- Вульгарность – это всего-навсего близость к народу, который вы защищаете... между тем вы возводите стену. Да. Даже от своих соратников по Альянсу вас разделяет пропасть. Отсюда это отрешение и усталость – в результате никому не нужный суицидальный поступок с Тантивом. И вот ирония, вы даже не станете мученицей, символом Альянса. Все впустую.

- Спасибо за анализ, о котором вас никто не просил, – разозлилась Мон. – Вы приняли решение, что со мной делать?

- Наконец-то этот вопрос. Я уже устал его ждать и не надеялся, – Вейдер помолчал несколько секунд. – Сенатор, прошу вас о прощении. Я намеренно вас разозлил. Дело в том, что подавленность, возникшую после открытия некоторых из моих возможностей, можно было устранить только сильной эмоцией. Злостью, например. Злость или гнев вызвать проще прочего.

- Но зачем?

- Союз возможен только между равных, а страх ставит вас в заведомо уязвимое положение.

- Так вы хотите согласиться!

- С поправками. Во-первых, Император останется. Во-вторых, Альянс прекратит свои игры с экстремистами.

- Я не могу решать за весь Альянс.

- Леди, вы лжете.

- Император. Мы его оппозиция. А вы предлагаете переметнуться. Это нормально?

- Вполне нормально. Вы хотели завербовать меня, неважно в каком качестве: союзника или слепого орудия,- а я вербую вас.

- От вашей фразы несет за километр службой безопасности.

- Зато она отражает суть.

- Мы хотим свергнуть Императора.

- Конечно, хотите. Уже очень давно хотите, мадам. Кажется, все двадцать лет.

- А он знает?

- А вы как думаете?

- Но тогда почему...

- Потому что он не тиран, не чудовище, не кровожадный диктатор, каким рисуют его ваши пропагандисты. А что касается власти, она такая, какую заслуживают подданные.

- И Император...

- На самом деле, поверьте человеку, читающему чужие мысли и видящему всех без прикрас и лицемерных масок, среди правящих элит никого более достойного нет.

- А вы?

- Я солдат.

- Что это за солдат, который не хочет подняться выше?

- Но ведь и вам не нужна власть?

- Нет, не нужна, – удивленно в первую очередь для самой себя подтвердила Мотма, – мне нужна справедливость.

- Настолько нужна, что в вашей жизни просто нет ничего больше. Вы убили все в себе и живете только общественным долгом.

- Разве это плохо?

- Это – страшно.

- Страшно?

- Для других страшно, мадам. Ради справедливости вы подставили тысячу человек экипажа корабля и несколько миллиардов существ Альдераана. И после этого вы рассуждаете о жестокости Палпатина и о недопустимости этой станции в руках патологически нездорового человека.

- Я, возможно, соглашусь, что с дикторскими полномочиями я поступила бы много хуже, чем Кос Палпатин, что была бы, вероятно, более жестока и слепа. Но ведь мы как раз таки и хотим восстановить демократическую форму правления, чтобы избавить Галактику от возможного произвола монарха.

- Произнесите вслух ваши последние слова и спросите себя: они принадлежат профессионалу, разбирающемуся в вопросах социологии, истории и политологии? Или фанатику? Агитатору-пропагандисту?

- Вы имеете в виду, что насадить что-то искусственно нельзя?

- Именно так.

- Но...

- Можно только подготовить почву для будущих перемен. Это трудоемкий и растянутый по времени процесс. И – практически невозможный при часто сменяющихся руководителях. А революцией вы своего не добьетесь.

- Все пойдет по кругу.

- Именно.

- Мне осталось только признать, что вся моя жизнь была пустой и перерезать вены. Вы этого добиваетесь, милорд?

- Какая патетика, мадам. Лучше подумаете вот над чем: если Император знал об Альянсе и ничего не предпринимал, значит, какую-то роль он играл в политическом устройстве государства. И не столь уж маловажную.

- Вы хотите сказать, что в отсутствии гражданского общества, участвующего в управлении государства, диалог шел с оппозицией?

- А вас не удивляет, что многие ваши идеи уже воплощены? Например, вопросы здравоохранения и образования.

