Не понимаю, что происходит. Что я делаю? Мне стоит прекратить это. Остановить его. Попросить, чтобы он отправил меня в тележке обратно к общежитию. Если останусь здесь, то не смогу остановить его. Я позволю этому случиться.

Он протискивается мимо меня в ванную, открывает стеклянную дверь в душ и включает воду. В тот же миг, пар валит от брызг и заполняет маленькую комнату. И теперь он снова здесь, передо мной, просовывает палец в петли для ремня на моих джинсах. Его рука обхватывает одну сторону моего лица, пальцы зарываются в мокрые волосы, притягивая меня к себе. Губы медленно и жадно поглощают мои, а другая его рука ловко расстегивает мои джинсы, опуская вниз молнию.

Теперь сердце грохочет и колотится, я целую его, но мне так страшно, ведь позволяю ему делать это, позволяю раздеть меня, хотя знаю, что это может плохо кончиться для него и для меня... в основном для меня.

Боже, какого хрена, собственно, я делаю? Помогаю ему, вот что. Я вытягиваю руки из рукавов футболки и, движением плеч высвобождаю ее, тяну через голову и позволяю шлепнуться на пол у ног, пока воздух холодит кожу, несмотря на пар, окутывающий нас, клубится вокруг нас. Я стою лишь в лифчике и джинсах. Его руки на моем теле скользят вверх по спине, гладят кожу под бретельками лифчика, а затем вверх, до плеч. Стаскиваю с себя ботинки и носки, а теперь, о нет. Нет. Нет.

Да.

Он позволяет мне снять с него футболку с майкой.

Господи, этот мужчина идеален. Я широко раскрываю глаза и таращусь на него. Тело не просто мускулистое и стройное, оно невероятное, изумительное и гармоничное. Каждая мышца настолько четко выделяется, как будто высечена из камня. Его шорты цвета хаки, мокрые и тяжелые, низко висят на бедрах. Из-под них видна резинка нижнего белья Поло^[19], а соблазнительная глубокая V-образная мышца живота исчезает под эластичной тканью.

Руки так и чешутся. Я хочу прикоснуться к нему так чертовски сильно, что это причиняет боль. Он как из сказки. Просто фантастика. Это не реально. Я сплю у себя дома в Детройте в своей постели и мечтаю. Невозможно, чтобы это действительно происходило. Это кажется реальным, но я знаю, что это не так. Этого не может быть. Все происходит так быстро: встреча с ним под жарким солнцем поздним вечером, потом шторм из ниоткуда, час, проведенный с ним за ужином, и теперь вдруг в этом экстравагантном номере отеля меня целует и раздевает живое божество.

Большие руки с горячей грубой кожей скользят вверх по бокам и вокруг ребер. Я бросаю быстрый взгляд на него, и вижу, что его глаза открыты и блуждают по мне; они всматриваются так пристально, как будто он не может насытиться мной. Будто что-то во мне ему нравится. Это просто сумасшествие. Я не глупая и не застенчивая и знаю, что достаточно красива. Я держу себя в форме. Но не могу сказать, что изящная или худая. Рост чуть меньше ста восьмидесяти двух, и у меня пышные формы. Я не похожа на голливудских актрис или моделей. Я – это я, уверенная в себе и довольная тем, как выгляжу.

Но я просто не та, кто подходит такому человеку, как Адам Трентон.

И теперь, когда глаза цвета листьев разглядывают мою кожу, груди и бедра, мне интересно, о чем он думает. Я не наивная дурочка. Может, он и не разборчив, и я – очередная девушка на ночь.

— Ты так чертовски сексуальна, Дез, — рычит Адам, его голос низко гудит в ушах. Он проводит губами мне по уху. — Ты же знаешь? Ты знаешь, как о*уенно потрясающе ты выглядишь прямо сейчас?

Я только отрицательно качаю головой, потому что это чистейшая правда. Не знаю и не чувствую себя сексуальной. Я мокрая и холодная, волосы в беспорядке, макияж, который нанесла раньше либо размазался под дождем, либо совсем смылся.

— Тогда я должен показать тебе.

