— И долго ты будешь держать своих гостей в прихожей, Эля?

— Уже идем, мама! Проходите в комнату, ребята. Я сейчас, только цветы в воду поставлю.

Когда я набирала на кухне воду в вазочку, из комнаты доносились радостные голоса мамы, папы и моих самых лучших друзей. Ромка о чем-то степенно разговаривал с папой, а Машка болтала с мамой о женских штучках и хитростях. Когда я вошла в комнату, то все уже сидели за накрытым столом. Мама была такой красивой в своем кремовом платье и с новой стрижкой. Она постоянно улыбалась, а ее глаза сияли подобно двум изумрудам. Папа был как всегда неотразим в белой рубашке навыпуск и в светлых брюках. Он слегка располнел после сорока, но все еще оставался весьма интересным мужчиной. При моем появлении их лица приобрели напускное торжественное выражение. Меня затопило приятное чувство семейного тепла и уюта. Мои родители и друзья были такими радостными и счастливыми, что хотелось превратиться в птицу и взмыть высоко в небо.

— А вот и наша именинница! — воскликнул папа, его светлые глаза светились радостью и гордостью за меня. — Вот уже и двадцать лет моей дочери. Совсем взрослая стала… и красивая…

— Да, милый… Так быстро летят года… Еще совсем недавно Элечка была совсем крошкой, — отозвалась мама. — А сегодня, опять, двадцать пятое марта… Юбилей…

В этот момент раздался звонок в дверь. Обычная трель дверного звонка… Я не знаю, но что-то было не так. Я застыла по средине комнаты и пыталась сообразить, что происходит не так.

— Кто это мог быть? — удивленно спросила меня мать. — Эля, ты кого-то ждешь? Пригласила? Мне поставить еще один прибор?

— Нет, — удивленно отозвалась я и тут же напряглась. — Я никого не приглашала. Наверное, квартирой ошиблись.

И тут до меня дошло. Как же это возможно, в реальной жизни НЕ БЫЛО этого звонка. Не было и все тут. Под ложечкой возникло неприятное сосущее чувство. Не было даже этого разговора. Ведь после фразы мамы, я присела за стол, и мы начали праздновать юбилей, а тут такое происходит… Странно…

— Ты же знаешь, дочка, нашу традицию. Сегодня твой день — ты открываешь двери и отвечаешь на телефонные звонки. Скорее всего, это к тебе — поздравить, — отозвался папа.

— Неизвестный поклонник, — вставила мама и ухмыльнулась.

— Это Васька Харитонов, из параллельной группы, — предположила Машка. — Я знаю, он на тебя запал!

Мама и подруга переглянулись между собой и загадочно подмигнули друг другу как подружки. Ромка молчал, вперив взгляд в свою пустую тарелку, его глаза были абсолютно пусты. Папа же, сидя за столом, закурил. У меня голова пошла кругом. Мама спокойно смотрела, как отец курил в комнате и пускал колечки дыма в потолок, а звонок разрывался всевозможными трелями, будто кто-то за дверью не отпускает палец с пуговки звонка. Тревога закралась мне в душу. Мне стало не по себе…

Все присутствующие за столом расхохотались и хором сказали:

— Иди, иди…Эля…

Ноги стали ватными, а в желудке поселилось такое чувство, будто туда залили жидкий лед. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и без оглядки кинулась бегом к входной двери. Холодеющей от страха рукой отворила дверь. На пороге — никого. Хотя за дверью даже коридора и самого подъезда не было. За ней сразу раскинулся знакомый переулок и арка в 1881 году. Сердце замерло, а ноги сами понесли меня за порог. Сзади послышался стук закрывающейся двери, и вот я снова стою под знакомой аркой и наблюдаю за выходящим из кареты "красавчиком". Все происходило так же как и все в прошлый раз, до того момента, как он внезапно обернулся ко мне лицом и его карие глаза жестко заглянули мне в душу. Я хотела отпрянуть за угол арки, но стояла и не могла пошевелить даже пальчиком, и ледяной ужас непробиваемым панцирем сковал меня.

— Ты никогда не получишь Часы Времени, состаришься и умрешь в этом веке! Слышишь, никогда не попадешь домой! Самозванка! Я тебя ненавижу! — прошипел сквозь белоснежные зубы незнакомец, он хищно оскалился и, клацнув зубами, отвернулся.

Его карие глаза смотрели на меня с такой злобой. Более не задерживаясь, парочка аристократов ушла в магазин, а я стояла посреди улицы.

— НЕТ! — это слово само вырвалось из горла, я открыла рот и, как рыба без воды, глотала ртом воздух.

В этот момент я чувствовала, что задыхаюсь, рванулась куда-то вперед. Воздух вокруг меня стал вязким, затем я дернулась посильнее, и проснулась…

Я лежала на кровати настоящей Габриэль, укутанная в легкое одеяло, а надо мной нависла обеспокоенная Мила со свечой в руке.

— Тише, тише, барышня. Это просто дурной сон, — шептала она и гладила мои волосы. — Вы так кричали… Просто жуть…

— Воды, — прохрипела я, проводя сухим языком по губам и содрогаясь от пережитого во сне ужаса.

— Да, да, барышня, — прошелестела Мила и бесшумно исчезла из комнаты, оставив свечу на прикроватной тумбочке. — Сию же минуту, обождите…

В груди гулко колотилось сердце, готовое в любую минуту выпрыгнуть прочь из грудной клетки. Уже окончательно придя в себя, я поняла, где нахожусь и, сообразив, что в спальне слишком темно и неровное пламя свечи было не в силах разогнать мрак, обступивший меня со всех сторон. По всей видимости, уже была ночь. Осторожно приподнявшись на руках, я уселась в постели. Вскоре вернулась Мила со стаканом воды. В неярком свете ее фигура казалась немного нереальной. Темное платье, казалось мне сотканным из самой тьмы, а ее белоснежный фартук — из самого яркого света. Тень, отбрасываемая горничной на стену, была огромной и, из-за пляшущего огонька свечи, казалась мне живой. Хотя, возможно, после такого фантастического сна, даже самое странное событие может показаться теперь естественным. Залпом, осушив воду, я без сил рухнула на подушки и тут же погрузилась в спокойный, безо всяких сновидений, сон.

Казалось, я совсем недавно закрыла глаза и вот меня уже трясли за плечо. Я недовольно поморщилась, что-то буркнула, и немедленно, перевернувшись на другой бок, тут же попыталась снова уснуть. Воздушные объятия Морфея все никак не хотели меня отпускать, но голос Милы окончательно вернул меня к реальности:

— Барышня, тут какая-то холщовая сумка с которой вас нашли. Ее брать с собой?

Робкий голосок Милы доносился до меня как из-за слоя ваты. Этот вопрос заставил меня быстро подскочить на кровати. От резкого толчка моя голова закружилась и перед глазами все поплыло.

— Да, — отозвалась я охрипшим ото сна голосом. — Засунь ее куда-нибудь.

И тут до меня дошло — Мила непременно ее откроет и посмотрит, что там.

Предвосхищая лишнее любопытство, тут же выпалила повышенным, чем обычно, тоном:

— Не смей открывать ее! Там некоторые мои вещи!

Я слишком поспешно вскочила с кровати, путаясь в длинной сорочке и ступая по ковру заплетающимися ото сна ногами, метнулась к Миле. Пара поспешных шагов, и я молниеносно выхватила заветную сумку из рук оторопевшей горничной и засунула ее на самое дно свободного массивного сундука, стоящего рядом с Милой. Сверху я положила стопочку приготовленной заранее одежды.