— Что? — изумленно ахнула Луса. — Но ты же сказал, что останешься! Ты обещал!

— Я пообещал не уходить вчера и остаться ненадолго, — напомнил ей Токло. — Но теперь я знаю, что Уджурак в порядке. Значит, я могу уйти. Я больше не отвечаю за него. — Токло знал, что сделал больше, чем достаточно, чтобы в целости и сохранности довести друзей до этого места. Он охотился для них, защищал их и оберегал от опасностей. Но теперь ему пришло время стать настоящим гризли и зажить своей собственной жизнью.

— Но… — сдавленно пролепетала Луса. — Я буду скучать без тебя! Я не хочу с тобой расставаться!

Каллик подошла к маленькой черной медведице и положила голову ей на плечо.

— Рано или поздно нам всем приходится расставаться с теми, кого мы любим, — тихо сказала она. — Я поняла это, когда Таккик ушел. Бесполезно пытаться удержать того, кто хочет уйти. — Он заглянула в несчастные глаза Лусы и попросила:

— Отпусти его.

Луса ничего не ответила. Она лишь молча отступила назад, освобождая Токло дорогу.

— Спасибо, Каллик, — сказал Токло. Ему было больно навсегда расставаться с друзьями, но он знал, что должен это сделать. — Да хранят вас духи.

— И тебя тоже, Токло, — ответила Каллик.

— До свидания, Токло, — грустно кивнула Луса.

Токло повернулся и зашагал по оленьей тропе. На краю стойбища плосколицых он остановился и обернулся. Черная шерсть Лусы почти растворилась в тени, но он разглядел Каллик, провожавшую его взглядом.

Токло встал на задние лапы, чтобы в последний раз распрощаться со своими друзьями. Потом развернулся и пошел в горы. Один, как подобает настоящему гризли.

— Надеюсь, у него все будет хорошо, — прошептала Каллик, когда гризли скрылся из глаз.

— Я волнуюсь за него, — расплакалась Луса. — Почему, ну почему он хочет жить один?

— Потому что таков обычай гризли, — пожала плечами Каллик. — Но я тоже буду скучать по нему.

Она снова повернулась к берлоге целителя, чтобы посмотреть на Уджурака. Но не успела медведица прижать нос к блестящему льду в окошке, чтобы получше разглядеть происходящее внутри, как оглушительный треск разорвал воздух.

Каллик отпрыгнула от окна. Обернувшись на звук, она увидела металлическую птицу, зависшую вдалеке над долиной. Птица приближалась к стойбищу плосколицых! Через несколько мгновений она была уже над берлогами — ее металлические крылья бешено вращались.

— Что это? — завизжала Луса срывающимся от страха голосом.

У Каллик бешено застучало сердце, и она часто-часто задышала, словно после быстрого бега. Страшные воспоминания захлестнули Каллик — она будто снова пережила кошмарный перелет под брюхом у металлической птицы и падение с небес на землю. Она вспомнила огонь, внезапный вихрь ледяного снега и то, как Нанук беспомощно умирала на голой земле, оставляя Каллик совсем одну на свете.

— Они забирают медведей! — крикнула она Лусе, превозмогая панический ужас.

— Надо спрятаться, — прошептала Луса.

Тем временем, металлическая птица села на землю, и ее крутящиеся крылья стали замедляться, а потом и вовсе остановились.

Прячась в тени, медведицы дошли до края стойбища, а потом помчались к скалам, где прошлой ночью прятались вместе с Токло. Отсюда они стали следить за тем, что делает металлическая птица.

Один бок у птицы открылся, и оттуда выскочило трое самцов плосколицых. Они все были затянуты в черные шкуры, а в руках держали какие-то тонкие, квадратные предметы. Каллик повела носом и почувствовала резкий, неестественный запах, от которого у нее шерсть встала дыбом.

— Впервые вижу плосколицых, от которых так гадко пахнет, — прошептала она Лусе. Из металлической птицы хлынула новая волна едких запахов, противнее которых Каллик никогда не доводилось нюхать.

— Кто они такие? — спросила Луса, но Каллик не смогла ответить на этот вопрос.