- Ну, тут скорее речь идет о военно-промышленном комплексе. Понятно, что в дикторских режимах всегда процветает наука, обслуживающих военных.

- А социальная программа? А медицина?

- Государству нужны ресурсы. Нужны матери, нужны солдаты. Поэтому оно вынуждено вставать на сторону людей.

- А оппозиция, простите, на чьей стороне? – поинтересовался Лорд с видом полнейшей наивности.

- На стороне свободы, – огрызнулась Мон.

- Мы вернулись к началу разговора. Что лучше для социума – мораль или закон.

- Наверное, и то другое, в своих оптимальных пропорциях.

- Неужели? И не одна мораль? – поинтересовался Дарт Вейдер не без сарказма.

- Что вы от меня хотите? – не выдержала Мон.

- Что бы подумали и, наконец, решили для себя хоть одну из дилемм.

- А вы?

- Разве мы не начали диалог? Я выдвинул свои условия.

- Я не понимаю, какая ВАМ выгода от Альянса?

- Людской ресурс. Нужна опора. Среди тех, кто активен, тех, кто ищет справедливость. Тех, чью энергию можно использовать в созидательных целях. Потому как потом будет поздно.

- Почему?

- Есть большая вероятность наступления коллапса. Системного кризиса.

- А вы утверждали, что категоричные предсказания не сбываются, – торжествующе ухмыльнулась Мон. – Почему Альянс должен помогать режиму, который сам себя разваливает?

- Из-за народа, во имя которого создан Альянс, судя по вашей агитации. Ведь ломка, она не проходит безболезненно. Вы не подумали о людях, а сенатор? Или ради идейной победы вы готовы отменить обязательства государства перед служащими, перед простыми людьми? Передать свое отчаяние о бессмысленности прожитой жизни не одному миллиону человек, работающему на Империю? Обесценить их усилия, внести нестабильность? И все ради пресловутой свободы, которая обернется анархией, разбродом и гражданской войной. Ох уж эти гуманисты!

- Это ваша пропаганда?

Дарт Вейдер промолчал, подбирая слова. Потом медленно заговорил:

- Помимо чтения мыслей, что абсолютно не сложно, я могу видеть будущее. Не всегда и не целиком.

- Будущее? – удивилась Мон. – Но как?

- Так же, как вы смотрите сны. Видения будущего сами наплывают. Ими нельзя управлять, промотать вперед или назад.

- То есть вы не можете посмотреть, что будет через, скажем, полгода?

- Нет. Я вижу только то, что мне показывается.

- Будущее, неужели оно инвариантно?

- Почему? Очень даже не инвариантно. Постоянно в движении. И всегда зависит от прошлого. От каждого слова. Например, вчера мне внезапно показались размытые картины того будущего, которого уже не будет. Будущего, у которого в прошлом, на «Тантиве» были не вы, а принцесса Органа. Так вот, в том будущем нет ни меня, ни Императора. У власти Альянс, но государство расколото и идет война между Новой Республикой и Империей.

- Почему вы мне все это говорите?

- Почему я позволил вам узнать так много о себе?

- Да.

- Как ни парадоксально, для того, чтобы вы мне доверяли.

- Вам? Зная, что вы можете манипулировать, читать мысли, видеть будущее?!

- Да, мне. Чтобы мы не тратили время на пререкания, и вы доверяли моему мнению и моей интуиции.

Мон горько усмехнулась.

- Доверять. При этом ощущать себя слепой, глухой и в придачу полнейшей дурой.

- Как это ни странно, вам нужно было подтверждение моего авторитета, чтобы поверить.

- Вы давите на меня.

- Я уже ухожу. Проанализируйте сами, что будет, соверши вы переворот и затей свои реформы. И спокойной вам ночи, сенатор... если ваша совесть позволит вам уснуть.

Уже прошло несколько часов, как Вейдер ушел, а Мон Мотма, сенатор от Чандриллы продолжала мерить шагами свою камеру. Что-то пошло не так. Совсем не так.

Прорыв мыслей произошел спонтанно. И правда её поразила.

Ей, действительно, хотелось подтверждений его авторитета.