И вот впереди, между деревьями, замелькали полуобнаженные тела воинов. Поведение их со стороны казалось странным: кто-то размахивал вокруг себя коротким боевым мечом, кто-то тыкал копьем в пустоту перед собой, многие выпускали одну за одной стрелы из арбалета — тоже, казалось бы, просто так, бесцельно. И если бы не кровь на телах многих мужчин, если бы не лежащие на земле убитые и раненые, если бы не стоны, не крики, не ужас в глазах многих — можно бы было подумать, что воины просто разминаются или тренируются, проводя так называемый “бой с тенью”.

Алексей вдруг с ужасом увидел, как размахивающий прямо перед ним мечом воин неожиданно выгнулся назад, словно от навалившейся ему на грудь тяжести. Рука, держащая меч, оторвалась вдруг от тела со страшным хрустом и отлетела в сторону. Из обрубка плеча алым фонтаном забила кровь. Воин закричал, но крик его тут же прервался, поскольку и голова воина через мгновение отлетела в кусты, а само тело с хлещущей из разорванных артерий кровью поднялось вдруг метра на три в воздух, а затем резко полетело вслед за головой, гулко ударившись о растущее поблизости дерево.

Не соображая, что делает — скорее инстинктивно, — Алексей ткнул вперед копьем, именно туда, где только что махал мечом разорванный воин. И... почувствовал, как копье ткнулось во что-то упругое, но тут же мощнейший рывок выдернул это копье из его рук, и оно разломилось надвое, как спичка, в чьих-то невидимых руках. Алексей попятился назад. Ему послышалось глухое, свирепое рычание, раздававшееся не далее чем в метре от него, а затем он явственно почувствовал запах — бесконечно чужой и ужасный запах смерти. Понимая, что это, вероятно, последние секунды его жизни, Алексей тем не менее, не закрыл глаза — не потому, что не боялся смерти, а, скорее всего, от страха забыв это сделать — и поэтому увидел, вернее — сначала услышал, как просвистела стрела, а потом увидел, как она качается прямо в воздухе перед ним, буквально в полуметре. Раздался захлебывающийся от боли рев, и стрела, покачавшись еще немного, упала вниз. Только она не коснулась земли, а осталась как будто висеть невысоко над лесной травой.

Алексей, превозмогая охвативший его ужас, медленно наклонился к стреле, протянув руку, и ладонь его вдруг уперлась во что-то упругое и теплое, хотя глаза безжалостно врали, что ничего материального в этой точке пространства, кроме воздуха, нет! Алексей оглянулся. Сзади стоял ужасно довольный собой Лекер, вновь заряжая арбалет.

— Если бы не я, — сказал он напыщенным тоном, — у тебя бы сейчас точно что-нибудь отвалилось, безо всяких шуток!

— Хорошая шутка, — выдавил из себя Алексей. — Добрая.

Между тем, бой проходил с явным преимуществом противника. То тут, то там падали разорванные на части воины, а оставшиеся в живых качались уже от изнеможения и усталости.

— Илма! Скажи им, что это самоубийство! Надо отступать! — крикнул Алексей своей подруге, нацеливающей арбалет то в одну сторону, то в другую.

Илма прокричала что-то на родном языке, обращаясь к Аарнуу, который вращал мечом над головою явно из последних сил, а из широкой рваной раны на его груди стекала и капала на зеленую траву алая, дымящаяся кровь.

Аарнуу посмотрел на сестру мутным, полным боли и отчаянья взглядом и неожиданно громко и сильно крикнул что-то остальным воинам. Началось отступление. Не позорное, но — неизбежное.

Глава 18

Возле реки, ярко-голубой лентой разрезающей изумрудную зелень лугов, отряд Аарнуу, насчитывающий теперь не более двадцати человек, треть из которых была, к тому же, ранена, устроил привал. Сам Аарнуу, рану которого перевязывала Илма, только свирепо рычал от досады. Никогда еще поражение не было таким нелепым, никогда его воины не оказывались в таком беспомощном положении! Конечно, можно было сражаться до полной гибели отряда, тогда о них вспоминали бы с гордостью, их имена окружили бы почетом! Если бы было кому это делать... Ведь непобежденный невидимый враг не будет сидеть, сложа руки... Нет, прав чужеземец, которого привела из иного мира Иилмаа, что остановил его, не дал погубить отряд! Но как же это противно и стыдно — бежать, сломя головы от... пустоты!

