— А разве я была счастливая?

— Очень. Он даже сказал об этом в то утро, когда уезжал. Я ходила к берегу провожать его.

Тут сердце Фелисити едва не остановилось. Изабель ходила провожать его в гавань! Что же тогда должен был думать о ней Берн, раз она даже не удосужилась встать пораньше!

Изабель снова заговорила:

— Он сказал, что ты очень изменилась после того, как твоему брату сделали операцию и его зрение стало улучшаться.

— Изменилась, да? Интересно, в какую сторону?

— Ну, по-моему, он сказал, что ты стала больше смеяться. Однако я знаю, как с ним тяжело. Он берет тебя на руки, возносит на вершину, показывает оттуда все свое царство, а потом — раз! — бросает тебя, как горячую картошку.

Несмотря на свое горе, Фелисити невольно рассмеялась:

— Не знаю, где это можно раздобыть горячую картошку на вершине горы.

— Не надо понимать меня слишком буквально, — улыбнулась Изабель. — Спасибо, дорогая, за тени. Я тебе куплю такие же, когда буду в Монте-Рубино. А сейчас мне пора бежать. Меня Берн ждет.

— Доброй ночи, Изабель, — с трудом проговорила Фелисити каким-то чужим голосом. Потом, когда, по ее расчетам, Изабель должна была уже спуститься на первый этаж, девушка осторожно выглянула с балкона. Изабель села в машину Берна, и в это время мимо прошел Хендрик. Берн поцеловал Изабель в щеку, потом помахал Хендрику, и машина уехала. Что в этом маленьком эпизоде было разыграно, а что искренне? — подумала Фелисити. Легкий приветственный поцелуй — это, видимо, для Хендрика. А может быть, Фелисити вообще в корне заблуждалась, воображая, что Хендрик влюблен в Изабель? Берн, кстати, мог быть прав, когда говорил, что Хендрик целиком посвятил себя работе.

Ноэль Беннет пришел в откровенный ужас от того, что Берн снова всецело завладел Изабель.

Однажды он предложил Фелисити пойти потанцевать в «Арагосту». Не было смысла все вечера проводить одной и хандрить, и девушка согласилась.

— А я думал, что вы с Берном… — начал было Ноэль, когда они сидели в кафе под открытым небом в перерыве между танцами.

— Ну? Что — мы с Берном? — спросила Фелисити.

— Знаешь, я подумал… — Он осекся, потом продолжал еще неуверенней: — Просто вы довольно много времени проводили вместе. Надеюсь, он не опалил тебе крылышки, нет?

Фелисити выдавила из себя легкий смешок.

— Нет, ничего непоправимого. Ты же сам мне говорил, что Берн занимается то одной девушкой, то другой, что не нужно принимать его чересчур серьезно.

— Какая ты разумная девушка, — заметил он. — Помни, помни, что случилось с Джилл. Я лично совсем не хотел бы, чтобы тебе пришлось уезжать домой раньше времени. — Вид у него был мрачный. — Хоть бы он увлекся кем-нибудь еще и оставил Изабель в покое!

— Ах, Ноэль! — снова рассмеялась она. — Как я ошиблась! Я думала, это комплимент — насчет того, чтобы я не уезжала домой. А ты просто надеешься, что я смогу увлечь Берна.

Лицо его просветлело.

— А правда, что-то я не очень тактично сказал. Прости, я так занят Изабель, что иногда толком не понимаю, о чем говорю.

Фелисити сочувственно промолчала. Она-то знала правду про единственную девушку, к которой был неравнодушен Берн. Эта девушка жила в Англии, и она по-прежнему много значила для Берна, а все остальные девушки, которых он целовал, катал и с которыми танцевал, были для него только ее тенью.

Иногда ей казалось, что если какая-нибудь девушка и способна занять место утраченной Розалинды в его сердце, то это Изабель, с ее красотой, с ее очарованием, с ее медицинской подготовкой, которая позволяла ей разделять с Берном его профессиональные интересы.

Хендрик тоже оказался более проницательным, чем считала Фелисити. Когда однажды она задержалась на работе дольше обычного, он стал расхваливать ее за трудовое усердие.

— Если хотите, я дам вам недельку отпуска. Вы с братом могли бы съездить на материк. В Монте-Рубино есть парочка неплохих гостиниц, и в других местах на побережье тоже.

