Если он добьется своего, я уволюсь. Этот мужик был ублюдком с большой буквы «У».

— И что же ты здесь делаешь, Райли Дженсон? — его голос, как и темные волосы, был гладким и маслянистым. По-видимому, до обращения он был продавцом, и это проявлялось в его внешнем облике даже после смерти.

— Я тут рядом живу. А у тебя какое оправдание?

Его неожиданный оскал показал окровавленные клыки. Он кормился, и совсем недавно. Мой взгляд устремился к ночному клубу. Безусловно, даже Готье не смог противостоять этой порочности, этим противоестественным влечениям и жажде разрушения.

— Я — страж, — ответил он, остановившись приблизительно в полудюжине шагов от меня. (Что было гораздо ближе, чем мне это было по нраву.) — Нам платят за патрулирование улиц для поддержания общечеловеческой безопасности.

Я потерла рукою нос, и чуть ли не захотела, — и это не впервые за все годы моих столкновений с вампирами, — чтобы мое обоняние не было столь обостренным. Я давным-давно прекратила добиваться, чтобы они начали принимать регулярный душ. Как Роан справлялся с этим, проводя столько времени с вампирами, я никогда не пойму.

— Ты всего лишь слоняешься по улицам, в то время как тебя отправили на задание, дав добро на убийство, — сказала я и указала на клуб. — Это сюда тебя послали, чтобы заняться расследованием?

— Нет. — Его карий взгляд вперился в меня, и разрозненные покалывания в моем сознании перешли в глухой гул. — Как ты узнала о моем присутствии, ведь я был окутан тьмой?

Гул усилился, и я улыбнулась. Он пытался установить ментальный контроль, тем самым заставив меня отвечать — это то, к чему все вампы тяготели, когда у них возникали вопросы, на которые, как они знали, без принуждения не ответят. Разумеется, внушение еще несколько лет назад был отнесен к незаконным методам в декларации «Человеческих прав», в которой было конкретно изложено, что было и что не было приемлемо в поведение нечеловеческих рас при взаимодействии с людьми. Или с другими нелюдями, если уж на то пошло. Беда в том, что приверженность букве закона, как правило, равносильно выполнению «мертвой тяги» из упора сидя, а это, я вам скажу, довольно затруднительная и травмоопасная блажь.

Но со мной его шансы на успех равнялись нулю, благодаря тому обстоятельству, что я была кое-чем особенным, тем, кого не должно быть — ребенком оборотня и вампира. Из-за моего смешанного наследия я была неуязвима к манипуляциям вампиров. И эта невосприимчивость была единственной причиной, по которой я работала в секции связи взаимодействия стражей Управления. Ему следовало отдавать себе отчет в этом, даже если он не знал причин моей невосприимчивости.

— Мне неловко это говорить, Готье, но ты точно не благоухаешь.

— Я был с подветренной стороны.

Проклятье. И правда, он стоял с подветренной стороны.

— Некоторые ароматы сильнее, чем ветер, дующий на волка… — Я замялась, но не смогла не добавить: — Видишь ли, ты можешь быть одним из немертвых, но, безусловно, ты не должен так дурно пахнуть.

Пристальный взгляд Готье сузился, он неожиданно замер, всем своим видом напоминая змею, готовившуюся к броску.

— Тебе бы не мешало вспомнить — что я такое.

— А тебе бы не мешало вспомнить, что я обучена защищать себя от таких, как ты.

Он фыркнул.

— Как и все связные, ты переоцениваешь свое умение.

Возможно и так, но абсолютно точно я не собиралась в этом признаваться, потому что именно этого он и добивался. Готье не только находил удовольствие подкармливаться с кормящей его руки, гораздо чаще ему нравилось кусать ее. Ужасно. Руководство позволяло ему безнаказанно вершить беззаконие, потому что он был чертовски замечательным стражем.

— Как бы сильно мне не нравилось стоять здесь и обмениваться взаимными оскорблениями, я все же не отказалась бы выяснить, что творится в этом клубе.

Его взгляд устремился к «Винни» и что-то во мне смягчилось. Но лишь немного. Когда дело касалось Готье, не стоило слишком сильно расслабляться.

— В клубе вампир, — сказал он.

— Я прекрасно это знаю.

