Юзеф прошелся мимо прилавка с украшениями. Подправил колье с «оборотками», чтоб камни красиво переливались на свету, устроил в более выгодное место костяную фибулу. Непосвященные будут восхищаться тонкой резьбой и мягким белым цветом материала, посвященные - хирургической точностью и смелостью некроманта, ее создавшего из человеческой, а не слоновой кости.

Потом плотней запахнул куртку - в помещении было прохладно, ветер в окна - и пошел в подсобку, где в чайнике еще должна была остаться теплая вода.

Именно в этот момент дверь лавки открылась, мелодично звякнул колокольчик. Вошедший молодой человек был тем самым. Юзеф сразу понял - это о нем предупреждал кровавик.

Молодой человек был высок ростом, подтянут, светловолос и сероглаз. И то, что он в штатском, Юзефа не обмануло ни на миг. Ариец, спортсмен. Глаза умные. СС? Абвер?

Но хозяин должен оставаться хозяином. Юзеф улыбнулся гостю, словно брату, вышел навстречу из-за прилавка.

- Герр Маркевич? Вы хозяин лавки?

- Я, господин. С кем имею честь?

Тот усмехнулся.

- Пусть будет Фишер.

- Проходите, господин Фишер, - не дрогнув лицом, продолжил игру Юзеф. - В нашей лавке вы сможете приобрести лучшие магические обереги от случайных ранений. Амулеты, способные предупредить об опасности и такие, которые сулят неприятности вашим врагам... - речь текла гладко. Изо дня в день Маркевич повторял ее многочисленным посетителям, и уже устал придумывать вариации. Но гость поднял руку, прерывая поток словес:

- Сорок пять лет назад вы с отличием закончили Пражскую академию темных магических искусств и в том же году вступили в Амьенскую ложу. Вы даже перебрались во Францию и несколько лет работали там на правительство под именем... под псевдонимом Огюст Реви.

Маркевич едва заметно развел руками. Факты своей биографии он старался не афишировать, но «там», очевидно, знали все.

- Вы совершенно правы. Однако это было столь давно...

- Герр Маркевич, я склонен считать, что вы и сейчас в состоянии выполнить тот заказ, с которым я к вам пришел. Тем паче, что подобные вещи вам создавать приходилось. Пароход «Вольтурно», тысяча девятьсот тринадцатый год. Припоминаете?

Маркевич снова был вынужден кивнуть. Больше всего, правда, герру магу захотелось сесть. Желательно - на какую-нибудь твердую и ровную поверхность.

«Вольтурно» - так назывался пароход, на котором из Британии в Нью-Йорк пытались выехать предвидевшие скорое начало войны местные колдуны с семьями и учениками. И не просто выехать, а вывезти крайне необходимые тогдашним Парижским политикам артефакты. Маркевич был уверен, что истинные причины гибели судна известны только ему. Но «там» знали, похоже, даже немножко больше, чем все.

- Пожалуй, я понимаю, о чем вы попросите...

- Не понимаете. - Фишер улыбнулся. - И я не попрошу. Можете, герр Маркевич, считать себя мобилизованным на военную службу и выполняющим особый приказ Рейха.

Фишер вытянул из-за пазухи за цепочку и аккуратно положил перед магом прелестную безделушку - тонкой работы серебряный кулон с ярко-красным рубином.

Маркевич прищурился, склоняясь над украшением. Услышал:

- Что можете о нем сказать?

- Изделие середины прошлого века. Ювелира не назову, а вот с тонкими материями работал, скорей всего, Флейн. Очень элегантная и долговечная работа. Но долго хранить его у себя не советую. Он имеет свойство «настраиваться» на своего обладателя и сохранять в себе отпечаток его ауры. Хорошая вещь.

- Что он делает?

- О, я назвал бы его современной версией мифического джинна. Он исполняет желания.

- Любые?

- Я был неточен. Он может выполнить только одно пожелание каждого своего владельца. Вот вы, герр Фишер, давно им владеете?

Молодой человек нахмурился и не ответил.

Накрыл ладонью кулон. Сказал:

- А сможете ли вы, герр Маркевич, поверх существующего заклинания прикрепить еще одно? Которое сработало бы в тот же момент, когда будет озвучено желание... человека, которому кулон на тот момент будет принадлежать?