— Но как вы без меня обойдетесь? — спросила она. — То есть я не хочу сказать, что я незаменима…

— Вот видите. — Его лицо расплылось в широкой улыбке. — Среди нас нет незаменимых, и мы должны это понимать. Рано или поздно кто-нибудь дает нам это понять. Я подумал — может, мне самому на недельку махнуть куда-нибудь? Я всегда хотел побывать на островах в Адриатике со стороны Югославии. Там их так много, можно всю жизнь бродить и так и не узнать все до конца.

— Да, я бы с радостью уехала на несколько дней, — тихо сказала Фелисити. — Я спрошу, можно ли будет Тревору поехать со мной.

— У нас в клинике очень маленькое общество, — произнес Хендрик, не глядя на нее, — время от времени надо уезжать отсюда. Когда возвращаешься, все проблемы, которые казались такими огромными и непреодолимыми, делаются незначительными.

— Спасибо вам, Хендрик, — ответила Фелисити хрипло и почувствовала, что на глаза ей наворачиваются слезы. Он остановился возле ее стула и положил руку ей на плечо. В этот момент в кабинет вошел Берн Мэллори и встал в дверях. На его загорелом лице была беспредельная ярость.

— Прошу прощения, Хендрик, если я вам помешал, — вкрадчиво проговорил он.

Фелисити опустила голову и занялась разбором бумаг у себя на столе. Она буквально задыхалась от ненависти. Как может этот негодяй делать всякие пошлые умозаключения при виде самого невинного дружеского жеста? Сам он был таких низких моральных устоев, что исходя из них оценивал и всех остальных людей. Она непременно поедет в отпуск в надежде, что, когда она вернется, Берн уже уедет домой и они никогда больше не увидятся.

Глава 9

Когда Фелисити предложила Тревору провести несколько дней где-нибудь на итальянском побережье, он был вовсе не рад.

— Мне и здесь хорошо, — пробурчал он. — Меня все устраивает. Не жизнь, а сплошной отпуск. Пусть это длится подольше.

Она рассмеялась, но совсем невесело.

— Я рада, что ты добавил последнюю фразу. Рано или поздно…

— Да, я знаю, мне надо будет искать работу. Хотя, — произнес он после паузы, — тебе, наверное, нужен отпуск. Ну вот и поезжай куда-нибудь на неделю.

— Я не хочу никуда ехать одна. Я подумала, что тебе захочется посмотреть Италию, тем более предоставляется такой шанс…

— Ну ладно, давай придумай что-нибудь.

— Я не буду ничего особенно придумывать. Мы просто поедем в Монте-Рубино, а потом вдоль побережья. На ночь будем останавливаться в тавернах и есть на свежем воздухе. Так что это выйдет совсем недорого.

Тревор согласился, но за два дня до даты, назначенной Фелисити для отъезда, он внезапно предложил сестре съездить с ним на остров Рондинэ.

— Даже не знаю, будет ли у меня свободное время, — возразила она сначала, но в конце концов сдалась — ей удалось убедить брата оставить лодку на Изола-Росса, пока они будут в отъезде, и ему, видимо, хотелось покататься в последний раз перед расставанием, хотя и временным, с его любимой «Виолеттой».

Однако она не рассчитывала, что вместе с ними поедет Зия. Сначала Фелисити даже подумала было, не сойти ли ей на берег, пока не поздно, но по трезвом размышлении поняла, что Тревор может разозлиться на нее, если она будет недостаточно любезна с Зией.

Зия была в новом ситцевом платье с желто-белым рисунком, в ушах у нее висели большие позолоченные кольца, и подошвы ее белых сандалий были почти не поцарапаны.

Неужели Тревор на свои деньги купил ей все это? Фелисити решила забыть о своих подозрениях и быть с девушкой по возможности дружелюбной, хотя испытывала к ней сильную антипатию.

Когда они высадились на Изола-Рондинэ, Фелисити постаралась убедить парочку, что, если они хотят, пусть идут вдвоем, куда им надо, а она прекрасно проведет время одна.

— Нет, нет, ты должна пойти с нами. Мне надо тебе кое-что показать, — возразил Тревор.

Фелисити поймала быстрый предупреждающий взгляд Зии. Та почти неприметно покачала головой, но Тревор настоял на своем.