Такие мысли бродили в голове Аарнуу, пока Илма заканчивала перевязку, но он так и не произнес ни слова, только рычал и скрипел зубами.

Остальные бойцы — кто сидел на траве, погруженный в похожие мысли, кто смывал с себя кровь и грязь в реке, кто перевязывал раны. И только один воин, на вид несколько старше остальных, хотя столь же гибкий и мускулистый, подошел к сидящим чуть в стороне Алексею и Лекеру. Он остановился прямо перед ними и что-то заговорил на своем певучем языке, обращаясь к Алексею. Алексей поднялся на ноги и собрался сделать непонимающий жест, но тут в его голове зазвучал “перевод” Лекера:

— Он говорит, что высоко оценил нашу готовность помочь его народу в смертельной опасности.

Алексей только кивнул, не зная, как реагировать на это заявление. Между тем мужчина продолжал говорить, а Лекер — “переводить”:

— Он говорит, что ты заслуживаешь любви его дочери.

Алексей недоуменно поднял брови. Лекер, заметив это, усмехнулся и “сказал” от себя:

— Это же отец Илмы! У тебя что, мозги вытекли через задницу от страха?

— Слушай ты, юный юморист, — прошипел Алексей, — заткнись, а? Твои дешевые шутки отдают пошлостью! Лучше бы ты оставался в неведенье насчет юмора.

— Сам научил! — гордо ответил Лекер, но, впрочем, тут же снова стал переводить слова воина:

— Он говорит, что его зовут Иирвуу, и что он рад обнять твои плечи.

Отец Илмы сделал шаг, оказавшись вплотную к Алексею, и приобнял его за плечи своими сильными руками.

Алексей обернулся к Лекеру и, смущаясь и одновременно злясь на себя за это, попросил:

— Спроси у него, с чего он взял, что его дочь меня любит?

Через несколько секунд Лекер ответил:

— Он говорит, что он же ее отец!

Алексей сделал жест, приглашая Иирвуу садиться и после него сел сам. Затем, сказав Лекеру: “Переводи”, обратился к мужчине:

— Как вы полагаете, что нам необходимо делать в данной ситуации?

— Вам необходимо пожениться! — Лекер “переводил” быстро, поэтому ответ последовал почти незамедлительно.

— Я сейчас не об этом, — еще сильнее смутившись, пробормотал Алексей. — Что нам делать с этими невидимками?

— Я не знаю, — ответил Иирвуу. — Раньше их никогда не было.

— А кто может знать? — спросил Алексей, хотя понимал, что ответа на данный вопрос быть не может. Однако, к удивлению Алексея, ответ прозвучал:

— Туунг.

Понимая, что это имя ничего не может сказать Алексею, Иирвуу пояснил:

— Это маг, ты должен был видеть его замок, когда... прибыл в наш мир.

— Да, я видел, — кивнул Алексей. — А какой смысл вы вкладываете в слово “маг”?

— Что значит — какой смысл? — удивился воин. — Туунг — маг, и этим все сказано.

— Но ведь... — “магов не бывает”, хотел сказать Алексей, но вовремя спохватился, вспомнив, что, по сути, не бывает и всего того, что с ним в последнее время происходит, и поэтому сказал: — Почему бы тогда не поговорить с ним?

— Он никого не принимает уже очень много лет, — ответил Иирвуу. — Когда на нас напали эти, в черной одежде, — в этом месте Лекер споткнулся с “переводом”, видимо, пропустив часть фразы, — мы пытались обратиться к Туунгу за помощью, но он не соизволил нас даже выслушать! Конечно, ему-то что бояться — его замок недоступен ни для людей, ни для огня, ни для какой-либо иной силы, кроме, возможно, еще более мощного колдовства.

— Но я видел людей на стенах его замка! — вспомнил Алексей. — Ведь эти охранники и прочая прислуга — они что, никогда не покидают замок? Они — пленники Туунга?

— Это не люди, — презрительно сплюнул Иирвуу. — Это големы, творения Туунга! Да и нужны-то они ему так, для внешнего вида что ли... Он не нуждается ни в каких охранниках! Я же говорю — замок неприступен!