- Пожалуй. Если только не совпадут школы.

- Вот это.

Фишер положил перед магом желтоватый листок школьной бумаги, исписанный убористым почерком незнакомого мага.

- «Сумерки мира». Значит, война все-таки будет...

- Ну что вы. Не будет никакой войны. Так возьметесь? Герр Маркевич, Рейх ждет от вас понимания. Работа должна быть сделана быстро.

Маг незаметно потер вспотевшие ладони. Словам этого молодого атлета он уже не верил. Война будет, и будет скоро.

7

Я очнулась. За окном стояла густая темнота и непонятно было, еще ночь или уже утро. Увиденное не то в бреду, не то во сне стояло перед глазами живой картиной. Молодой немецкий офицер протягивал невысокому магу кулон Евдокии Леонтьевны. Тот самый кулон. Ошибиться было невозможно.

Оказалось, что я лежу в постели, скорчившись под двумя одеялами у себя на втором этаже дома Фролова. Надо бежать. Надо рассказать всем... Да хотя бы ей самой, Евдокии... Надо предупредить.

Старик сказал «Сумерки мира». Что это за заклинание? Кто может мне ответить? Максимов? Он не маг.

Я вскочила на ноги и чуть не упала - голова продолжала кружиться, отдых не принес облегчения. Надо бежать к Вите. Он знает, что делать. У него, кажется, такая работа. Но вот который час?

Не важно. Скорее!

Ноги в сапоги. Пальто. Где-то был платок... Где я его сняла?

На лестнице свет продолжал гореть. Это было хорошо. Видно ступени. А снаружи мело. Через квартал на ветру раскачивался тусклый фонарь. В домах окна не горели.

Быстрее, быстрее!

Хорошо, что грязь, замерзнув, превратилась в камень. Удобней было бежать...

Вот уж показалась впереди улица Красных Коммунаров. Она все еще оставалась украшена флагами. И фонари здесь стояли чаще. Не так страшно.

Надо мной не было неба - одна непроглядная черная тьма. Тьма клубилась и норовила прижаться к земле. Но свет фонарей пока что не давал ей этого сделать. Свет, да еще снег: он отражал тусклые лучи, делая видимыми палисадники, дома, заборы...

Быстрее!

Я не думала о том, что после шести в больницу посетителей не пускают.

И о том, что ворота наверняка закрыты.

И что не спит, наверное, только дежурная сестра.

Я твердо знала, что мне туда надо.

Ворота были широко открыты, в здании горел свет, а рядом стоял крытый грузовик с красным крестом на борту.

Возле грузовика прохаживались люди в военной форме, с оружием. Несколько человек в белых халатах я увидела у входа.

-...жалко! - донеслось до меня. - Молодой совсем паренек! Ему жить да жить...

Это о ком? Я сбилась с шага. Потом увидела, как подруливает к дверям черная «Эмка». Не раздумывая, я проскочила в вестибюль. Там было людно.

Двое санитаров о чем-то спорили возле каталки. Куда бы спрятаться?

Если сейчас войдет Артем Мамедович, он сразу подумает, что я здесь не просто так, что я причастна к тому, что тут происходит. А я не причастна.

Неожиданно я увидела знакомое лицо. Профессор Алферов. Как его зовут? Не помню. Обычно я хорошо запоминаю имена.

Но неважно!

- Доктор! Подождите, доктор!

- А вы что здесь... Он ваш знакомый?

- Кто?

- Георгиев... Вы зачем здесь?

- Мне надо поговорить с Виктором. С Цветковым. Понимаете, я, кажется, знаю, из-за чего все...

- Цветков ушел сегодня перед ужином. Подписал больничный и...

- А разве ему можно было?

- Цветков практически здоров, по сравнению с... - Он неопределенно кивнул в сторону лестницы. - Так что вы там узнали? Если что-то важное, тут где-то должны быть сыщики из уголовного розыска. А мне, извините, пора. Тяжелое дежурство.

Максимова на улице не было. Я спросила у одного из санитаров, что случилось. Тот неохотно ответил, что один из пациентов выпрыгнул из окна. Сломал ногу.

Я вежливо попрощалась и ушла. Куда теперь?