—        Нет, ты прикинь, Сань, — смешно размахивая рунами, кричал Пчела, — он мне пираний в аквариум запустил! Ну что ты ржешь? Они там уже последнее дожирают!

Саша хохотал так, что едва мог говорить:

—        Зато... зато завтра, Пчел, прикинь, все газеты напишут про твой банк. «Пираньи в Банке», а чем тебе не реклама? — Саша вновь закатился смехом.

И с этим смехом ушло все напряжение долгого трудового дня... Он даже почувствовал благодарность к обоим аквариумистам за эту комедию. Ну, Космос, учудил так учудил! Глядя на Сашу, и Пчела постепенно стал успокаиваться.

—        Хороша реклама, - проворчал он недовольно.

—        Люда, — нажал Саша кнопку переговорного устройства. — Где там наш герой?

—        Космос Юрьевич?

—        Он самый.

—        Здесь. Он опрашивает...

И тут из переговорного устройства раздался виноватый голос Коса:

—        Пчел, брат, прости, кто ж знал...

Саша, не студия его извинений, крикнул со смешинкой в голосе:

—        Ладно, Кос, не прячься, заходи. Пчела, кажется, уже отошел.

—        Отошел в мир иной, — мрачно отозвался Пчела.

Он действительно, чуть было не помер от расстройства. Ему и рыбок было жаль и себя. Приглядел он там, в холле, одну девицу: ноги от ушей, а сама в таком мини, что трусики из-под него посверкивают... Ну да теперь пожалуй что и упустил. Такие, как эта, с трусиками, на полках долго не залеживаются, пользуются ажиотажным спросом...

Космос осторожно приоткрыв дверь, потихоньку протиснулся в кабинет и тут же начал сыпать словами, подкрепляя их усиленной жестикуляцией:

—        Пацаны, ну вы прикиньте, поехал на Птичку за подарком. Вижу там эти красавицы туда-сюда, туда-сюда! Желтые в крапинку! Рты разевают — улыбаются. И стоят соответственно. Я и подумал — редкость поди. Вот Пчела-то порадуется.

—        Вот и порадовался, — не глядя на Коса, согласился Пчела и закрыл лицо руками.

Плечи его при этом как-то странно подрагивали, из чего можно было заключить, что Пчела еле сдерживает... Не рыданья же, в самом деле? Или это истерическая реакция на пережитый стресс? Вообще-то это на него не похоже, он вроде как психически устойчивый. Да нет, и вправду смеется!

—        Мужик сказал — хероциновые рыбы, — продолжал вещать Космос, потирая руки, — из самой Южной Америки гребаной! — Для большей убедительности. он решила привлечь к делу полученную на Птичке информацию по части аквариумного рыболовства. Против науки не попрешь!

— Ну и дурень ты, Кос! — назидательно прбизнес Пчела, отнимая руки от своей смеющейся физиономии. — Это ж самая известная рыба с Амазонщины — пиранья. Живет стаей. Пираньи буйвола за пять минут сжирают. А человека — в три. — И вдруг его осенило: — А что, Сань, может, макнем Коса в аквариум? Или подождем, пока они проголодаются? — Пчела заметно оживился: — Ты как, не хочешь искупаться?

Кос, насупившись, ничего не ответил.

—        Ладно, пацаны, пошли к гостям, — поднялся Саша и примирительно улыбнулся друзьям. — Будем спасать положение. Как говаривал наш учитель фон Клаузевиц, видимое поражение порою превращается в невидимые победы. Будем теперь разводить исключительно пираний.

Рома Воронин всю жизнь был, что называется, при еде. Закончил кулинарный техникум, потом Пищевой, поработал по специальности... Но так и не поправился, остался худющим и нескладным. Не па что глаз положить. Вот разве что уши горчат, большие, как у шимпанзе. Зато к двадцати пяти годам Рома дослужился до должности метрдотеля в солидном ресторане «Бенефис» на Таганке.

Несмотря на театральное название, ресторан этот принадлежал чеченцам, от театра, естественно, людям далеким. И посещался он все больше не актерами-режиссерами с дырявыми кошельками, а представителями этого малого горского народа. Если уж называть вещи своими именами, то «Бенефис» был штабом южнопортовой бандитской группировки Москвы.

Платили здесь хорошо и никогда не хамили. Единственным неудобством было то, что Роману приходилось скрывать, что он кое-что понимает по-чеченски.

Языку его научил чеченец-тяжеловес Ваха в те далекие времена, когда Рома работал в столовке спортбазы в Челюскинце, где тренировались в основном боксеры и тяжелоатлеты. Там же, в Челюскинце, он познакомился с вечно тогда голодным боксером Валерой Филатовым, а если короче — с Филом. И сошелся он с ними обоими, как ни странно, на почве, бокса. Они давали Роме уроки кулачного боя, а тот в благодарность подкладывал Филу и Вахе на тарелку лакомые куски.

Вообще-то умение договариваться и особый талант переимчивости были свойственны Роме с детства. «Прямо не пацан — обезьяна», — говаривал его отец всегда с разными интонациями. От явного восхищения до столь же явного презрения — все зависело от ситуации.

Правда, при таких-то талантах ни в одном деле Рома не достиг особых высот, но зато знал и умел все понемножку. А вот с языком вышел особый случай. Ваха в свое время научил его совсем немногому, можно сказать, основам, но то, что последние годы он постоянно слышал чеченскую речь, сильно продвинуло его в этой области. Однако этими знаниями он не бравировал. Понимал, что это может быть просто опасно для жизни. В самом начале, когда еще можно было, он в своих хилых знаниях не признался, а потом поздно стало — слишком уж много опасной информации уловил он своими ушами-локаторами.

Как ни смешно, но с Филом во второй раз они встретились именно здесь, в «Бенефисе». Фил со товарищи приехал обсуждать какие-то вопросы с чеченцами. Рома и без каких бы то ни было намеков со, стороны Фила понял, что их знакомство афишировать вовсе не следует.

Зато после этой встречи его «учитель» регулярно стал отстегивать ему за информацию хорошие бабки. Дело было, конечно, опасное, зато прибыльное.

Когда Рома был нужен Филу, ему звонила якобы какая-то знакомая барышня и назначала свидание. Это означало, что Рома должен связаться с Филом и договориться о встрече. Конспирация прямо как в кино. Роме нравилось играть в конспирацию. Главное — , не заигрываться. Но еще больше ему нравились деньги, которые никогда лишними не бывают.

Пересекались они обычно где-нибудь в центре. Фил подъезжал на скромном авто — марку и цвет оговаривали заранее, — а Рома просто голосовал, стоя на обочине, вроде как частника ловил. Потом они просто кружили по городу и спокойно разговаривали.

Сегодня он ждал Фила на бульваре! возле нового МХАТа. Тот, как и обещал, 1 подъехал на красной «девятке».

—        Все худеешь? — спросил Фил, открывая дверь изнутри. — Неправильный I ты метр, метр должен быть толстым.

Это он так неловко шутил при каждой их встрече. По логике, если бы Рома впрямь все время худел, от него уже остался бы один скелет. Рома, как всегда, улыбнулся и привычно отшутился: ,

—        У нас кухня тесная, толстый метр между плитами застрянет.

—        Как жизнь? — почти искренне поинтересовался Фил.

—        Гребем понемногу, — Рома тонко улыбнулся. — Ты, Валер, про жизнь мне зубы не заговаривай. Спрашивай, что надо. Смогу — отвечу.

—        Лады, Ром, — легко согласился Фил: переговорщик из него все равно был никакой, и он давно и с легким сердцем с этим смирился. — Что слышно у твоих чеченцев про Листьева?

Рома удивленно посмотрел на работодателя: откуда это аполитичный Фил мог знать, что к устранению известного журналиста имеют отношение чеченцы? Такая информация на дороге не валяется! Не иначе как сверху кто-то организовал утечку, а действуют через братков! Рома пораскинул мозгами и сделал правильный вывод:

Ты что, Ельцину решил помочь?

—        При чем тут Ельцин? — изумился Фил.

—        Ну, — объяснил Рома, — он же заявил, что берет дело под свой личный контроль.

—        До него мне дела пока нет. У меня спой интерес. Говорят, ваши зверьки заказ выполняли... — по интонации трудно было понять, спрашивает Фил или утверждает.