сказал привратник, открыв дверь, – можете подождать в оранжерее, но никто не знает, сколько придется ждать. Предлагаю вам перенести встречу на другое время.

Ник написал несколько слов на визитке.

– Думаю, ей следует взглянуть вот на это. Мы подождем здесь.

Поколебавшись, привратник взял визитную карточку и ушел.

Менее чем через минуту у входа в холл показалась Сибилла.

– Как удивительно, – проговорила она ровным голосом.

Ее бледно-голубые глаза глядели на них, ничего не выражая.

– Итак, куда мы пройдем переговорить? Валери, выбирай. Тебе здесь все знакомо.

– Это твой дом, – отчетливо произнесла Валери. – Мы пройдем, куда ты предложишь.

Помедлив, Сибилла повернулась и двинулась вперед не оглядываясь. Ник и Валери прошли следом по коридору в библиотеку, окна в которой были затенены гардинами, а воздух буквально выстужен кондиционерами. Сибилла расположилась в темном кресле с высокой спинкой, стоявшем позади невысокой китайской ширмочки. На ней были темные полотняные брюки и белая блузка. Из своего кресла она смотрела на Валери подобно черно-белой фотографии, вмерзшей во время.

Ник сел в двухместное кресло, обтянутое вельветом. Валери хотела было присоединиться к нему, но передумала и расположилась напротив, на софе. Между нею и Ником стоял низкий кофейный столик; кресло Сибиллы стояло у его дальнего конца.

Внезапно Валери пришло на память, что много лет назад точно также они сидели в небольшом китайском ресторанчике в Пало Алто. Тогда они пили за здоровье друг друга, мечтая узнать, что с ними будет через десять лет. «Тогда мы никогда не смогли бы представить ничего подобного, – подумала Валери. – Мы трое: чужие, любовники, друзья и враги. Вот с чего мы с Ником начнем нашу новую жизнь».

Привратник появился на пороге.

– Желает ли мадам распорядиться о прохладительных напитках?

– Нет, – Сибилла смотрела на Ника, словно они находились вдвоем, и ждала.

– Сегодня днем мы ездили к Бобу Таргусу, – сказал Ник, – расспросить его…

– Ложь, – резко оборвала его Сибилла. – Он переехал.

– Нет еще, он упаковывал вещи. Мы ездили к нему узнать, знает ли он что-либо об аварии самолета Карла Стерлинга.

Последовала короткая пауза.

– Он же ничего не знает. С чего бы?

– Потому что он находился там. И он рассказал о том, что сделал с самолетом перед тем, как вылететь с тобой обратно в Вашингтон.

– Это что, игра? – с наигранной непринужденностью спросила Сибилла, – понятия не имею, о чем ты говоришь. Таргус был ненадежным служащим, нечестным и не заслуживающим доверия. Он выдумывает сказки, которым никто никогда не поверит. Если он сказал, что что-то там сделал, ты будешь последним идиотом, если поверишь ему. Во всяком случае, эта катастрофа произошла полтора года назад; ее расследование завершено и дело закрыто. Если это все, с чем ты пожаловал, то мне нужно работать. Я больше никого не задерживаю.

– Таргус был твоим пилотом долгое время. Полагаю, ты бы избавилась от него, будь он ненадежен. Мы пришли, чтобы сообщить тебе, что он признался в том, что налил воды в бензобаки самолета Карла. Он сказал, что ты хотела задержать Карла; не убить, а только задержать, не дать ему возвратиться в Вашингтон к назначенному сроку. Таргус сообщил, что ты приказала ему сделать так, чтобы самолету Карла потребовалось дополнительное техническое обслуживание, которое задержало бы вылет, по крайней мере, на несколько часов. Именно Таргус додумался налить воду в бензобаки. И, вне всякого сомнения, Карл погиб из-за этого.

– Сукин ты сын, ты хочешь сказать, что это я убила его, – голос Сибиллы был настолько холоден и спокоен, что казался механическим – Ты утверждаешь, что я послала Таргуса, – что бы он там ни сделал, – и поэтому вина лежит на мне? Это ты хочешь сказать? Ты обвиняешь меня в убийстве глупого осла, у которого не хватило мозгов проверить самолет перед вылетом. Ты сошел с ума! Что бы ни говорил этот лжец Таргус, я не имею никакого отношения к катастрофе. С чего бы? Я понятия не имела о его делах!