Поиск
* * *
Вновь в мою неприбранную келью
Ты вошел, суровый серафим;
Из гранита высечена челюсть,
Меж бровей клубится серый дым.
Веет ветр от неподвижных крылий,
Меч времен в опущенной руке,
Мертвый нимб из раскаленной пыли
И печать пространств на языке.
Погоди. В развернутый свой свиток
В скорбный час меня не заноси;
Дай допить отравленный напиток,
Дай мне ржавой горечи вкусить.
Пусть заката пламенные змеи
Мне изгложут сердце до конца;
В этот час коснуться я не смею
Твоего гранитного лица.
* * *
Дышу сухим песком пустыни,
Бреду за тяжкою арбой
Вослед неведомых мне скиний
Путем, указанным Тобой.
Лижу запекшиеся губы
Концом кровавым языка
И слышу скрип, и окрик грубый,
И шаг медлительный быка.
Я изнемог, но не отстану,
Жестокий полдень претерплю,
Или посыплю солью рану
И жажду кровью утолю.
* * *
Через пропасти — к горным вершинам,
К снеговой непорочной заре!
На вознесшейся в небо горе
Обвенчайся с Женою и Сыном.
Если слабое сердце боится
Ледяных осиянных мечей, —
Окуни его в холод криницы,
В звонкоплещущий горный ручей.
И, одевшись в нетленные ткани,
Позабудь о тернистой земле,
Где неведомый путник по мгле
Простирает пронзенные длани.
* * *
Ты хотел. Я лишь вызрел на ниве
Оброненных тобою семян;
Лишь стрела на звенящей тетиве —
Я твоими хотеньями рьян.
Не суди, не меняй же уклона
Предрешенных в начале путей, —
Я в ряду твоих бедных детей —
Всех послушней веленью закона.
* * *
Я не знаю любви, я любви не хочу;
Я один на вершине, средь мрака,
Подставляю чело ледяному мечу
Надо мной запылавшего Знака.
Что мне в женских устах и приветной руке,
В дальних радостях звонкой долины?
Я во льдах причащаюсь Великой Тоске,
Вознесенный, Забытый, Единый.
Мое сердце, как чаша, до края полно;
Не пронзайте ж мне сердца любовью, —
Иль оттает оно, или дрогнет оно
И зальет вас дымящейся кровью.
* * *
Как-то свеж, но по-новому горек
Этот ветер, развеявший день,
Будто горечь любовную пролил
В золотую октябрьскую тлень.
Будто брызнул мучительным ядом
В затуманенный лик тишины, —
Иль то плачет растерзанный дьявол,
Оседлавший обрывок луны?
Этот ветер! Душа моя стынет, —
Я, быть может, лишь призрак давно…
Я отравлен напитком полынным,
Что любовь подмешала в вино.
* * *
На тебе снеговую парчу
Изукрасили лунные тени;
Как-нибудь доплыву, долечу,
Как-нибудь доползу на коленях.
Ты меня не кляни, не гони,
Огляди мою тяжкую ношу, —
Всё безмолвно к ногам твоим сброшу —
Ночи, утра и пьяные дни.
* * *
Вижу в блеске далекой зарницы
Довершенного странствия цель;
Обожженное тело томится —
Жестока огневая купель.
Скоро ризы багровые скину
И, разжав облегченно ладонь,
Свое дымное сердце закину
Навсегда в твой холодный огонь.
* * *
Есть такая Голубая долина,
Ласковая, как слово — мама;
Это в ней Господь нашел глину
Для сотворенья Адама.
Я не знаю, как она зовется —
Может быть, любовью или смертью,
Только нигде так сердце не бьется,
Как под ее голубой твердью.
И когда мне приснятся рябины,
Что видел я дома когда-то,
То значит — брат из Голубой долины
Пожалел своего земного брата.
И если сон подарит меня словом,
Что слышал я в колыбели,
То значит — под светлым кровом
В той долине его пропели.
* * *
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: