Иринка обиженно поджимает губы. Разве она виновата, что ей не пришлось сражаться? Она хочет уйти, но тут вспоминает еще одну новость.

— А знаете, дед Захар раньше был в Лисичках полицаем Головней!

— И об этом знаем.

— Они хотели украсть важные бумаги, и, если бы не наш Сережка…

— Иринка, куда же ты убежала? — кричит Оля Барабаш. — Начинаем!

Иринка испуганно ойкает и мчится прочь.

— Внимание! Внимание! Внимание! Начинаем наш летний, веселый, пионерский кар-на-вал!!!

К голубым глазам «средневекового глашатая», Гриця Колоска, очень идут длинные льняные кудри и пышный наряд: Танина соломенная шляпка, украшенная пучком петушиных перьев, синяя шелковая жакетка и длинные капроновые чулки Веры Ивановны, позолоченный меч на боку.

— Дорогие наши гости! — Глашатай галантно раскланивается и делает нечто вроде реверанса. — Сейчас перед вами пройдет карнавальное шествие веселых, активных, работящих и дружных! С острова… кхм… с острова…

— Со сказочного острова Буяна, — громко шепчет из фанерной избушки на курьих ножках суфлер Степа Волошин. — Слышишь, со сказочного…

— …со сказочного острова Буяна, — не теряясь, подхватывает глашатай, — к нам прибыла Царевна Лебедь вместе со своим князем Гвидоном. Поприветствуйте их!

Лагерный оркестр гремит бравурный марш. Едва касаясь травы и скромно опустив глаза, проплывает по поляне белоснежная Царевна Лебедь — Иринка. Из-за молодецких, черных как смоль усов князя Гвидона невозможно узнать беленькую Олю Барабаш.

— Из страны лилипутов приехал к нам на карнавал знаменитый путешественник Гулливер! Обратите внимание — он захватил с собой целую группу лилипутов.

Гости хлопают в ладоши и весело хохочут: высоченный Гулливер с веснушчатым носом Генки Ветряка, оседлавшего плечи Виктора Михайловича, ведет за собой с десяток малышей. Лилипуты озираются по сторонам и радостно повизгивают.

— Предупреждаю: нервных просят удалиться! Сейчас выступит квартет. Он исполнит свой главный музыкальный номер — «Берегите свои уши»!

— Не приехал Сергей, — тоскливо вздыхает в кустах Славка. — Сколько времени возились с этими противными костюмами, и все напрасно…

— Ничего, Слава, — утешает друга опечаленный Костя. — Зато теперь наш Сережа — герой! Иринка уверяет, что его даже наградить могут, так как он — пострадавший. А что костюмы пропали…

В это мгновение на них вихрем налетает Томка. Она тащит за руку запыхавшегося Сережу.

— Готовы? Позор! Подумать только, они даже не одеты! Одевайтесь быстрее, сейчас я вам помогу.

— Это же не моя борода, — отчаянно барахтается в цепких Томкиных руках Костя. — Это Ильи Муромца…

— Неважно! Сергейка, рукавицы забыл… Ой, Славка, у тебя шлем сидит задом наперед… Да живее поворачивайтесь, вот беда с вами!

А на поляне кружатся яркие живые цветы — маки, колокольчики, ромашки… Четверка серых гусей несет на крыльях Ивасика-Телесика, а за ними, на метле, гонится ведьма, свирепо лязгая железными зубами.

— Внимание, внимание! — звучно трубит красавец глашатай. — Сейчас мы…

И вдруг он, встрепенувшись, подбрасывает вверх шляпу вместе с париком:

— Уррра! Сережка приехал!

Из-за деревьев появляются три богатыря. Посредине степенно выступает плотный, круглолицый Илья Муромец. Как и положено богатырю, он преисполнен чувства собственного достоинства. Маленький Алеша Попович вызывает у зрителей восхищение: из-под цветастой попоны коня резво семенят Костины желтые тапочки, а по бокам, почти касаясь земли, болтаются огромные охотничьи сапоги Романа Петровича.

По правую руку Ильи Муромца, безуспешно пытаясь придать своему лицу грозное и неприступное выражение, сияет счастливой улыбкой Добрыня Никитич.

Раздаются бурные аплодисменты. Хлопают все: Гулливер со своей группой лилипутов, Царевна Лебедь, Ивасик-Телесик, свирепая ведьма, цветы, гости… Но, кажется, активнее всех бушует Степан Андреевич — «бывший товарищ Орлов»…

Это был настоящий триумф! Богатыри трижды торжественно проехали перед зрителями. Проехали бы, пожалуй, и в четвертый раз, но Роман Петрович незаметно кивнул: «Хватит, пора и честь знать!»

— Открываем карнавальный чемпионат! — объявляет Гриць. — Музыка, туш!

Не разобравшись, оркестр лихо грянул гопак, и глашатай, махнув рукой на свое средневековое происхождение, пустился вприсядку с Томкой, наспех замаскировавшейся шоферскими очками.

Все сильнее разгорается веселье. Музыка, песни, звонкие взрывы смеха громким эхом катятся по родному лесу, в котором недавно выловили последнего волка.