Ольга быстро пришла в себя. Деловито осмотрела свалившийся на нее подарочек, пользуясь бессознательным положением последнего. Парнишка, совсем юный, скорее всего несовершеннолетний. Светленький — выгоревшие соломенные волосы смотрелись совсем белыми на фоне загорелого лица. Обветренные губы. Тощий до безобразия. Еще и сознание потерял, хотя парализатор должен был его лишь обездвижить.

Для начала Ольга уложила пациента на спину и попыталась просканировать. Тут ее ждал первый сюрприз. Сканер не обнаружил идентификатора личности. Искина тоже не было. Как и медицинских датчиков. Да и вообще в теле не нашлось ни одного импланта.

"Организм чрезмерно истощен. Имеются шрамы от ранений и ожогов разной степени тяжести, и один неправильно сросшийся перелом левого предплечья. Рекомендуется срочно поместить пациента в лечебную капсулу".

Заинтересованная показаниями сканера, Ольга, не раздумывая, расстегнула гимнастерку, задрала оказавшуюся под ней майку, и негромко ругнулась. Подобных шрамов майор Ершова никогда не видела — современная медицина попросту такого не допустила бы. Из того, ей открылось: бугристый точечный рубец на плече, опознанный сканером как сквозное пулевое ранение — Ольга проверила, действительно, со стороны спины обнаружился аналогичный шрам. Затем крупный, размером с две ладони, след на левом боку — по мнению искина, результат ожога. И наконец, длинный тонкий шрам от пореза, начинавшийся на животе и уходящий вниз под ремень брюк. Остальное на общем фоне казалось царапинами.

— М-да, — только и сказала Ольга, раздумывая стоит ли застегивать обратно на незнакомце одежду, и не получит ли он при этом тепловой удар. Или же снять еще и сапоги… В итоге, одежду оставила как есть, обувь тоже. Подняла винтовку, порылась в памяти искина, выуживая информацию, как обращаться с подобным оружием, повесила на плечо. Потом подняла парнишку. Тот, хоть и выглядел неестественно худым, оказался тяжелым — видимо, сказывался высокий рост. Тем не менее, Ольга сравнительно без труда дотащила свою находку до лагеря, положила мальчишку в свою хижину, затем связалась с Дрейком — следовало доложить о неожиданном госте. Тот удивился, посоветовал таки дождаться Саяну, следую первоначальному плану, а затем возвращаться, прихватив с собой парня. На вопрос, как она его проведет на станцию без идентификатора личности, шеф ответил, что сам их встретит и обо всем позаботится.

Оставив ненадолго своего подопечного, Ольга сбегала к храму. К счастью у нее был доступ к запасникам. Она быстро разжилась энергетиками и несколькими общеукрепляющими средствами — не хватало только, чтобы пациент загнулся раньше, чем придет в себя. Вколола. Затем приготовила обед. Энергетики — это хорошо, но обычная еда лучше. Правда Ершова была не в курсе, сможет ли парень есть естественную пищу…

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ольга, заметив спустя полчаса, что ее парализованная находка начала подавать признаки жизни.

Мальчишка с трудом приподнял голову, не сразу смог сфокусировать зрение. Ершова терпеливо ждала. Однако реакция пациента ее несколько удивила.

— Ты! Ты! Отпусти меня немедленно! Фашистка! — выкрикнул он, едва рассмотрел, кто перед ним стоит. Затем чуть повернулся в ее сторону и резко плюнул. Впрочем, плеваться из лежачего положения оказалось затруднительно. Чудом в самого себя не попал. К счастью, подвижность рук и ног пока полностью не восстановилась — не хватало, чтобы этот заморыш еще с кулаками на нее бросился.

Тихо пискнул искин, трансворд очередной раз определил язык говорящего — русский. Возможно старо-русский, судя по акценту. Ольга отключила переводчик, этим языком она и сама отлично владела.

— Как ты себя чувствуешь? — повторила она на чистом русском.

Глаза мальчишки удивленно округлились.

— Ты меня понимаешь?

