Даже само решение отправиться за Колей — это решение Спиридонова! Даже самое начало всей истории — голова Тгера, — ведь это Митрич загорелся идеей найти разгадку, пригласив его, Алексея, за компанию! Раненой Илме оказал первую помощь Лекер, черный алмаз и призму дал Туунг... Нашедшийся Колька — чистая случайность! Я даже не попытался хотя бы «дернуться» на Реге, легко, без малейшего сопротивления став подопытным кроликом! И даже сейчас у меня появился какой-то шанс только благодаря Магу! А что же я сам?! Кто же я?! Пустота в Пустоте! Боже, как же я сам себя презираю! А еще пытался осуждать Лекера! Да он порядочней, решительней, самостоятельней наконец, чем я в сотни раз! Он ради сына, ради любви к нему, пошел на такое... Этому даже трудно подобрать определение... Он пошел против себя. И он же еще просит у меня прощения! Боже, как же я гадок и как же он свят!

— Ну, не настолько уж я свят... — раздался в мозгу Алексея знакомый голос Лекера.

— Ты все слышал? — ужаснулся Алексей.

— Честно говоря, да, — признался Лекер сразу, видимо, врать ему уже надоело, да и ни к чему больше было. — Я даже позволил себе насчет моего сына тебе подсказать... Ты же не знал?

— Действительно, не знал, — согласился Алексей. Немного подумав, он добавил: — Лекер, теперь я хочу попросить у тебя прощения...

— Ты-то за что? — искренне удивился Лекер.

— Ты знаешь...

— Ничего я не знаю! — вскипел вдруг Лекер. — Это твое самокопание и самобичевание — это твое личное дело! У меня на твой счет тоже есть собственное мнение!

— Ну, и какое же? — спросил Алексей без иронии, совершенно серьезно, даже с неким внутренним напряжением.

— С тобой можно иметь дело, — ответил Лекер словами Мага.

— Но ведь я же... — начал было Алексей, но Лекер перебил:

— За одни только эти мысли с тобой уже можно иметь дело! А все остальное придет, если ты сам этого захочешь и будешь к нему стремиться. И с любовью своей — тоже разберешься! Сердце само подскажет, а жизнь покажет! В крайнем случае, в холостяцкой жизни тоже есть свои прелести! Шучу.

— Ты еще не разучился шутить? — благодарно усмехнулся Алексей. Ему так вдруг захотелось обнять Лекера крепко-крепко, только вот нечем было обнимать, да и некого... И сразу на душе стало тревожно.

— Лекер, ты знаешь, зачем я здесь? — спросил Алексей.

— Разумеется, — не стал лукавить Лекер.

— Ну, и?

— Илма здесь, она ждет, — ответил Лекер, и Алексей только сейчас почувствовал, что Илма, действительно, рядом.

Он не слышал ее «голоса», ее мыслей, но он знал, что она здесь. Это трудно было передать словами, да и не всегда бывают нужными слова. Алексей почувствовал только, что душа девушки открыта, что она трепещет в ожидании слияния с ним. И не было больше сомнений, раздумий, поскольку разум вовсе не принимал сейчас и здесь никакого участия. Просто две души слились так естественно и гармонично, словно они и были предназначены именно для этого мгновения.

На миг, растянувшийся в вечность, Алексея ослепил такой ясный и чистый свет, что весь мир теперь казался состоящим только из этого живительного света. Если до этого Алексей не чувствовал собственного тела, то теперь ему казалось, что его тело — это весь мир. Если до этого он не слышал никаких звуков, то сейчас ему были слышны все мелодии Вселенной. И он, наконец, понял, что живет.

Вспышка небывалого озарения достигла, казалось, мысленного предела, готовая излиться оргазмом фантастических чувств, но Алексей вдруг услышал плач, детский плач, наполненный тоской и страданием. Это плакал Колька. Алексей, если бы мог, снова готов был умереть — теперь уже от стыда! Ведь он совсем забыл о Кольке Пеструхине! Однако, он к своему собственному удивлению быстро пришел в себя, отбросив лишние эмоции и мысли, и понял, что нужно делать.

— Свет! У меня теперь есть свет! Призму, скорее призму! — «закричал» он Лекеру.

