Амелия сглотнула. А клан позади нее хранил молчание. Она чувствовала на себе их взгляды, клан словно ожидал её реакции.

Почему она настояла на этом звонке? Она не хотела знать, что других заставили приехать на Калкор. Она не желала признавать, что её счастье обернулось адом для других. Не желала признавать, что её собственный клан удерживал её в плену, пока она наконец не призналась, что хочет остаться с ними.

— Амелия? — голос Френка задрожал.

— Я лечу на Калкор. Я люблю этих мужчин, и я... я беременна их ребенком.

К концу речи её голос снизился почти до шепота.

Но Фрэнк все равно услышал.

— Ты не должна рожать этого монстра, Амелия! — Его голос взвился почти до оглушительного визга. — Ради твоей вечной души, сбеги от них! Мы вытащим тебя оттуда, вырежем из тебя эту тварь... мы...

Раджир взревел. Фленчик оттолкнул Амелию в сторону, когда драмок кинулся к видеовизору.

— Ты не будешь угрожать ни нашей матаре, ни её ребенку! — закричал он на разинувшего рот ошеломленного куратора.

— Она выбрала нас! Она летит на Калкор! — Драмок в ярости грохнул кулаком по панели видеовизора, обрывая связь. Испуганное лицо Джека Фрэнка исчезло.

Раждир развернулся лицом к Амелии.

— Твой ребенок не монстр, — прорычал он. — Ты же знаешь!

— Я знаю, Раджир. — Она обхватила себя руками, словно защищаясь, скрестила их на животе. — Пожалуйста, не сердись. Я никому не позволю забрать у меня нашего малыша.

Раджир, слегка успокоившись, заключил её в объятия.

— Матара, матара, — выдохнул он, покрывая поцелуями её лицо. — Ты правильно сделала, что присоединилась к нам. Мы будем любить тебя всегда.

Фленчик погладил её по волосам.

— Те две женщины, о которых упоминал твой куратор Фрэнк, освобождены захватившими их кланами. Они оказались лесбиянками и не смогли бы жить счастливо с мужчинами.

Брефт добавил:

— Даже ради потомства, мы не стали бы навязывать этим женщинам противоестественные для них связи.

— А почему они утверждали, что сбежали? — спросила Амелия.

— Неизвестно, что они наплели на Земле, — проворчал Брефт. — Нам известно лишь то, что говорят ваши официальные чиновники. Никто ничего не слышал об этих женщинах с тех пор, как они вернулись на Землю.

— Если на Земле узнают, что они лесбиянки, их жизнь превратится в ад. — Голос Амелии дрогнул. — Гомосексуализм на Земле — тяжкое преступление. Возможно, они уже мертвы... или ещё хуже.

— Возможно, они соврали, чтобы обезопасить себя. Это понятно, учитывая обстоятельства.

— Они по-прежнему в опасности, особенно если занимались сексом. Если кланы, похитившие женщин, опаивали их наркотиками или кусали...

— Несомненно, так оно и было, — усмехнулся Раджир. — Они бы использовали все возможности, чтобы соблазнить землянок, так же как мы поступали с тобой.

— Тогда они пожалеют, что не умерли. Их убьют. — Амелия осознавала, что по её щекам покатились слезы. — Замучают пытками. Незамужняя женщина и не девственница — это недопустимо.

— Даже если их изнасиловали? — потрясенно пробормотал Фленчик.

— Они сами виноваты, сделали нечто, соблазнившее мужчин. Так подумает земное правительство. — Амелия всхлипнула.

Голос Раджира упал до тихого шепота.

— Именно с этим ужасом тебе пришлось столкнуться на Земле? Ты досталась нам не девственницей, Амелия. Признаюсь, меня это удивило. Ты оказалась слишком подавлена, слишком напугана последствиями, чтобы отдаться нам добровольно.

— Твой первый любовник походил на нас? — спросил Брефт. Он уселся возле её ног и заглянул в глаза. От его пристального взгляда Амелия успокоилась.

Она вытерла слезы.

— О чем ты?

— Без наших укусов, алкоголя и феромонов ты постоянно сдерживала собственные желания. И все же, ты наслаждалась сексом. Тебе понравился мужчина, забравший твою невинность? Ты сомневалась, испугалась, но все же хотела этого?

Амелия вспомнила мистера Перкинса, его грязную арендованную квартиру, жестокое насилие над ней раз в неделю в течение шести месяцев. Она судорожно сглотнула.

— Мне все понравилось. Не так как с вами, потому что мы заботимся друг о друге. Он же просто получал сексуальное удовлетворение. Он использовал меня, причинял боль, насиловал, мог разрушить мою жизнь, но мне все равно это нравилось.

Амелия не выдержала, из её груди вырвались хриплые всхлипы. Её ноги подкосились, и мужчины все как один мгновенно подхватили её и отнесли к шезлонгу. Уселись сами и уложили её к себе на колени, убаюкивая, пока застарелые страдания и ужас не исчезли.

— Но почему? — вскрикивала она между всхлипываниями. — Почему мне это нравится? Что со мной не так?

— Ничего, ничего, малышка, — пробормотал Раджир ей на ухо. — Ты просто замечательно прошла через все испытания.

— Как ты можешь так говорить? — закричала Амелия. — Мне нравится, когда надо мной доминируют, нравится ощущать себя беспомощной. Нравится, когда мужчины, с которыми я была, использовали меня. Мне слишком нравится быть беспомощной, чтобы сопротивляться. Мне даже понравилось, когда меня шлепали, как непослушного пятилетнего ребенка. Как я могу быть нормальной, когда получаю наслаждение от боли и беспомощности?

