Она никогда в своей жизни не бывала в театре и испытала полную растерянность при встрече с доселе невиданным. Девушка выросла в экзальтированной религиозной среде, где царили эмоции. Этот мир зиждился на двух столпах: блаженстве рая и ужасах адской бездны.

Богато украшенное фойе, где ей пришлось ждать, пока ее сопровождающий заберет билеты, являло ей новый, незнакомый мир. Все люди здесь казались ей какими-то иными существами — они были разодеты в изысканные, потрясающе разнообразные по стилю наряды всех цветов и оттенков и очень оживлены, — ничего подобного и близко не было в ее жизни.

Ошеломленная новыми впечатлениями, она внезапно увидела табличку, указывающую на оркестровую яму. На указателе черными буквами было выведено одно простое слово из театрального лексикона — The Pit* — Яма.

Как тут было не издать крик ужаса и не броситься прочь из театра — и как можно быстрее найти успокоение и прощение в горячей молитве? Именно так и поступила наша героиня.

Думаете, сказка? Об этом случае поведала лондонская Observer, поместив среди новостей театральной жизни заметку одного корреспондента**.

* The Pit — Яма. Здесь: оркестровая яма. — Прим. перев. ** The Observer, London, 25th August, 1968, p. 30.

Случаи такого рода (если предположить, что они действительно происходили в реальной жизни) указывают как на обусловленное поведение, так и на живучесть явления, которое мы легко способны распознать как реакции примитивного образца. Если эмоционально-заряженные идеи громоздить на такую примитивную личность, прежде чем она достигнет зрелости, то подобное воздействие произведет в ней Командующее Я, столь сильно влияющее на обыденное мышление каждого человека. Нет никакой разницы между реакциями этой девушки, порожденными новым опытом, и поведением дикаря, который в течение всей жизни был подвержен воздействию своего окружения, — как и реакциями любого цивилизованного мужчины или женщины. Даже если эта история вымышлена, простой факт, что она может быть предложена в качестве произошедшей на самом деле, показывает, что такие примитивные образцы, или паттерны, поведения способны повторяться с большой степенью вероятности. Чрезвычайно интересно и то, что история эта была напечатана с целью рассмешить читателя. Невысказанное намерение, побудившее журналиста предложить данную историю в качестве юмористической байки (каковой, конечно, она и является), состоит в том, что мы, возможно (с немалым чувством облегчения), отделяем себя от «нее» — героини нашего рассказа.

Итак, выделять подобный тип легко иллюстрируемого примитивного поведения и воображать, что поскольку мы видим абсурдную сторону происходящего, то сами так не действуем, абсурдно само по себе.

Эта женщина получила воспитание, которое обусловило ее реагировать на определенные стимулы состоянием ужаса и эмоционального взрыва. Сегодня как в наиболее отсталых, так и в самых передовых сообществах миллионы людей, многие из которых занимают высокое положение и облечены властью, реагируют точно так же, если какие-либо обстоятельства переключат их внутренний механизм в режим «ужаса».

Несомненно, полем деятельности антрополога должно быть то сообщество, где он живет, хотя учиться можно, наблюдая и изучая другие сообщества, где поведенческие структуры для него, как стороннего наблюдателя, более очевидны.

Если современная антропология не займется исследованием собственного сообщества, то в будущем подобное упущение будет расценено как одна из аномалий нынешней культуры. Конечно, сейчас никто не занимается указанной проблемой в сколько-нибудь заметных масштабах. При этом мы говорим: «Подумать только, китайцы открыли порох и магнитный компас и не стали применять эти инструменты».

Последующие поколения, какими бы они ни были, вероятно, смогут сказать о нас: «Удивительное дело, у них были все необходимые инструменты для исследований и подбора иллюстраций, но они применяли их только к людям других культур».

