Тронутая до слез Энн сбивчиво произнесла:

– В день твоего отъезда я обвинила тебя в жадности и меркантильности… прости меня.

– Ты же не знала.

Энн посмотрела ему в глаза.

– Ты хороший человек, – дрожащим голосом признала она.

– Я не ангел, Энн. Одна из причин, заставляющих меня этим заниматься, – это риск, адреналин в крови, стремление испытать себя. Как видишь, к святости это не имеет никакого отношения.

– Ты делаешь это. Вот что важно.

Он беспокойно повел плечами и убрал руки.

– Мне нужно держаться подальше от тебя – я грязный. Не было возможности принять душ, и я так спешил домой, что не успел переодеться.

Слова сами сорвались с ее языка:

– Мы могли бы принять душ вместе. – Затаив дыхание, Энн ждала ответа.

Мартин встал, одновременно подняв на ноги и ее.

– Ты надела свою сексуальную ночную рубашку, – с непроницаемым выражением лица сказал он. – Мне трудно устоять.

– Видишь, – продолжила Энн так, словно Мартин ничего не говорил, – я верю тебе. А не Келли. Я поняла это в пятницу, когда увидела тебя по телевизору… Мне только жаль, что это заняло столько времени.

– Ты так великодушна, – грубовато бросил Мартин. – У меня просто дух захватывает.

С сияющей улыбкой Энн приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Щетина царапнула ей подбородок – его ответ, немедленный и страстный, пробудил отклик во всем ее теле.

– Душ! – прорычал он в ее губы. – Думаю, я сожгу эту одежду!

Он подхватил ее на руки и понес в ванную, окном выходящую на уединенный уголок парка, где росли сосны и болиголов. Пока Мартин раздевался, Энн стояла неподвижно и, затаив дыхание, следила за ним. Затем он подошел к ней и стащил через голову «сексуальную ночную рубашку», любуясь изящными изгибами ее тела.

– Откуда у тебя эта царапина? Да еще и ушибы на груди! – встревожено спросила Энн.

Мартин скороговоркой ответил:

– Доставали одного из членов экипажа упавшего самолета… Боялись, что начнется пожар, поэтому осторожничать времени не было. Давай не будем говорить об этом, Энн. Не теперь. – И он включил воду.

Когда струи ударили по телу и окутали ее паром, Энн подобрала волосы вверх. Мартин шагнул к ней с куском мыла в руке, и она вдруг рассмеялась от счастья снова быть с ним рядом. Она плеснула в него водой. А Мартин жадно провел ладонями по ее телу. Затем, прижав к кафельным плиткам, целовал до тех пор, пока у Энн не закружилась голова от недостатка воздуха и от желания. По мускулистому телу Мартина стекали струйки воды.

– Какой ты красивый, – выдохнула Энн.

Лаская ее грудь, он с внезапным нетерпением произнес:

– Пойдем в постель. Немедленно!

– Лучшего и не придумаешь.

Набросив полотенце ей на плечи, он обернул бедра другим м новел Энн обратно в свою спальню. Очень осторожно Мартин стер капельки воды с ее тела и стал осыпать поцелуями губы, шею, груди. Поглаживая ее бедра, Мартин прижал их к своим, и Энн задохнулась от восторга. Обнявшись, они упали на постель. Частое дыхание Мартина и быстрое, сильное биение его сердца отдавались в ушах Энн. Они слились в единое целое, и она забыла обо всем на свете…

Мартин приподнялся на локте.

– В прошлый раз я даже не подумал о средствах предохранения. Мне нужно чем-нибудь воспользоваться, Энн? Или ты…

Энн отсутствующим взглядом посмотрела на него. Она беременна. Ей не нужно предохраняться. И сейчас самый подходящий момент, чтобы сказать ему об этом.

– Нет, ничего не нужно, – еле слышно произнесла она.

– Я думал, что ты принимаешь таблетки, – с усмешкой сказал он. – Наверное, следовало бы спросить, но там, на Эльютере, все произошло слишком быстро… Я забыл об обычных правилах.

О правилах, которых он придерживается с другими женщинами, с отвращением подумала Энн. Интересно, все ли они столь же податливы, как она? Мартин встревоженно спросил:

– Что с тобой, Энн? Почему ты так на меня смотришь? Это вполне естественно. Я всегда был против того, чтобы наводнять мир нежеланными детьми.