Его блекло-карие и какие-то мертвецкие глаза вновь устремились ко мне.

— Откуда? Оборотень понимает не больше человека, когда речь заходит о вампирах.

Возможно, оборотни и не смыслят, но я-то не совсем волк, и именно мои вампирские инстинкты распознали вампира внутри здания.

— Я начинаю подумывать о том, что популяция вампиров должна быть переименована из «нежити» в «великие немыти». Он воняет почти так же, как и ты.

Его взгляд снова сузился, и ощущение опасности вновь начало витать вокруг меня.

— Однажды, ты зайдешь слишком далеко.

Скорее всего, но при малейшем раскладе в мою пользу, это произойдет лишь после того, как из него выбьют все высокомерие. Я махнула рукой в сторону «Винни»:

— Живые люди есть внутри?

— Да.

— Ну, так ты собираешься как-то исправлять ситуацию или нет?

Его ухмылка была поистине мерзкой.

— Нет, не собираюсь.

Я удивленно моргнула. Я много чего ожидала от него услышать, но, безусловно, не этого.

— Почему, черт возьми, нет?

— Потому что сегодняшней ночью, я охочусь на более крупную добычу. — Его пристальный взгляд прошелся по мне, и я почувствовала, как моя кожа покрылась мурашками. Не потому что это было сексуально, — Готье хотел меня не больше, чем я хотела его, — а потому что это был взгляд хищника, оценивающего очередное блюдо.

Когда его взгляд вновь встретился с моим, в нем читался вызов.

— Если ты считаешь себя такой охренительно исполнительной, тогда, как водится, и отправляться туда тебе.

— Я не страж. Я не могу…

— Можешь, — перебил он, — потому что являешься связным стража. По закону, ты можешь вмешиваться при необходимости.

— Но…

— Внутри находятся пятеро живых людей, — сказал он. — Если ты хочешь, чтобы они и дальше оставались живыми, иди и спаси их. В противном случае звони в Управление и жди. Так или иначе, я ухожу отсюда.

На этих словах он окутал себя тьмой и скрылся из виду. Мои инстинкты вампира и оборотня отследили его скрытый образ, стремительно уносящийся в южном направлении. Он, и правда, бросил меня.

Проклятье.

Мой взгляд вернулся к «Винни». Я не могла расслышать биения сердец, и понятия не имела, говорил ли Готье правду о живых людях внутри. Я могла быть частью вампира, но я не пила кровь и мое восприятие не было настроено на глухое стаккато живых существ. Но я могла учуять запах страха, и, несомненно, я бы почувствовала, если бы в клубе кто-то умер.

Даже если я позвоню в Управление, они все равно не доберутся сюда вовремя, чтобы успеть спасти этих людей. Мне придется войти. У меня не оставалось выбора.

Я достала мобильник из сумки и на быстром наборе нажала кнопку с номером экстренного вызова Управления. Когда оператор ответил, я сообщила ему мои данные и объяснила, что происходит.

— Помощь прибудет с минуты на минуту, — ответили на том конце провода.

К тому времени, как они доберутся, те люди внутри, скорее всего, уже будут мертвы.

Я сунула телефон в сумочку и зашагала через дорогу. Несмотря на то, что я унаследовала вампирскую способность становиться невидимой, растворяясь в тени, я не потрудилась воспользоваться ею. Вампир в здании узнает о моем приближении, услышит быстрое биение моего сердца.

Был ли это страх? Черт, да. Какой нормальный человек в здравом уме не будет напуган, отправляясь в логово вампира? Но страх и я, плечом к плечу, пережили множество приключений. Он не остановил меня раньше, не остановит и сейчас.

Дойдя до тротуара, я остановилась и внимательно осмотрела металлические двери. И хотя подстегивающее меня ощущение, что я должна поспешить, неимоверно усилилось, я все же понимала, что не могу этого сделать. Не могу, если хочу спасти жизни.

Запоры на дверях были простецкими — обыкновенные навесные замки. Когда клуб закрывался, для предотвращения проникновения особо разбушевавшихся клиентов, сотрудники данного заведения использовали решетку, подобную той, что была на окнах. А это означало, что в здании, как минимум находится Винни, владелец клуба, и возможно еще несколько запозднившихся официанток.