Глава 12. Самое Плохое Турагентство

Я очнулась и с трудом собрала себя по кусочкам. Фигурально выражаясь, к счастью. Если удар о землю и был, то перенесла я его без ущерба для здоровья. Руки-ноги целы, только болит давешняя ссадина на коленке. Пери нет. Одно это уже хорошо. Юче с Ариной тоже нет. А вот это уже плохо. И где, собственно, я нахожусь?

Меня окружал самый безрадостный пейзаж, какой только можно себе представить. Насколько хватало глаз, кругом простирался пустырь. Не поле, не степь, а именно пустырь. Просто каменистая земля, местами расколотая от суши, местами изрытая ямами. Никакой живности. Из деревьев присутствовали неопрятные пни, из травы — несколько бурых клочков. Небо затянули беспросветные тучи, моросящие мелким холодным дождем. Позвольте, это Ферах?!

Я поднялась, обхватила себя руками, вертела головой во все стороны… Я здесь одна? Это мой персональный ад? При мысли об этом в носу защипало от слез. Но тут я услышала самый прекрасный звук на свете. Собачий лай! Через пустырь ко мне несся бело-рыжий пес. За ним — три человеческие фигурки. Сломя голову я бросилась им навстречу.

Сначала Кучук едва не сбил меня с ног. Потом Арина повисла на шее, вопя во весь голос:

— Машка! Живая! Мы так испугались, что тебя потеряли!

Юче своей очередью не воспользовался. Зато Биби едва не задушила меня в объятиях. Я привыкла к ее бесплотным прикосновениям. Но здесь она была вполне себе плотная тетка, никакой прозрачности. Наряд, яркий, как перья экзотической птицы, потускнел, а местами свисал лохмотьями. Давно не мытые волосы торчали в разные стороны, тушь под глазами размазалась. И вообще, после первого радостного порыва у нее сделался несчастный и виноватый вид.

— Где мы? — возник наконец закономерный вопрос.

— Что-то это не похоже на Ферах, — сморщила нос Арина. — Где молочные реки? Где кисельные берега?

— Это не Ферах, — убитым голосом подтвердила Биби. Мы вопросительно уставились на нее. Она поникла головой, вздохнула тяжело и сказала: — Эх, дорогие мои, неправильное имя мне дали. Разрешительница затруднений… Я создавательница затруднений, да еще каких…

— Биби, ты здесь совершенно не причем! — великодушно воскликнула Арина.

— А кто, по-твоему причем? Пушкин? — всхлипнула Биби. На кончик длинного носа скатилась огромная слеза. — Я ужасно перед вами виновата. Я ведь знала, что после проделки с флаконом из-под шампуня попала в Черный список

— Что за флакон из-под шампуня? — нахмурился Юче. Арина поджала губы и покачала головой.

— Болтун — находка для шпиона… Да ладно уж. Флакончик — новое обиталище Биби. Машка ее уговорила, когда вы собирались проведать Албасты. Биби, ну хватит плакать! Рассказывай.

— Я сидела во флаконе, — громко всхлипнула Биби. — Я знала, что мне не стоит показываться в Ферахе. Могут упечь на Выселки. И вот, здрассте вам. Как только открылась дверь в Ферах, меня туда и отправили. А вместе со мной — и вас.

— Какие еще выселки? — тревожно спросила Арина.

— Сто первый километр. Зона отчуждения. Черта оседлости, — в голосе Биби зрела истерика. — Короче, место, где мы с вами находимся. Сюда попадают злостные нарушители Кодекса, коим ваша покорная слуга и является.

— И что нам здесь грозит?

Биби оценивающе посмотрела на Арину, словно прикидывая: хватит ли у той сил услышать правду. Потом сказала:

— В лучшем случае — долгая и ужасная жизнь.

— Долгая — это уже неплохо. А почему ужасная?

— Да потому что это мертвое, точнее выморочное место! — визгливо крикнула Биби. — Выселки — это бывший Ферах. Умерший в результате экологической катастрофы. Ну, не выдержали наши с вами миры насильственного разделения. У вас началось изменение климата, смерчи и цунами. А у нас — вот. Ферах отмирает по бокам. Жить здесь невозможно. Чернобыль! Я просто не верю, что оказалась в такой ситуации!

И Биби, закрыв лицо руками, бурно зарыдала.

Нам было не до утешений. Самим в пору заплакать. Мы молча стояли, разглядывая носки своей обуви, и не спешили задавать всего один, но самый важный вопрос… Естественно, самой смелой оказалась Арина.

— Мы можем отсюда вернуться? Или хотя бы попасть в Ферах? Или позвать Ашик-Гёза на помощь?

В воздухе повисла тишина. Слышно было, как колотятся наши сердца, да шуршит дождь, падая на мертвую землю. Наверно, так ждут приговора…

— Мы не можем отсюда вернуться в реальный мир. И позвать Ашик-Гёза невозможно. Но выход есть, — сказала Биби. И ее неуверенные слова прозвучали почти как гарантия спасения. Мы облегченно заулыбались.

— По крайней мере, я слышала, что есть ловкачи, которые зарабатывают на нелегальном пересечении границ… У моей знакомой пери…

— Ни слова о пери! — содрогнулась Арина.

— Дорогуша, но пери — это самые добрые и прекрасные существа! Если только они не злые, — закончила Биби свою сомнительную характеристику.

— И где искать твоих ловкачей?

— Ближе к границе. Если не ошибаюсь, Ферах должен быть во-он за теми холмами.

Действительно, вдоль серого горизонта высилась холмистая гряда. Не взялась бы определить расстояние до нее…

— Так нечего время терять! Пошли! — скомандовала Арина.

И мы пошли. По пустырю, где трава не росла и не пели птицы. В жутких мыслях о радиации и о других, волшебных, еще более вредоносных факторах. Дождь пах не свежестью, а чем-то неприятно химическим. Невидимая смерть, казалась, следила за нами недреманным оком из-за туч. А мы шли — пять комочков жизни у нее на ладони, и отпечатки наших ног были единственными следами на этой земле…

— Мы в город изумрудный идем дорогой трудной! — запела вдруг Арина. Голос был хриплый, но музыкальный слух, как говорится, не пропьешь… — Идем дорогой трудной, дорогой непростой! Значит, я, типа, Элли из Канзаса. Тотошка — вон, впереди, лапами перебирает. Остаются Трусливый Лев, Страшила и Железный Дровосек. Вы уж сами выбирайте!

Я всерьез задумалась. Страшила шел за мозгами, Лев — за храбростью, а Дровосек — за сердцем… Интересный расклад… Пожалуй, я — Лев. Мозгов я кой-кому тоже бы добавила. Оставалось надеяться, что впереди нас ждет Великий Гудвин и он не подведет!

Долго ли, коротко ли, но мы приблизились к подножию холмов. Дождь не прекращался, мы были мокрые как мыши. Промозглый ветер пробирал до костей.

Холмы не превышали Пулковских высот, и альпинистских навыков восхождения не требовалось. Отдохнуть бы вот, хоть четверть часика… Но как только мы представляли, что с каждым вдохом глотаем дозу яда, мысль о привале улетучивалась. Юче подобрал прочную палку-посох, Арина бесцеремонно ухватила его за пояс джинсов и протянула мне руку, я, в свою очередь, сжала холодную ладошку волшебницы. Так, паровозиком, мы поднялись на самый верх. И замерли. Даже Биби не ожидала увидеть такое.

Из-под наших ног вниз, в необозримую глубину уходили отвесные стены. Гладкая порода, напоминающая базальт, была отполирована до зеркального блеска. Но приглядевшись, я с ужасом поняла, что стены покрывала какая-то расплавленная субстанция. Какая ужасная катастрофа заставила камень гореть и плавиться?!

Мы явно оказались на грани двух миров. Здесь преломлялась сама погода. Пелена дождя обрывалась ровно вдоль стен, и сквозь нее светило потустороннее солнце. Некоторым дождевым брызгам удавалось украсть солнышко и контрабандой перетащить его на нашу сторону. Но сверкающий блеск тут же превращался в радугу, бледнел, растворялся и пропадал.

Я подняла голову и увидела, что и по небу прочерчена линия между серым и голубым. Размытая, но вполне определенная.

А под нашими ногами плыли облака. Объемные, пушистые, провоцирующие прыгнуть на них, как на подушку. Когда они расходились, были видны поля зеленые, поля солнечно-желтых цветов, розовые поля… Башенки и минареты городов, голубые змейки рек… С этих страшных холмов Ферах казался недосягаемо прекрасным.

— Да-а, — протянула Арина упавшим голосом. — Близок локоть, да не укусишь.