ЦЕЛЬ УЧЕБЫ И ИССЛЕДОВАНИЙ

Цель суфийской книги или любой суфийской деятельности — способствовать суфийскому развитию. Можно подумать, что это очевидно, но определенно, сотням людей, ежегодно обращающимся за информацией и разъяснениями все не так уж ясно, что показывает: они пытаются действовать в направлении, не имеющем никакого отношения к целям суфиев.

Возьмем простой пример. Мы публикуем какую-то историю или несколько историй, может быть, в некотором контексте, что в совокупности создает «обучающий пакет». Но вот материал издан, и тут же появляется множество желающих расшифровать его или следовать всем видам возникающих ассоциаций. Естественно, такого рода попытки сводят воздействие всего пакета к нулю.

В некоторых случаях, возможно даже во всех, причиной возникновения данной тенденции является некая усвоенная схема. В основе этого образца мышления может быть схоластицизм и склонность к решению головоломок или к поиску эмоциональных удовлетворений или ассоциаций.

Проблема, конечно, осложняется отсутствием осознания, что представленный и используемый именно таким образом материал направлен на некую цель и является единым целым. Подобным читателям необходимо задуматься над рассказом о маленьком мальчике, расчленившем муху. В итоге, глядя на кучку крылышек, ножек и т. п., он с удивлением спросил, куда же подевалось насекомое.

Естественное человеческое желание исследовать, оценивать, находить смысл имеющихся данных и т. д. еще больше осложняет дело. В этом нет ничего плохого, при условии, что вы обладаете необходимой компетентностью. Применительно к нашей сфере это можно сформулировать, перефразируя известное изречение: «Тот, кто не может, пытается; тому, кто может, пытаться нет нужды». К счастью, для того, кто действительно хочет понять подобную дилемму, ее легко проиллюстрировать. Например, если вам предложили земляничный джем, у вас есть несколько возможностей. Вы можете его попробовать, или попытаться его исследовать, или проследить этимологию названий и джема, и его составляющих. Суфии традиционно утверждают, что они «пробуют», а не исследуют или проверяют. В любом случае суфизму учатся не путем исследований или изобретения колеса.

Многие люди, утверждающие, будто интересуются суфизмом, не заинтересованы тем, что он может предложить, и убедительное доказательство этого содержится в простом наблюдении: люди не перестают требовать информацию, не имеющую никакого отношения к делу, независимо от того, как часто вы объясняете вышеприведенные факты и сколько раз они подтверждались суфиями прошлого. И, конечно, горка из мушиных ножек растет.

К счастью, тому есть очень простое объяснение. Для начала вспомним, что люди склонны продолжать свои действия даже после того, как им скажут, что их деятельность абсурдна или не нужна, и все только потому, что держаться взятого курса доставляет им большее удовольствие, чем принять правильный. Теперь применим это высказывание к нашей ситуации, в которой кому-то сообщают, что его или ее настойчивость по поводу определенного курса бессмысленна.

Существуют, конечно, «бесхитростные», или наивные, причины. Например, академические ученые подготовлены таким образом, а об этом зачастую свидетельствуют их бесполезные книги, что не способны действовать никаким другим способом. Это лишь означает, что с человеком, столь узкообусловленным тем или иным образом действий, вряд ли возможен какой-то контакт. Обычные ученые на протяжении столетий обличали суфиев в том, что те глумятся над академической наукой. Так проявляется ментальность, охарактеризованная в высказывании: «Обзови собаку дурным именем и повесь ее». Дело в том, что среди суфиев и были, и есть видные ученые; и они знают, что суфийский опыт и схоластицизм — вещи совершенно разные и несовместимые.

Конечно, не только суфии сталкиваются с подобным подходом. И к инженеру могут обратиться люди, решившие использовать инженерную науку в качестве метафоры в хореографии, рекламе или где-то еще. В этом нет никакого вреда. Проблема возникает лишь если люди воображают, что инженерное дело действительно имеет отношение к балету.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: