— Извини, — протянул Норман. — Джастин предупреждал, что эта малышка с характером и с ней нужно обращаться осторожно.

Милдред откинулась на кожаном сиденье песочного цвета.

— Я всегда поражалась, почему мужчины относятся к своим машинам, как к женщинам, — произнесла она. — А ты что скажешь по этому поводу?

Дорога была свободна, и Норман держал руль одной рукой, внимательно осматривая дорогу перед поворотом.

— Никогда об этом не задумывался, — мягко произнес он. — Но, наверное, у тебя есть что мне сказать на этот счет?

Милдред посмотрела на Нормана. При виде его точеного классического профиля она почувствовала, что тает, словно шоколад в жару. Господи, Норман настолько привлекателен, что достаточно было лишь одного его взгляда, чтобы Милдред пронзило острое желание, граничащее с болью.

— Ты действительно хочешь знать, что я думаю по этому поводу? — Она постучала рукой по панели приборов. — Мне кажется, что мужчина по своей природе предпочитает господствовать надо всем, а не только над своей женой или подружкой. Вот поэтому-то они и обращаются с машиной, будто и она женщина.

— Да, но над тобой нельзя взять верх, Милли. Ты — кошка, которая гуляет сама по себе.

— Только до тех пор, пока не встречу мужчину, который будет уважать меня настолько, что позволит наслаждаться этой свободой. — Она пожала плечами. — Только в этом случае я буду счастлива.

— Местность, по которой мы едем, Милли, называется Долиной грез. — Норман чуть сбавил скорость, давая возможность спутнице насладиться увиденным, а заодно и переменить тему. — Существует предание, которое гласит, что если здесь побывают влюбленные, то их тайные желания сбываются. Что ты об этом думаешь, дорогая?

Милдред не успела ответить, потому что Норман вдруг резко свернул, чтобы не задавить неизвестно откуда появившуюся козу. Милдред отбросило в сторону, и на несколько мгновений она прижалась к нему. Всего лишь на секунду их руки соприкоснулись, но этого оказалось достаточно, чтобы по телу женщины пробежала дрожь желания.

Боже, как же она сможет осуществить свой план, если ее тело отказывается ей повиноваться, вспыхивая от случайных прикосновений Нормана Ллойда? Милдред была напряжена до предела…

— Да, невероятно красивое место. И название такое романтическое, — бросила Милдред, уставившись на чеканный профиль спутника.

С усилием отвернувшись, она стала рассматривать пейзаж. С каждой минутой открывающаяся морская гладь внушала ей все больший восторг — по мере того как они поднимались выше и выше в горы.

— Океан… Он такой красивый. — Было очень мудрым решением отвести разговор от личных тем. Уж лучше пусть они будут говорить о погоде, о пейзаже, об острове, чтобы Норман ничего не заподозрил. — Раньше в разных журналах я видела много подобных фотографий. Однако я всегда думала, что это всего лишь рекламный трюк, и в действительности вода не может быть такого цвета.

— Ты никогда раньше не бывала на островах Карибского моря? — спокойно спросил Норман.

— Нет, а ты? — так же спокойно отозвалась Милдред.

— Я был здесь… несколько раз.

— А что особенного в этом острове? — До этого она смотрела на океан, но сейчас перевела взгляд на Нормана и заметила, как окаменели черты его лица. Конечно же, она знала, что связывает его с этим островом. С одной стороны, Милдред не хотела услышать ответ на свой вопрос, но другая часть ее самой с какой-то животной жестокостью жаждала еще раз убедиться в его низости.

Однако то, что он ответил, было для Милдред полной неожиданностью.

— Это чудное место открыл мой брат Дин. — Норман посигналил загорелому мальчику на велосипеде впереди них. — Четыре года назад. Он посоветовал мне побывать здесь, что я и сделал. Мне нравится остров, нравятся Мэри-Энн и Джастин — мы стали большими друзьями, и поэтому я всегда приезжаю сюда, когда нуждаюсь в отдыхе.

— И сколько времени ты обычно здесь проводишь? — спросила Милдред, невольно радуясь тому, с каким безразличием он упомянул о жене Джастина.

— Как правило, неделю. На больший срок меня не пускают дела.