Трое плосколицых немного постояли, негромко переговариваясь между собой. Они совсем не были похожи на плосколицых, живших в стойбище, — у них были другие шкуры, а шерсть на голове оказалось короткой и прилизанной. Наверное, металлическая птица притащила их откуда-то издалека. Поскорее бы она унесла их обратно!

Внезапно двери нескольких берлог распахнулись, и оттуда вышли плосколицые. Каллик отпихнула Лусу подальше за скалу.

— Нельзя, чтобы они нас увидели, — прошипела она.

— Может быть, они будут драться? — предположила Луса. — Токло говорил, что гризли всегда прогоняют чужаков со своей территории. Вдруг у плосколицых тоже так заведено?

Каллик осторожно высунула нос из-за скалы и увидела, что местные плосколицые подходят к незнакомцам и протягивают им свои передние лапы в знак приветствия. Что-то не похоже, что они рассердились и собираются силой выгонять чужаков!

Плосколицые повели гостей к самой большой берлоге. Целитель тоже вышел из своей берлоги и пошел за ними.

— Это какое-то собрание плосколицых, — доложила Каллик притаившейся за ее спиной Лусе. — Интересно, что они затевают? — Она не сводила глаз с двери, за которой скрылись плосколицые. Что если целитель все-таки догадался, кто такой Уджурак, и теперь расскажет об этом гостям, а они заберут медвежонка из стойбища на своей металлической птице?

«Не надо нам было приносить сюда Уджурака! — подумала она. — Но ведь он умирал? Не могли же мы бросить его на берегу? Что нам было делать?»

— Нужно как-то забрать Уджурака, — решила Луса. Похоже, они с Каллик думали об одном и том же. — Прямо сейчас, пока плосколицые болтают в большой берлоге.

Каллик посмотрела по сторонам, выискивая глазами плосколицых, но никого не было. Наверное, все жители стойбища собрались в большой берлоге.

— Идем, — прошептала она.

Медведицы выбежали из-за скалы и, перебежав через открытое пространство, остановились перед дверью целителя. Луса внимательно осмотрела ее.

— Быстрее! — подгоняла Каллик.

— Следи, чтобы никто не вышел, — прошипела Луса, не сводя глаз с двери. Потом просунула лапу в щель между дверью и стеной и подергала. Сначала ничего не произошло, и разочарованная Луса засопела, а у Каллик шерсть встала дыбом от страха, что сейчас кто-нибудь из плосколицых выйдет наружу и заметит их.

Наконец, послышался тихий щелчок.

— Готово! — пропыхтела Луса и пихнула дверь.

Дрожа от страха, Каллик прошла в берлогу следом за подругой. Все это было неправильно — медведи не должны заходить в берлоги плосколицых! Но Луса ни капельки не боялась, ей было только любопытно, а Каллик не могла бросить подругу одну в таком опасном месте.

Оглядевшись, она заметила сияющее отверстие в стене, через которое они заглядывали в берлогу снаружи. Сердце ее бешено стучало от страха — ей было неприятно находиться в замкнутом пространстве в окружении чужих и непонятных предметов. Однако здесь приятно пахло травами и оленьим мясом, и после едкой вони металлической птицы эти запахи показались Каллик особенно успокаивающими.

— Нужно торопиться, — прошептала Луса. — Как бы плосколицые не застали нас тут!

Каллик затравленно оглянулась на открытую дверь. Любой проходящий мимо плосколицый мог заметить ее и заподозрить неладное! Пересилив себя, она пошла за Лусой туда, где лежал Уджурак. Здесь было очень тесно, потому что кругом громоздились вещи плосколицего. Каллик врезалась боком в какую-то деревянную плиту, стоявшую на четырех шатких ножках, и оттуда с грохотом свалилась непонятная белая круглая штуковина. Упав на пол, она разбилась на мелкие осколки, которые разлетелись по углам берлоги. Каллик обмерла от ужаса, но никто не прибежал на этот грохот, и ей удалось добраться до Уджурака, больше ничего не повалив по пути.

«Какой же он маленький!» — подумала Каллик, и ее сердце сжалось при виде тощего плосколицего детеныша, укутанного в шкуры. Лицо у Уджурака было совсем белое, только на щеках горели красные пятна, а прядки спутанной шерсти в беспорядке лежали на вспотевшем лбу. Но дышал он ровно, и сон его был глубоким и спокойным.