― ГЕРОЙ РАСКРЫВАЕТ ВЕЛИЧАЙШУЮ ЗАГАДКУ СЕВЕРО-ВОСТОКА, ― продолжил он. ― Детектив-сержант Йен Брэдшоу скромно отказался ставить себе в заслугу обнаружение тел детей, считавшихся пропавшими все эти годы.

Он вернулся к своему нормальному голосу.

― В конце-то концов, повышение будет сущим пустяком, ведь вы сможете дать имя своей следующей книге.

― Ты закончил?

― Может быть, ― сказал Уиклоу, ― если вы сможете убедить меня, что, действительно, выслушали мою историю.

― И каким образом?

― Я вам говорил.

Он казался разочарованным.

― Если вы сможете сказать мне, почему я сделал то, что сделал, тогда, может быть, я скажу вам, что все хотят знать.

И он скрестил руки, будто бы, чтобы продемонстрировать, что не скажет и слова, пока Брэдшоу ему не ответит.

― Власть, ― просто назвал Брэдшоу.

― Продолжайте, ― сказал Уиклоу. ― Почему вы так считаете?

― Убийство Тима Коллингса.

Брэдшоу почувствовал, что его голос дрожит, когда вспомнил о крайне тревожащих размышлениях Уиклоу о последних часах жизни того бедного мальчика.

― По тому, как ты... довлел над ним... игнорировал его просьбы отпустить... удерживал его живым...

― Вы думаете, я сделал это потому, что наслаждался властью над ним? ― не без основания спросил Уиклоу.

― Да.

― Вы не считаете, что здесь была и сексуальная составляющая?

― Нет.

― Почему нет?

― Потому что все, что ты писал о своей предыдущей жизни, наводит меня на мысли, что ты человек, не испытывающий сексуального влечения.

― Интересно, ― произнес Уиклоу. ― Был один психиатр, сказавший, что я убивал детей из-за глубокой ненависти к своей собственной сексуальности. Кажется, у него была теория, что их тела в предпубертатном периоде в каком-то смысле возбуждали меня, ― Уиклоу нахмурился, будто теория этого мужчины была чушью. ― Лично я считаю, что это он был единственным, имеющим зацикленность на детских неразвитых телах, а не я.

― Нет, ― сказал Брэдшоу. ― Ты считаешь секс отвратительным.

― Да, ― признался он. ― И почему это так странно? Я, определенно, не единственный такой. Зачем бы кому-то хотеть толкаться в чужое тело и подвергаться воздействию их микробов? ― он слегка вздрогнул. ― Нет, у меня никогда не было такой склонности. Так что вы правы, в этом не было ничего сексуального, но что насчет Милли Феррис? Я не продлил нашу встречу.

― Нет, но..., ― Брэдшоу заколебался.

― И вы, конечно же, не можете сравнить это с моей последней встречей с Элизабет Мейсон? Есть ли между ними что-то общее?

― Что-то есть... возможно...

― А теперь вы несете бред и надеетесь, что я не замечу.

Сейчас тон Уиклоу стал жестким, а слова истиной. Йен Брэдшоу отчаянно хотел выполнить задание, которое ему дали. Он надеялся узнать правду о Сьюзан Верити и о других детях, а затем найти пропавшие тела: он просто не хотел выслушивать ненормальные, самооправдательные размышления Эдриана Уиклоу о своих чудовищных деяниях. Описание судьбы его первой жертвы было достаточным, чтобы сильно обеспокоить Брэдшоу, и он не мог вынести еще больше этого.

― Я очень разочарован, ― сказал он. ― Вы не слушали дальше моей встречи с Тимом, ведь так? ― он вздохнул, будто был лучшего мнения о Брэдшоу. ― У вас кишка тонка, детектив? В этом дело? Ну, мне жаль, я не собираюсь ублажать вас, пока вы не узнаете всю мою историю. Это мое наследие. Когда я умру, они захотят изучить мой труд, чтобы лучше меня понять, и, когда они это сделают, они окажут признание человеку, первому раскрывшему тайну, тому, кто обнаружил мои настоящие мотивы и был награжден данными о местонахождении трех пропавших детей. Грустно, но не похоже, чтобы этим человеком стали вы.

Он покачал головой.

― Какой нерадивый ученик.

― Я не твой ученик.

― Фигура речи. Вы не выполнили свою домашнюю работу, детектив, боюсь, что не смогу наградить вас, если вы не готовы потратить часы. Мне жаль.

Он встал.

― Отведите меня обратно в камеру, ― приказал он охранникам, а затем вновь повернулся к Брэдшоу. ― Приходите увидеться со мной снова, когда прослушаете всю историю, детектив... или не приходите вообще.

Глава 25

Он думал, что мог бы позвонить заранее и договориться о встрече, но, в конце концов, Том решил объявиться на пороге школы без предупреждения, когда дети отправились домой в конце дня. Детская площадка была полна родителей, встречающих своих малышей. Том повернулся к матери, проверявшей школьную сумку своего сына, чтобы узнать, не забыл ли он что. Он выбрал ее, потому что она выглядела рассеянной.

― Простите, я ищу класс мистера Грина, ― сказал он.

Она развернулась корпусом и показала на дверь, одну из пяти, которые были открыты, чтобы позволить ученикам выйти. Том поблагодарил мать и пошел к двери. Он заглянул в двери и увидел человека с седыми волосами, сидящего за столом. Учитель не заметил Тома. Он был слишком занят, проверяя тетради, помечая их галочками со скоростью, которая, казалось, говорила: «Я скоро ухожу на пенсию и мне плевать».

Том какое-то время наблюдал за ним, а затем сказал:

― Извините, что прерываю, но я надеялся перекинуться словом, ― а затем представился в качестве детектива, работающего с полицией по делу Сьюзан Верити.

― Почему вы спрашиваете меня о Сьюзан? ― насторожился учитель.

― Вы ее учили, ― ответил Том. ― И других.

― Ну, да, но еще я учил всех других детей в деревне.

― Скоро уходите на пенсию, как я слышал?

― Верно.

― Не слишком ли рано?

― Если бы вы учили детей так же долго, как и я, вы бы такого не спрашивали.

― Не могли бы вы немного рассказать мне о Сьюзан и ее друзьях?

― Почему вас интересует мое мнение о детях? ― он нахмурился. ― Чем это может помочь?

― Я не знаю, ― признался Том. ― Может и нет, но нельзя знать наверняка.

Он на самом деле не мог этого объяснить, но он хотел начать с мнения кого-то, кто знал детей, но был с ними не слишком близок.

― То было двадцать лет назад, ― запротестовал мистер Грин.

― Давно, ― согласился Том, ― но, как мне кажется, эти дети не изгладились из вашей памяти, ведь случилась такая трагедия.

― Я их помню, ― уступил он.

― Ну, тогда, ― мягко подтолкнул Том, ― как вы можете отозваться о Сьюзан?

― Умный ребенок, ― сказал он.― Очень умный, учитывая ее семью: должно быть, унаследовала ум от своей матери. Вежливая, прилежная, всегда выполняла домашнюю работу.

― Ребенок, которого вы бы заметили?

― Что вы имеете в виду?

Мистер Грин тотчас же перешел в оборонительную позицию.

Том пожал плечами.

― Некоторые дети сидят в задней части класса и едва ли произносят и слово, другие активно участвуют.

― Она много раз поднимала руку, ― осторожно произнес он, ― что всегда ценится, так что в этом смысле я бы сказал, да, я замечал Сьюзан, ― на мгновение он задумался. ― Однако не знаю, что еще могу о ней рассказать.

― Что насчет других девочек? Мишель и Андреа?

― Мишель была очень тихой, не очень стремилась учиться или участвовать в занятиях. На самом деле, с ней все было в порядке, но, вероятно, ей было не суждено поразить весь мир.

― Не суждено, ― произнес Том. ― Она умерла.

― О, Боже мой. Я не знал. Что случилось?

― Рак груди.

― Ужасно.

Он казался искренне потрясенным.

― Вы помните Андреа?

― Да, эта девочка шумный сорванец, но не проблемная, на самом-то деле.

― Что насчет ребят?

― Билли был ленивым болваном. Я не уверен, был ли он умен или нет, потому что он вообще не старался.

― Это было до исчезновения Сьюзан или после?

― Не думаю, что ее исчезновение каким-то образом повлияло на его отношение. На других ребят оно повлияло сильнее.

― Кевин Робсон?

Том предположил, что тот говорит не о Дэнни.

― У меня сложилось впечатление, что он был действительно травмирован тем, что случилось с Сьюзан. Вы наверняка слышали эту историю.

― Я слышал немногое, ― сказал Том, так как горел желанием услышать все с собственных слов мистера Грина, а не просто из куска текста в книге, которую читает Хелен.

― Он без усилия учился в средней школе и уже готовился сдавать экзамены в..., ― на секунду он задумался, ― ...восемьдесят втором году, должно быть, когда все полетело коту под хвост.

― Что произошло?

― Он пошел на свой первый экзамен, перевернул бумагу, один раз на нее взглянул, перевернул обратно и выбежал из класса. Они нашли его позже, в туалете, на полу, рыдающего... в полнейшем расстройстве.

― Как вы об этом узнали?

― Ну, очевидно, меня там не было, но так я слышал. Это было в средней школе, конечно же, так что вы можете поговорить там с директором или психологом.

― У Кевина был психолог? ― спросил Том. ― В школе?

― Не только у него, ― сказал учитель. ― В школе было много случаев, когда дети не справлялись, по разным причинам ― семейная жизнь, тяжелая утрата, экзаменационное давление ― поэтому они наняли психолога: миссис Рис, думаю, так ее звали. Это была одна из важных инициатив нового директора, и она должна была стать прогрессивной. Во всяком случае, о нем написали в местной газете. Насколько я знаю, она все еще там работает.

Том записал это в своем блокноте.

― Вы и правда полагаете, что нервный срыв Кевина имел отношение к Сьюзан? ― с сомнением спросил Том. ― Это произошло шесть лет спустя.

― Никто на самом деле не знает, что его вызвало. Может быть, экзаменационное давление. Как я понимаю, с тех пор он не мог удержаться ни на одной работе и встрял в неприятности.

― Какие неприятности?

― Вспышки агрессии. По большей части, драки. Напивался в пабе, а затем начинал свару с ближайшим зрителем. Пару раз был арестован.

― Что насчет Дэнни Гилберта? Каким был он?

― Довольно странным, я мало что помню о Дэнни, что, вероятно, означает, с ним проблем не было. Как я понимаю, он поживает хорошо. В любом случае, он единственный из мальчиков, у кого есть работа.

― Так значит, на него не повлияло произошедшее?

― Я полагаю люди реагируют по-разному, ― пришел к выводу мистер Грин. ― Дэнни, вероятно, был просто сильнее других, ―он внимательно посмотрел на журналиста, как будто ища подсказку. ― Вам помогли мои слова?