— Но... как? — впервые, казалось, по-настоящему растерялся Лекер. — Где она? И чем я ее возьму?!

— Не думай, не сомневайся, просто сделай это! — Алексею на миг показалось, что это «кричит» не он сам, а Маг сквозь его сознание.

— Есть! — через какое-то время, хотя понятие «время» стало уже чем-то совсем иным, отозвался Лекер. — Только скорее! Мне трудно... Очень трудно!

Алексею не пришлось делать никаких усилий, поскольку свет любви, свет жизни сиял теперь в нем негасимым, казалось, факелом. Он только лишь приоткрыл душу...

Сиреневый туман завертелся спиральной воронкой, всасывая в себя Вселенную. Алексей снова чувствовал свое тело, но оно, подхваченное мощным водоворотом, не подчинялось ни мысленным, ни мышечным усилиям... Рядом промелькнуло испуганное лицо Кольки, затем — его почему-то босые ноги. И неожиданно, как хлопок — только беззвучно, все стихло.

Сиреневый туман стал совсем прозрачным. Прямо перед собой сквозь легкое пурпурное марево Алексей увидел знакомую пещеру из мира Илмы — он даже разглядел освещенный солнечными лучами выход. Слева — поднимались к металлической двери бетонные ступени «серого» мира. Назад Алексей даже не стал оглядываться — настолько тянуло оттуда отвратительной вонью Рега! Зато справа... Алексей инстинктивно схватил за плечи стоящего рядом Кольку. Справа, из какой-то совершенно могильной темноты к ним тянулись руки! И лишь через пару секунд за руками показалась голова, а потом и все остальное. Перед Алексеем с Колькой стоял... Иван Валентинович Спиридонов!

Глава 30

Можно задумываться о будущем, можно вспоминать прошлое, можно переживать настоящее... Нельзя только до конца понять: а что же оно такое — Время, связывающее все эти понятия неразрывной цепью. Впрочем, почему неразрывной? Просто потому, что так легче думать? Потому, что это если и не объясняет суть Времени, то по крайней мере втискивает его хоть в какие-то логические рамки... Но разве могут для Времени быть какие-то рамки, какие-нибудь границы? А связь Времени с Пространством? Может, это вообще одно и то же, только в разных ипостасях?

Как бы ни бились философы и ученые над разгадкой тайн Времени, для простого человека вряд ли когда-либо станет доступным его понимание, даже не понимание, а хотя бы осознание в какой-нибудь — пусть даже приблизительной — мере...

Иван Валентинович Спиридонов был простым человеком. Говоря откровенно, он никогда в своей жизни не задумывался, что такое Время. Сама постановка этого вопроса его просто удивила бы, настолько очевидным казался на него ответ! Было вчера, есть сегодня, будет завтра — чего тут мудрить? Да и о Пространстве не сильно задумывался Иван Валентинович: что-то далеко — что-то близко, что-то высоко — что-то низко...

И вот — все оказалось не совсем так просто, а точнее — совсем не так просто! Мир если не перевернулся теперь в глазах Спиридонова, то уж точно перестал казаться простым! И, что самое интересное, Иван Валентинович не только не испугался этого, а напротив — заинтересовался и даже попытался делать некие умозаключения и выводы. И, если с пространственными парадоксами он более-менее разобрался, то Время, а тем более «больное» Время «серого» мира сыграло с ним совершенно непонятную шутку.

Иван Валентинович стоял на проезжей части улицы, уперев в бока руки и поджидая быстро надвигающийся на него задом автомобиль. Конечно, было жутковато, но за исполнением «фокуса» наблюдали Алексей с Илмой, поэтому Спиридонов не хотел смалодушничать. Лишь когда кузов «микроавтобуса» подлетел к нему вплотную, Иван Валентинович непроизвольно зажмурился. Удара он не почувствовал, зато появилось ощущение падения, точнее — полета... Моментально открыв глаза, Спиридонов увидел, что падает на деревья. Инстинктивно ухватившись руками за сук, мелькнувший перед глазами, он понял, что висит на березе. Обыкновенной, земной березе! А вокруг шумел листвой и ветвями такой же родной и обычный земной лес.