А как же быть с ребенком в ее утробе? Он тоже будет для него нежеланным? Ну конечно. Потому что Мартин не хочет ничем связывать себя. Он давал ей это понять неоднократно. Он уже был женат, с него достаточно.

Затем Энн подумала, что, если Мартин узнает о ее беременности, то будет настаивать на браке, чтобы узаконить их отношения. Она достаточно хорошо его знала, чтобы понимать это. Таким образом, он женится на ней вынужденно и возненавидит как сам брак, так и его причину – Энн.

Она не может пойти на это – и не пойдет. Ни за что!

В панической спешке Энн высвободилась и вскочила. Обхватив руками грудь, поскольку вдруг остро ощутила свою наготу, она пробормотала:

– Я не могу… Я не должна.

Одним движением Мартин перекатился через кровать и оказался рядом с ней.

– Что происходит, Энн?

– Мы не должны этого делать. У нас нет будущего, и мы оба это знаем. Прости… мне не следовало заводить дело так далеко, я была не права.

– Мы оба взрослые. Удовольствие, которое мы доставляем друг другу в постели, бесподобно, и было бы глупо от этого отказываться.

– Вот этим-то мы и отличаемся, – с внезапной горечью произнесла Энн. – Я типичная женщина – из тех, о ком пишут в иллюстрированных журналах… Я не могу заниматься любовью с тобой только потому, что это потрясающий секс. Мне нужно нечто большее! А ты не влюблен в меня, Мартин, – ты дал ясно это понять, когда сказал, что любви больше не хочешь. Поэтому я ухожу, пока мне не сделали больно.

Он нахмурился.

– Хочешь сказать, что ты влюблена в меня?

– Нет! Я просто не хочу рисковать, потому что это легко может случиться. – Энн тихо добавила: – Я не такая хладнокровная и изощренная, как те женщины, с которыми ты привык встречаться. Меня легко ранить. А я этого не хочу. Вот что я пытаюсь тебе сказать.

Неожиданно злым движением Мартин сорвал с кровати покрывало.

– На, накинь на себя!

Она закуталась в мягкую шерстяную ткань, радуясь, что наконец скрыла свою наготу. Понимая, что вряд ли ей представится лучшая возможность, Энн поспешно, чтобы не передумать, проговорила:

– Я думаю, мне лучше уйти раньше, чем через четыре месяца. Это нечестно по отношению к Тори – позволять ей еще больше привязываться ко мне.

– Тебе ведь нужны деньги.

– Найду другую работу, а на курсы поступлю через год.

Все равно ей так и придется сделать. Из-за ребенка. Но говорить ему это Энн не собиралась.

– Останься, – с неожиданной настойчивостью сказал Мартин, сжимая ее плечи. – Дай нам шанс получше узнать друг друга. Кто знает – любой из нас может измениться.

На мгновение в душе Энн возродилась надежда. Что, если Мартин действительно изменится и увидит в их отношениях нечто большее, чем скоротечный роман? Полюбит ее? А может… даже захочет жениться на ней.

Но затем ее сердце сжалось от боли, а надежда рассыпалась прахом, как засохший лист. Она не может остаться по очевидной причине: вскоре ее беременность станет заметной и вопрос об узаконении их отношений дамокловым мечом повиснет над Мартином.

– Нет, – бесцветным голосом произнесла она. – Я не останусь.

Пальцы Мартина с безжалостной силой впились в ее плечи.

– Тогда я предлагаю тебе начать поиски другой работы уже сейчас. Потому что ты права: ты задела чувства Тори, она уже начинает любить тебя. Совершенно ни к чему, чтобы и второе подобие матери в спешке удрало от нее.

Энн вздрогнула.

– Ты, кажется, забыл, что сам предложил мне работу.

– Нет, не забыл – это было одно из самых глупых моих решений. Как я уже говорил, здравый смысл покидает меня, когда дело касается тебя.

Мартин посмотрел на Энн так, словно ненавидит ее. Он совсем не был похож на человека, одержимого желанием. Прижимая к груди одеяло, Энн сказала:

– Я сделаю все возможное, чтобы уйти до конца недели.

– Прекрасно, – ответил Мартин и отпустил ее так внезапно, что она пошатнулась.