— Потому что ты всё ещё хоть что-то чувствуешь, — ответил Фленчик. — По отчетам с Калкора, большинство землянок вообще не испытывают сексуального влечения, даже с феромонами и укусами, которые усиливают удовольствие. — Он с печалью смотрел на Амелию кошачьим взглядом, поглаживая по щеке. — То, что ваше правительство сотворило с женщинами... те две женщины, они почти не могли наслаждаться естественным сексом. Радуйся, что ты можешь получать наслаждение.

— Но если бы вы знали, что я позволяла им делать с собой, вы бы возненавидели меня! Возможно, первый насильник так не издевался надо мной, как второй, знали бы вы, какой я монстр, какая мерзкая...

— Амелия! Амелия! — Раджир обхватил обе её щеки ладонями. — Никогда так не говори про себя. Я не желаю слышать ничего подобного.

Он накрыл её рот своим, словно собираясь поглотить все ужасные слова. Его поцелуй оказался жестким, почти насильственным. Амелия позволила ему наказать себя этими объятиями. Когда Раджир закончил, её губы припухли, покрылись укусами, но эмоционально она почувствовала себя лучше, словно очистилась.

— Ты никогда никем не будешь, только нашей возлюбленной, — прошептал Раджир, проведя большим пальцем по нежным припухшим губам. — В доказательство ты расскажешь нам об этом втором человеке, о том, что он сделал с тобой.

— О нет, пожалуйста, я не могу... — запротестовала Амелия, но Брефт коброй метнулся вперед. И впился клыками в шею, пока Радижр и Фленчик удерживали её на месте. От нахлынувшей эйфории её сопротивление мгновенно исчезло. Она расслабилась, плавясь в объятиях трех окружавших её калкорианцев. Она вздохнула, закрыла глаза и поплыла по океану блаженства.

Брефт отстранился от её шеи. И откуда-то издалека Амелия услышала голос Раджира:

— Амелия?

Забавно, но доносящийся из далека голос отдавался вибрацией в её теле.

Она улыбнулась от подобных восхитительных ощущений.

— Амелия?

— Хммм?

— Открой глазки.

Она приоткрыла веки, уставившись на троих мужчин, взиравших на нее сверху вниз.

— Привет, мальчики, — промурлыкала она.

Фленчик окинул укоризненным взглядом Брефта.

— Ты переборщил с дозой.

— Возможно, зато она без возражений расскажет нам все, что мы хотим знать.

— Она наша матара, а не пленница.

— Не наша пленница, но все еще связана земным прошлым.

— Верно, — согласился Раджир. — Пришло время разорвать узы, связывающие её с прошлой жизнью.

Он улыбнулся ей, и Амелия всем телом отреагировала в ответ. Он так красив, невероятно сексуален! От его низкого баритона ещё одна волна возбуждения прокатилась по её телу.

— Теперь ты не откажешься рассказать нам о том втором мужчине?

Амелия облизнулась.

— В данный момент разговоры занимают не самое первое место в списке моих желаний.

Трое мужчина одновременно хмыкнули.

— Уверен, что так и есть, малышка. Но сначала мы выслушаем твою историю. — Когда она запротестовала, Раждир поцеловал её в кончик носа. — Будь хорошей девочкой, мы как следует вознаградим тебя.

От его взгляда внизу её живота разгорелся пожар.

— Обещаешь?

— Даю слово.

— Ладно. — Блаженно расслабившись в их объятиях, с возбуждением, заструившимся по венам от укуса Брефта, Амелия больше не чувствовала боли, которую испытывала всего несколько мгновений назад. Ничто не могло омрачить охватившую её эйфорию. Она расслабилась, защищенная от самых жутких страданий в своей жизни.

Даже воспоминания о человеке, причинившем ей самую сильную боль, самый жуткий позор и леденящий душу ужас не смогли разрушить чувство безопасности, которым она сейчас наслаждалась.

— Его звали Кит Гарроуэй. Мой бывший босс и начальник полиции.

* * * * *

— Насколько сильно ты хочешь сохранить свою работу? — спросил шеф Гарроуэй, запирая дверь своего кабинета.

Двадцатиоднолетняя Амелия внутренне съежилась от его слов.

— Я что-то сделала не так? — спросила она, стараясь припомнить, какую ошибку она опрометчиво совершила, внезапно поставив под угрозу свое положение как секретаря. Она и её прикованная к постели мать зависели от этой крошечной зарплаты.

— Я не говорил, что ты совершила нечто плохое, — ответил шеф полиции. — Я спросил, хочешь ли ты сохранить свою работу.

Сидя в кресле напротив стола, Амелия почувствовала себя крошечной, когда шеф навис над ней.

Гарроуэй был не таким огромным, как калкорианцы, но по земным меркам очень массивный для мужчины. Высокий, мускулистый шеф опустил руку на кобуру с пистолетом на поясе.

— Мне очень нужна эта работа, сэр, — ответила Амелия, борясь с желанием разрыдаться. — Моя мать больна, она умирает, и ещё счета от врачей...

— Не имею ни малейшего желания выслушивать твою печальную историю, принцесса. — Он перевел взгляд с нее на запертую дверь и опять взглянул ей в лицо. — Я уже в курсе всего этого дерьма. Просто держи рот на замке и останешься на работе. Сиди тихо и ничего плохого не случится. — Он, словно для пущей убедительности, похлопал по кобуре с пистолетом.