— А хоть бы и на свои!

— Откуда они у тебя — свои-то?

— Зарабатываю. Программы продаю, опытом делюсь.

— Знаю я твой опыт… — Александр Витальевич ткнулся глазами в оклеенную картинками стену и неожиданно покраснел. На многочисленных цветных распечатках красовались фигуристые девицы — все с саблями, автоматами и мечами. Тут же по соседству культуристы в байкерских кожанках усмиряли сверкающие мототанки, а татуированные лохмачи душили в руках электрогитары. — Ну и комната у тебя! Ни окон, ни дверей, полна горница зверей.

— Одно окно есть, — проворчал Генка, — то есть, было.

— Какое еще окно?

— Я про это, — подросток указал на компьютер. — Петр окно в Европу прорубил, а это мое окно — в мир.

— Если бы ты из этого окна только глядел, но ты ведь еще тащишь!

— А вы докажите!

— На, Кулибин хренов! Думаешь, просто так к тебе заявились? — участковый достал из кармана распечатку, сердито развернул. — Сам я в этом мало что смыслю, но это вроде как следы и улики. Твоя машина насвинячила, не чья-нибудь. И спецы из «Магнолии» это докажут.

Генка удостоил бумажку небрежного взгляда и покривился.

— Пусть попробуют!

— Дурила ты! — Александр Витальевич рассердился. — Посмотри на свои руки — одни кости без мяса. Небось, на турнике ни разу не подтянешься.

— Я не альпинист.

— Не альпинист… Тебя даже в армию не возьмут!

— А я и не рвусь. Чего я там не видел? Дедов с пьяными прапорами?

— Во-во! Нагляделись, понимаешь, передач! Что ты можешь знать про армию?

— А чего про нее знать-то? Торпеды на стапелях взрываются, ракеты из шахт не взлетают. Водка, скука, мордобой. Кому повезет, может, дадут раза два в мишень стрельнуть, а кому нет, тот сам в кого-нибудь пальнет.

— В кого это?

— Да в тех же дедов с прапорами.

Участковый только головой покрутил.

— Откуда вы только берете эту чушь? По телевизору насмотрелись?

— Нужен он мне! У меня интернет имеется, — он раз в сто больше любого телевизора выдаст. Никаких университетов не надо. Хочешь, качай из Кремлевки, а хочешь, — из библиотеки Конгресса США. Постараться — так можно и к цэрэушным каталогам подключиться.

— Ну да? — заинтересовался Александр Витальевич.

— Ага. Только опасно. Такие санкции предъявят, мало не покажется. И налетят, как вы сегодня.

— И правильно сделают!

— Совсем даже неправильно. Нечего тогда трепаться про права и свободу.

Участковый поморщился, точно от зубной боли. Разговор с Генкой явно шел под откос, пора было уходить.

Уже у порога он обернулся:

— А правду говорят, что на тебя целый подпольный цех в интернете работает?

— Ну да, я же реальный миллионер! — Генка расплылся. — И езжу на «Бентли» с личным шофером. Не видели у подъезда?

— Трепач! Вот подловят в темном углу, начистят моську, и ты своими хилыми ручонками даже защититься не сумеешь.

— Мне ручонки не нужны, у меня шокер есть.

Участковый только отмахнулся.

— Бесполезно…

В доме было жарко и душно, однако улица свежестью тоже не радовала. Неподалеку от подъезда распугивали тишину двое: Гера-дворник набивал метлу на палку, а рядом копался в мусоре и грохотал о контейнеры деталюшками пришлый бомж — должно быть, добывал золото и прочий цветмет. Заметив показавшегося на улице милиционера, бомж торопливо подхватил свой узелок, притаился за контейнерами, дворник Гера тоже прекратил стучать и скучно завозил метлой по асфальту.

Отвернувшись от них, участковый по-стариковски вздохнул и снова полез в карман за смятым платком. Вышедший следом штатский нервно закурил, раскрыв дипломат, зашуршал бумагами. Было видно, что держать раскрытый чемоданчик на весу ему неудобно, но ставить своего красавца на пыльную неухоженную скамью он явно брезговал.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался Александр Витальевич.

— Да нет, на сегодня все, можешь отдыхать, — штатский наконец-то закрыл замки дипломата. Пыхнув дымом, оттопырил мизинец и словно клопа стряхнул с плеча спланировавший с тополя лист. — Но ты не расслабляйся, на днях вызовем.