— Значит, даже несмотря на все твое богатство и успех… — Милдред была рада ухватиться за эту на первый взгляд невинную тему. Она надеялась, что во время разговора узнает о его ближайших планах. — Ты не можешь передать свои обязанности кому-то, чтобы спокойно отдохнуть, не думая о работе?

— Можно подумать, Милли, что ты считаешь меня заключенным. — Он серьезно посмотрел на нее. — Возможно, так оно и есть, но я сам выбрал этот путь. Хотя скоро он закончится.

— Да, я читала, что твой следующий проект будет последним.

Ветер на высоте был гораздо сильнее, чем внизу, поэтому шляпа на голове Милдред трепетала под его порывами, каждую секунду грозя улететь. Она сняла ее и положила на колени, откинув голову так, что можно было подумать: она наслаждается, подставляя волосы ветру. Хотя на самом деле с волнением ждала ответа Нормана.

— Газетчики обожают сплетни, — усмехнулся Норман. — Но действительно, окончание моего творческого пути уже недалеко. Это ни для кого не секрет. — Милдред с облегчением перевела дух, а он продолжил: — Следующий отель будет жемчужиной в «Ожерелье Ллойда». Десятый и, надеюсь, последний. Это будет моей империей, пусть не слишком большой, но для меня достаточной.

— Однако ты, конечно, не собираешься совсем отойти от дел? Тебе ведь всего тридцать четыре, я не ошибаюсь?

— Когда я закончу свой последний проект, будет тридцать пять. Да, я вовсе не собираюсь окончательно забросить все дела. Появится больше времени на то, чтобы улучшить сервис в отелях. Этим я и займусь.

— Где ты сейчас живешь, Норман? — Она вовсе не собиралась задавать этот вопрос, но он возник как бы сам собой. Когда они встречались, у него были две квартиры: большая, роскошная, и поменьше, поскромнее. — Все еще на прежнем месте?

После небольшой паузы Норман ответил:

— Нет, я продал квартиру после того, как ты меня бросила. — Его голос был абсолютно равнодушным. — С ней было связано слишком много воспоминаний. После смерти Дина я старался как можно больше времени проводить с Дженис.

Боль с новой силой вспыхнула в ее сердце, когда Милдред услышала, что Дженис и Норман были вместе. Но это было сущим пустяком по сравнению со страшной новостью о том, что Дина больше нет в живых.

— Дин… умер? — запинаясь, переспросила она. — О Норман, мне очень жаль, я ничего об этом не знала.

— Ты и не могла знать, — произнес Норман с болью в голосе. — Это случилось три года назад. У Дина была очень редкая наследственная болезнь сердца. Ни один мужчина в семье Ллойд не пережил своего тридцатилетия. Но только после вскрытия Роберта, отца Дина, стала понятна причина его смерти. Врачи сказали, что недуг перешел по наследству и к его сыну. Мать старалась уберечь Дина, показывала специалистам, но они лишь подтвердили, что болезнь неизлечима…

— Какой это, должно быть, был удар для нее, — пробормотала Милдред. — И как ужасно, ведь Дин все знал… — Она сглотнула комок, подступивший к горлу, и, приложив все усилия, продолжила: — И Дженис тоже. Как… она? — И как ее ребенок? Твой ребенок? Эти вопросы жгли язык, но Милдред сдержалась. Она отчаянно пыталась успокоиться, старалась перебороть охватившее смятение. Она видела Дина лишь однажды, когда Норман пригласил ее познакомиться со своей семьей. И, как она помнила, брат Нормана произвел на нее впечатление человека болезненного.

И сейчас… когда его не стало, казалось бы, ничто не удерживало Нормана и Дженис от брака, но они этого не сделали. Даже если допустить, что они все еще встречаются, то почему Норман изменяет ей с женой Джастина?

Милдред усилием воли прервала поток этих мыслей и ужаснулась собственному бездушию. В конце концов, это не ее дело! Норман может спать хоть со всеми женщинами мира — если уже не сделал этого, усмехнулась Милдред, — но данное обстоятельство никак не задевает ее собственных чувств. Не должно задевать. Так почему же ей стало совсем одиноко и комок боли стоит в ее горле? Неужели, несмотря на все презрение к Норману, она все еще хранила в своем сердце память о нем?