Ершова в ответ фыркнула и закатила глаза вверх. Отличная логика — просить о чем-то человека, который тебя не понимает. Впрочем, скорее всего, это просто эмоции…

— Так ты наша? И с ними? С фашистами? Как… тебе не стыдно?! — парень обиженно поджал губы и замолчал, искоса бросая взгляды на Ершову.

Дальнейшего разговора не получилось. Парнишка отказывался называть свое имя, выдавать какие-то нафиг Ольге не нужные планы и тайны и вел себя умеренно агрессивно. Ругался, правда, достаточно литературно, скрашивая речь скорее эмоционально, нежели нецензурными выражениями.

А затем и вовсе скатился в истерику, крича, что они или она — то ли Ольга, то ли ее сообщники — убили их. Кого "их" тоже было непонятно. В итоге Ершова окончательно запуталась в сложном душевном состоянии своего собеседника. И когда он от отчаяния попытался с силой треснуться головой об подпорку хижины, возле которой он сидел, Ольга и вовсе плюнула на все, подошла поближе и резким движением вколола ему успокоительное, серьезно раздумывая, не добавить ли к нему еще и снотворного.

Парень почти сразу успокоился. Но настроение у него не особо улучшилось. Но теперь он просто молча сидел, глядя куда-то перед собой. На щеках блестели дорожки от слез. Ольга вздохнула, присела перед мальчишкой.

— Меня зовут Ольга. И я не фашистка, — твердо сообщила она, глядя ему в глаза. — Честно.

Она несколько секунд помолчала.

— И мне ничего от тебя не нужно. Разве что скажешь, как к тебе обращаться. Кстати, я обед сварила. Чувствуешь запах? Суп. С мясом.

Парень продолжал молчать, однако заметно шевельнулись ноздри, а лицо чуть дернулось в сторону, откуда шел запах, но тут же вернулось обратно. Ольга постаралась скрыть улыбку. Встала, направляясь к котелку. Уже в пути добавила:

— Кстати, вон там стоит твоя винтовка — потом заберешь, если захочешь.

— Андрей, — раздался сзади глухой ответ. — Меня зовут Андрей Усольцев.

18 сентября 2х51 года по земному календарю.

ЗЕМЛЯ. Североамериканский военный университет.

Вопреки тому, что думала Ольга, командор Дрейк в тихоокеанском институте задержался ровно на столько, сколько длилась церемония открытия факультета, не соблазнившись ни пальмами, ни пляжами. После чего поспешно распрощался со всеми и отправился в другой центр военного образования, в североамериканский университет, навестить Наталью Волошину и посмотреть, как продвигается ее подготовка. Девушку он на месте не застал, зато легко нашел Джессику Аскер в универской лаборатории. Та внимательно рассматривала рабочие образцы через стекло микрокапсулы, делая пометки на электронном табло.

— Ты сегодня без Ольги, — мельком заметила женщина, не отрываясь от своего занятия.

Колин свободно, чувствуя себя как дома, прошел в лабораторию, нашел себе стул — силовая мебель в университетском городке не приветствовалась — и сел лицом к спинке, складывая на нее руки и устало положив сверху голову.

— Да, я один. Ольга в Сахаре, — коротко сообщил он.

Джессика пару секунд осмысливала сказанное, затем отвлеклась от стекла микрокапсулы и повернулась к Колину.

— Это то, что я думаю? — мягко спросила она, дождалась кивка, после чего окончательно оставила свою работу и присела возле гостя. — Значит… Ольга привезет его?

Колин снова кивнул, ничего не комментируя вслух. Джессика вздохнула.

— Бедный мальчик…

— Да не такой уж и бедный, — сухо отозвался Колин. — Это я бедный. Сколько я уже несу это груз? А, Джесс? А ты?

Миссис Аскер покачала головой.

— Ты-то бедный? Твоя роль в этой истории подходит к концу, а у него все еще впереди. А Ольга? Как она тебя до сих пор терпит? Знаешь, при всем уважении к тебе, я до сих пор не понимаю, почему ты сразу не рассказал ей всего… Еще тогда. Как знать, может, она бы тоже просто сыграла свою роль, как и ты?