Он разворачивается, моя спина упирается в полотенцесушитель, и я вижу через плечо наше отражение в зеркале. Его спина, разумеется, такая же рельефная, как и весь он, и, о, боже, это очень красивая вещь, надо сказать. Мышцы двигаются и перекатываются, когда Адам наклоняется и кусает зубами нежную кожу на моей шее. Затем он снова поворачивается, и я уже перед зеркалом, а он стоит позади меня. Адам не сильно возвышается надо мной, но все равно огромен. Руки этого мужчины обвиваются вокруг моей талии чуть выше джинсов, и теперь я могу беспрепятственно видеть себя.

На мне черный бюстгальтер. Он старенький и маловат, поэтому грудь вываливается из него; край ареолы выглядывают из верхней части одной чашечки. Живот не совсем плоский, факт, который обычно не беспокоит меня, но теперь под его пристальным, словно лазер, взглядом, все, что вижу, это слегка округлый выпяченный живот. Джинсы расстегнуты, показывая зеленое хлопковое белье в V-образном вырезе открытой молнии.

Я уж точно не была готова к такому повороту – даже не надела комплект белья. Когда мне, стесненной в средствах одинокой студентке колледжа едва хватает средств на оплату квартиры и на обучение, последнее, что мне нужно, это тратить деньги на эротическое белье. Но сейчас, сейчас я жалею, что не побеспокоилась об этом, потому что я в гостинице, в ванной комнате с Адамом Трентоном, в этих джинсах и лифчике, которому лет десять и шелк которого по краям чашечек обтрепался, да и он мне мал, потому что я немного прибавила в весе с тех пор, как купила его, но это один из трех, что у меня есть, а два других находятся в стирке. А трусы? Ну, слава богу, это не бабушкины панталоны; я не ношу такие даже во время месячных. Они обычные, хлопчатобумажные, не очень сексуальные, но, по крайней мере, это шортики, которые, учитывая насколько велика моя задница, выглядят довольно хорошо на мне.

Но уверена ли я, что хочу, чтобы он видел мое нижнее белье? В смысле, уверена ли, что готова позволить ему снять джинсы и увидеть меня в одном лишь нижнем белье?

Нет.

Черт, нет.

Но пальцы скользят вниз по моим бокам к бедрам, пробираясь между джинсами и хлопковым нижним бельем. Потом, каким-то образом, я наступаю на отворот джинсов одной ноги, тяну и освобождаю ее, затем другую, и теперь меня всю трясет. Его глаза проходятся по моим изгибам в зеркале. Грудь Адама за моими плечами, как огромная гора; я чувствую, что-то твердое и толстое между нами, и знаю, что это, но не могу зацикливаться.

— Дез, — произносит он рокочущим шепотом.

— Адам.

— Ты дрожишь.

— Мне холодно.

Это правда, но это не совсем то, отчего я дрожу. Правда выскальзывает из уст.

— И страшно.

— Почему ты боишься, Дез?

— Потому что... в смысле, разве это не очевидно?

Я никогда не признаюсь в истинной причине страха, даже под пытками.

— Нет.

Он ощупывает мои бедра, затем руки накрывают ягодицы, сжимая сначала одну половинку, потом другую - играя со мной, наслаждаясь, разминая и лаская.

Я не могу остановить его, даже, если бы хотела. Просто не хочу останавливать его. Мне нравится ощущать его руки на заднице. Нравится, как он трогает ее. Я и не подозревала о хороших ощущениях, когда мужчина трогает зад. Это невероятно, опьяняюще, и меня трясет от того, как классно это чувствуется, но также и от не уходящего страха, сомнений и нервозности.

Мне необходимо восстановить хоть какой-то контроль над собой и ситуацией.

— Хорошо, тогда давай объясню. Ты - известная голливудская кинозвезда. Ты собираешь толпы в лобби отеля. А я - никто. Уборщица.

Я должна сделать паузу, чтобы вздохнуть, потому что его руки находят резинку моего нижнего белья и пробираются к оголенной плоти; еще немного, и он оголит ягодицы.

— Я, бл*дь, мусорщик. Дворник. И, по твоим словам, ты здесь только на выходные, и, Адам, я не такая девушка.

— Какая? — требует он ответить, встречаясь со мной взглядом в зеркале. — Что же по-твоему происходит?

Я гляжу на отражение.

— Ты соблазняешь меня. И я позволяю тебе, но, черт возьми, понятия не имею, зачем. И не знаю, почему ты хочешь этого со мной. Зачем привел сюда, когда я никто, когда вот выгляжу так, а ты – это ты и…