— Словно она предчувствовала, что ты появишься, — добавила Изабелл дрогнувшим голосом. Барашек! Давно забытая кличка вызвала у нее множество сладостных воспоминаний, но все они были с примесью горечи.

Она отцепила поводок, чтобы Рик смог освободить ноги. Когда он подавал ей поводок, их пальцы соприкоснулись.

— Извини, — сказала Изабелл.

Он улыбнулся. Не верится, что прошло четыре года с тех пор, как их пути разошлись!

Когда они были… вместе, Рик учился в аспирантуре. У него были длинные темные волосы, и он слегка сутулился, чтобы не подавлять окружающих своим ростом — метр девяносто. Она — еще студентка — была на несколько лет моложе и значительно ниже, но тоже носила длинные темные волосы и одевалась, как Рик, — в джинсы и свитера. Они были похожи на пару еще до того, как стали ею.

Теперь его волосы пострижены умелой рукой парикмахера, дорогой плащ поверх модного костюма. Добавьте сюда итальянские туфли и великолепную осанку, и перед вами — самый молодой адвокат престижной юридической компании в Портленде.

И такую мужскую красоту нужно объявить вне закона.

— Чудесно выглядишь, — сказал Рик, окидывая Изабелл взглядом, от которого прежде у нее по телу бежали мурашки. Подумав о волосах, наспех собранных в «конский хвост», джинсах и спортивном свитере, которые она надела второпях, когда Хизер вызвала ее в Портленд, Изабелл пробормотала спасибо.

— Как поживает твоя семья? — вежливо осведомился Рик. — Отец еще работает? Мама по-прежнему играет в гольф два раза в день?

— Да, — подтвердила она с теплотой в голосе. — А я уже около двух лет работаю в Сипорте.

Рик кивнул. Почему он задумался? — подумала Изабелл. Вспоминает город, в котором она теперь живет, или отца, который сделался для него чужим и тоже живет и работает в Сипорте? Она решила не упоминать о том, что часто видит его отца. Они остались друзьями, и уход Рика из их жизни нанес им глубокую душевную рану, залечить которую потребовалось много времени.

— Кажется, я где-то слышал, что ты преподаешь в детском саду.

— У меня двадцать три ребенка, — сказала Изабелл. — До летних каникул осталось всего несколько дней, и понятно, что сейчас с ними трудно совладать.

Она умолкла как раз в тот момент, когда собралась рассказать смешной случай с одним из своих подопечных. Разве высокооплачиваемому адвокату интересно слушать о чьем-то ребенке?

— Ты всегда этого хотела, — сказал он. — Я восхищен, что ты исполнила свою мечту.

Рик не осуществил свою мечту. Вместо этого он пустился в погоню за деньгами и оставил Изабелл. Так она думала всегда. Но все это в прошлом.

— Как хорошо, что я встретил тебя.

Изабелл так не думала. За четыре года она избавилась от мыслей о Рике и не вспоминала о нем, даже когда видела его отца.

Лгунья, возразил внутренний голос. Ты не смогла забыть его.

— Нет, смогла! — сказала она.

Рик недоуменно умолк. Изабелл поняла, что возразила себе вслух. Ее замечание показалось ему бессмысленным. Больше всего на свете ей захотелось спастись бегством.

— У меня был тяжелый день, Рик.

— Подожди, — сказал он, останавливая ее. — Я хочу, чтобы ты рассказала мне о своих учениках…

— Нет, вовсе ты не хочешь, — прервала его Изабелл и посмотрела ему в глаза. — Пятилетние дети не могут интересовать тебя.

— Понимаю. — Рик сердито сверкнул глазами. — Я слишком занят, загребая корпоративные деньги, чтобы интересоваться детьми, ты так думаешь?

Черт, он начинает раздражать ее. Подливая масла в огонь, Изабелл добавила:

— Или, возможно, ты проводишь время, обдумывая способы, как уберечь плохих парней от тюрьмы.

Рик с трудом удержался от резкого ответа. Взглянув на часы, он сказал:

— Мне пора.

Она вела себя грубо, но как извиниться, чтобы не усугубить неловкую ситуацию? Хотя какое это имеет значение? Она не видела его несколько лет, и, возможно, пройдут годы, прежде чем они встретятся снова. Если встретятся…

— Мне тоже.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга; затем Рик взял ее за локоть и, наклонившись, поцеловал в щеку. От близости его сильного тела и прикосновения теплых губ на Изабелл нахлынули воспоминания.