— Опять, значит, приедете?

— А ты как думал! Надо добивать паршивца, — глаза мужчины блеснули стальным недобрым отсветом. — Угрожать вздумал! Это нам-то! Еще имя Касаюты откуда-то узнал…

— Это что, ваш директор?

Штатский кивнул. Стараясь не попасть на костюм, все с той же осторожной брезгливостью стряхнул пепел на землю.

— Ничего, подключим к делу ищеек пошустрее, нароем жареных фактов и посадим наглеца. Тоже мне — орех Кракатук нашелся! Не таких раскалывали.

— А не жалко? Парнишка-то головастый. И школу еще не закончил. Может, не стоит ему жизнь ломать?

— Вот таких головастых и надо в первую очередь обламывать, — штатский сплюнул под ноги. — И фирме прецедент нужен, я ведь объяснял! Одного суслика посадим, другим неповадно будет.

— Хмм… А что по этому поводу законы говорят?

— Ты за наши законы не волнуйся, — штатский фыркнул, — нужную статью мы всегда подберем. Сам, небось, знаешь, закон — что дышло…

— Ага, особенно для богатеньких.

Обращение на ты все больше нервировало участкового. Нужно было бы сказать «ты» ответно, но язык не поворачивался. Может, оттого, что помнил: поначалу штатский говорил ему «вы», а теперь вот «раскусил, разжевал» и понял, что церемониться с простоватым участковым вовсе необязательно.

— Верно. Богатые потому и богатые, что знают законы.

— И сами их сочиняют, — добавил Александр Витальевич. — Для себя.

— Для кого же еще… — штатский небрежно сунул участковому руку. Пожатие вышло вялым. — В общем, присматривай за архаровцем. Как бы не слинял до срока.

Александр Витальевич неопределенно качнул головой. Выплюнув сигарету, штатский развернулся. Идти ему было недалеко — всего-то пяток шагов до белоснежного лимузина — не то «Хонды», не то «Хендэ», а может, и вовсе какой-нибудь «Тойоты». В современной технике участковый разбирался слабо, — слава богу, не в ДПС и не ГИБДД служил. Машин же стало, как мошкары. «Субару», «Сузуки», «Рено», «Ниссаны», «Шевроле», «Доджи» — от чужих названий и броских значков рябило в глазах. Запоминать новые марки казалось лишним и скучным, хотя… В молодости Саша тоже любил моторы, чистил свечи и перебирал карбюраторы, гонял на ижевских мотоциклах, даже мечтал стать гонщиком. Однако не довелось и не случилось. Лестничными пролетами годы подвели к четвертому десятку, желания утратили остроту, а любовь к автоделу поблекла. Собственной машиной участковый так и не обзавелся, а те же мотоциклы в городе смотрелись диковато. Вот и приобщился к племени пешеходов, попривык и смирился…

Автомобиль сердитого гостя бесшумно тронулся с места, призрачной рыбиной скользнул за угол. Участковый повторно обтер лоснящееся от пота лицо, обежал двор глазами.

В песочнице возилась стайка мальцов — дети рыли котлованы, строили крепости, гудели губенками, старательно изображали шум двигателей. Рядом сидели мамаши — все как одна с пивом и сигаретками. Дымили дружно и также дружно трещали языками. И хоть бы одна читала какую-нибудь книжку! А не книжку, так хотя бы журнал!

Тополь-гигант протянул ветви-ладони над песочницей, будто священник. То ли уберегал от палящего солнца, то ли отпускал грехи курящим мамашам. Одна ветка — такая толстая, что и веткой уже не назовешь, убегала от ствола метров на десять. «Не сломалась бы, — обеспокоился участковый, — сказать дворнику, пусть как-нибудь спилит»…

Пора было уходить, но Александр Витальевич продолжал топтаться возле Генкиного подъезда. На душе было муторно и неуютно. Может, от курящих мамаш, а может, от недавнего разговора со штатским.

Из проулка дохнуло нечаянным ветерком, и тотчас возле мусорных контейнеров родился вихрь. Танцуя из стороны в сторону, маленький торнадо прошелся по тротуару, шутя разбросал подметенные дворником прошлогодние листья, накручивая пакеты и бумажный мусор, прокатился по дороге и, в конце концов, загадочно испарился.