Как бы то ни было, Салли Макбрайд любит меня!

Всегда ваша

Джуди Аббот (урожденная Джеруша).

Суббота, утро

Только что перечитала это письмо, оно вышло не очень-то веселым. Интересно, догадались ли вы, что у меня сочинение на специальную тему к понедельнику, зачет по геометрии и отчаянный насморк?

Воскресенье

Забыла вчера отправить это письмо и хочу приписать негодующий постскриптум. Сегодня у нас был епископ, и как вы думаете, что он сказал? Самое благое наставление, данное нам Библией, следующее: «Бедные всегда с вами. Они созданы для того, чтобы делать вас милосердными». Бедные, изволите ли видеть, являются чем-то вроде полезного домашнего животного! Если бы я не была такой благовоспитанной леди, я подошла бы к нему после службы и высказала бы свое мнение.

25 октября

ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!

Меня приняли в баскетбольную команду, и видели бы вы синяк на моем левом плече! Он синий и багровый, с маленькими оранжевыми полосками. Джулия Пендльтон пыталась войти в команду, но ее не взяли. Ура! Видите, какое я гадкое существо.

Колледж становится все милее и милее. Мне нравятся девушки и учителя, аудитория и весь студенческий городок, и то, как нас кормят. Два раза в неделю мы получаем мороженое и никогда нам не дают кашу из кукурузной муки.

Вы хотели получать от меня известия только раз в месяц, не так ли? А я засыпаю вас письмами каждые несколько дней. Но я так взволнована всеми этими новыми переживаниями, что должна говорить о них кому-то; а вы единственный человек, которого я знаю. Пожалуйста, простите меня за болтливость — я привыкну и остепенюсь. А если мои письма докучают вам, вы всегда можете бросить их в корзину. Обещаю не писать до середины ноября.

Ваша слишком болтливая

Джуди Аббот

15 ноября

ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!

Послушайте, чему я сегодня научилась.

Боковая поверхность правильной усеченной пирамиды равна произведению полусуммы периметров обоих оснований на апофему. Звучит неправдоподобно, но это так — я могу доказать!

Вы ведь ничего не знаете о моих платьях, не так ли? Шесть платьев, все новые и красивые и куплены для меня, а не переданы с чужого плеча. Может быть, вы не понимаете, какой это переворот в жизни сироты. Вы дали их мне, и я очень, очень, очень благодарна. Выбрала их мисс Притчард — дама-патронесса, не миссис Липпет, к счастью. У меня вечернее платье, розовое, кисейное на шелку (я в нем просто бесподобна), и синее платье для церкви, и обеденное — из красного газа с восточной отделкой (в нем я похожа на цыганку), другое — шерстяное, и серый костюм для улицы, и повседневное платье для занятий. Может быть, для Джулии Рутледж Пендльтон это не слишком много, но для Джеруши Аббот! Прекрасная вещь быть образованной, но это ничто по сравнению с головокружительным чувством обладать шестью новыми платьями.

Представляю, что вы теперь думаете: какое она легкомысленное и пустое существо, и какая напрасная трата денег на образование молодой девицы?

Но, Папочка, если бы вы всю жизнь были одеты в клетчатое ситцевое пронумерованное платье, вы поняли бы мое чувство. А когда я начала ходить в гимназию, стало еще хуже. Вы ведь знаете, что богатые дамы жертвуют в приюты поношенные платья своих детей. И как же я боялась появляться в школе в этих несчастных платьях. Я была совершенно уверена, что меня посадят в классе рядом с девочкой, которой сначала принадлежало мое платье, и что она сейчас же расскажет об этом остальным, и они будут показывать на меня пальцем, шептаться и хихихать. Как мучительно горько надевать обноски своих врагов. Этого тяжелого чувства я никогда не забуду, даже если всю жизнь буду носить шелковые чулки.

Честь имею пребывать

Вашим специальным корреспондентом с фронта

Дж. Аббот.

P.S. Я знаю, я не должна ожидать ответных писем, и меня предупреждали, чтобы я не докучала вам вопросами, но скажите мне, Папочка, только один-единственный раз: вы ужасно старый или только немножко старый? И вы совершенно лысый или только немножко лысый? Очень трудно думать о вас абстрактно, точно вы какая-то теорема в геометрии. Дано: высокий богатый человек, который не любит девиц, но очень щедр и великодушен к одной дерзкой девчонке. Спрашивается: на что он похож?

R.S.V.P. [4]

19 декабря

ДОРОГОЙ ДЛИННОНОГИЙ ПАПОЧКА!

Вы не отвечаете на мой вопрос, а он очень важен.

ВЫ ЛЫСЫЙ?

Я очень ясно представляю, как вы выглядите, — и вы вполне соответствуете моему вкусу, но как только я дохожу до вашей макушки — попадаю в тупик. Я никак не могу решить, какие у вас волосы: седые или черные, или с проседью, или, может быть, их вовсе нет? Весь вопрос в том, надо ли приделать вам какие-нибудь волосы?

Хотите знать, какого цвета ваши глаза? Они серые, а брови торчат, как навес крыши над подъездом, а ваш рот — прямая линия, которая на концах опускается книзу. О, вы видите, я знаю! Вы раздражительный старый брюзга.

(Звонят — в церковь.)

9.45 вечера

У меня новое ненарушаемое правило: никогда не заниматься по вечерам, независимо от того, сколько письменных работ задано на утро. Вместо этого я просто читаю книжки — понимаете, я должна читать, потому что у меня пробел в восемнадцать лет. Вы не можете даже представить, Папочка, как чудовищно невежествен мой ум; я только теперь представляю всю глубину этого невежества. Я никогда не слышала о множестве вещей, о которых большинство девочек, имеющих семью, дом, друзей, библиотеку, знают с пеленок. Например: я никогда не читала ни «Матушку Гусыню» [5], ни «Давида Копперфильда», ни «Айвенго», ни «Золушку», ни «Синюю бороду», ни «Робинзона Крузо», ни «Джен Эйр», ни «Алису в стране чудес», ни слова из Редьярда Киплинга. Я не знала, что Генрих VIII был женат не один раз или что Шелли был поэтом. Я не знала, что люди были когда-то обезьянами и что Сад Эдема — это только прекрасный миф. Я не знала, что P. Л. С. — значит Роберт Льюис Стивенсон и что Джордж Элиот [6]была женщиной. Я никогда не видела «Мону Лизу» и — вы не поверите, но это правда — я никогда не слышала о Шерлоке Холмсе.

Теперь я знаю все это и многое другое, но вы видите, как много мне надо еще наверстывать. Но как это весело! Я с нетерпением весь день жду вечера, и тогда вывешиваю на дверь табличку: «Прошу не беспокоить», влезаю в мой уютный красный купальный халат и меховые шлепанцы, устраиваюсь на диване, подложив под спину подушки, зажигаю рядом лампу и читаю, читаю, читаю. Одной книги мне мало — я читаю сразу четыре. Сейчас это стихи Теннисона [7], «Ярмарка тщеславия», «Простые истории» Киплинга и — не смейтесь — «Маленькие женщины» [8].