— Приятно было повидаться, — услышала она голос Рика.

— Мне тоже, — солгала Изабелл. Встреча взволновала ее и причинила боль.

Обхватив рукой шею Рика, Изабелл обняла его. Только старая любовь может дать такое необычное ощущение крепкого мускулистого тела — знакомого и странно чужого.

Опустившись на корточки, Рик погладил Марни, смотревшую на него с непритворным обожанием — выражением, совершенно не свойственным представителям ее породы.

— Будь хорошей собакой, — сказал он и прошептал ей что-то на ухо. В ответ Марни быстро лизнула его щеку, не понимая, что Рик прощается… навсегда.

Водяные струи стекали по ветровому стеклу. Июнь в Орегоне выдался очень влажный, и дожди надоели всем, включая Изабелл. «Дворники» с монотонным жужжаньем сгоняли воду, радио работало плохо, магнитофон был сломан, а проигрыватели компакт-дисков еще не существовали, когда ее машина сошла с конвейера. Пелена дождя скрывала пейзаж, и думать было не о чем.

За исключением потерянной любви.

Марни стояла на сиденье, положив передние лапы на подлокотник, и время от времени поглядывала на Изабелл, словно чувствуя, о чем она думает.

— Я знаю, что ты всегда любила его; возможно, даже больше, чем меня, — сказала Изабелл. Она часто разговаривала с собакой. Когда Марни брала на себя труд прислушаться, казалось, что она все понимает.

Дурацкая мысль!

Впервые за многие годы Изабелл вспомнила день, когда ей исполнилось двадцать два года. Рик сделал ей чудесный подарок.

Это был щенок.

Маленькая собачка с пронзительным лаем и с характером, которого хватило бы на целый помет. Он сам выбрал ее, назвал именем персонажа из своего любимого фильма Хичкока, держал у себя дома до конца сентября и, повязав красный бантик на шею, вручил Изабелл в день рождения.

Марни.

Дружба, возникшая между мужчиной и собакой за две недели, заставляла Изабелл подозревать, что Марни предпочла бы остаться с Риком. В летнее время он работал у отца и жил на побережье в старой квартире над лодочной мастерской. Там было много шума и суеты, поблизости — океан и песчаные дюны и Рик, с которым Марни находилась днем и ночью: естественно, это ей нравилось.

— Можешь не смущаться, — добавила Изабелл. — Я тебя не виню.

Марни повернулась к ней спиной и прижала длинный нос к стеклу.

Вспомнив о вечно недовольной домовладелице, Изабелл заметила:

— Я просто хочу, чтобы ты помнила, кто защищает тебя от миссис Пагхилл.

Марни, по-видимому, погрузилась в глубокое раздумье и не пожелала портить себе настроение мыслями об упомянутой особе.

Изабелл тяжело вздохнула. Она успела забыть, какие чувства пробуждал в ней взгляд Рика, с каким нетерпением она ждала, когда в телефонной трубке раздастся его голос. Каждая клеточка ее тела пела от радости, когда она растворялась в нем.

Она надеялась, что забыла свою безумную любовь и о то, что Рик разбил ее сердце.

Марни лизнула локоть Изабелл и вернула ее в настоящее.

— Мне неприятно упоминать об этом, но тебя он тоже бросил, — пробормотала она.

Марни с ворчаньем почесала лапой шею.

Когда Рик Мэннинг вышел из лифта на седьмом этаже, он все еще думал об Изабелл. Удивительно, но она выглядит моложе, чем четыре года назад. Блестящие темно-каштановые волосы, глаза цвета горячего шоколада, безупречный свежий цвет лица — Изабелл просто красавица.

И она никогда не сознавала этого. Судя по тому, что он видел сегодня, она по-прежнему одевается как подросток, не заботясь о макияже и прическах. Естественная красота не нуждается в ухищрениях.

Рика удивляло, как сильно ему не хватало Изабелл все эти годы.

Но почему бы и нет? Когда-то она была для него всем: утром и ночью, солнцем и звездами — всем. Он думал, что так будет всегда.