Мне удалось впихнуть в себя лишь только половину завтрака, который принесла мне Мила. Когда горничная унесла остатки еды на кухню, я решила прогуляться по дому, так как мадам Элен и Сесиль еще спали. Легли они довольно поздно. Мила рассказала вкратце за чаем, что вчера вечером в гости заезжали Борщевы с младшим сыном. "Маман", Матильда и госпожа Борщева играли в вист до самой полуночи. Барышня Сесиль Николаевна — на рояле, а младший барчук со скуки волочился за моей "сестрицей".
"Вот она — сытая жизнь богатых помещиков. До двенадцати ночи гуляют, а потом спят до обеда" — мрачно подумала я, неторопливо шагая по коридору второго этажа.
В том крыле, где находились апартаменты настоящей Габриэль, были еще комнаты ее сестры Сесиль. В другом крыле были покои мадам Элен, и комнатки горничных. За самой последней дверью в коридоре, оказалась небольшая, но очень уютная библиотека. Два огромных окна были зашторены плотными темными шторами, не пропускающими ни единого солнечного лучика. Главным украшением библиотеки был огромный потухший камин. Перед ним уютным полукругом стояли диван с кожаной обивкой и два кресла по бокам. Перед мягкой мебелью стоял низкий журнальный столик. Я даже представила себе, как уютно читать книги перед зажженным камином. Тепло огня веет от пламени, пляшущие языки отражаются в полированной поверхности столика, бросая багровые блики на кожаный диван, кресла и самого читающего. Я прошла вдоль стен, заставленных стеллажами с широкими полками, и с интересом рассматривала корешки книг.
Мне было отчаянно скучно, а из опыта прошлой жизни я помнила, что чтение хорошей книги является отличным методом избавления от скуки и не беда, что книга не с ноутбука. Мои глаза тут же наткнулись на название на корешке книги в изумрудной бархатистой обложке. "Жестокий ангелъ" — золотистые тисненые буквы загадочно мерцали в полумраке. Это название меня сильно заинтриговало. Одернув шторы на ближайшем ко мне окне и более не раздумывая ни секунды, я взяла книгу с полки и, усевшись в хрустящее кожаное кресло, погрузилась в чтение. В целом читать было сложно — кое-где попадались не понятные мне выражения и слова, но вскоре я привыкла и уже не замечала твердого знака на конце слов и не свойственных для современного мне русского языка оборотов речи. Книга была какой-то особой смесью любовного и психологического романа. В романе описывались страдания молодой особы Анютки от неразделенной любви к графу Островскому. Все было из разряда — поматросил и бросил. Я так увлеклась чтением, что не заметила, как уже встали мадам Элен и Сесиль. Их голоса — свежие и счастливые, послышались в коридоре. Они звали меня. Я настолько погрузилась в чтение, что не сразу сообразила, кого они ищут. Маман и сестрица бродили по коридору и по первому этажу, окликая "Габриэль". На поиски моей персоны была даже послана Мила в сад, а вот заглянуть в библиотеку, на это ума у них не хватило. Видимо настоящая Габриэль не слишком жаловала чтение и была редким гостем этой восхитительно уютной для меня комнаты. Я прихватила книгу, намереваясь дочитать ее по пути в Крым, и выбежала из комнаты.
— Дочь моя, — строгим тоном сказала маман. — Где это вы были?
— В библиотеке, — проблеяла я, уже жалея о том, что сказала.
Мои предчувствия оказались верны. Мадам посмотрела на меня как на умалишенную. И как я умудрилась сделать три шага из библиотеки и тут же напороться на мадам Элен? Видимо, мне как всегда крупно "повезло". Я стоически выслушала тираду о моих манерах и послушании, в конце которой маман сообщила, что кареты уже поданы к парадному входу и ожидают лишь только меня. Затем мне велели надеть шляпку и перчатки и спускаться вниз. Выше сказанные предметы женского туалета я нашла в своей комнате на идеально застеленной кровати. Возле последней стояла Мила, ожидая меня. Она усадила меня перед туалетным столиком и собрала уже высохшие волосы в узел. Затем она надела соломенную шляпку и завязала синие ленты под подбородком. Черные лайковые перчатки мне пришлось натянуть с огромным внутренним недовольством.
Когда я спустилась с крыльца дома, то узрела два черных наглухо закрытых экипажа. Мила помогла мне сесть в один экипаж с маман Элен, Сесиль и Матильдой Леопольдовной. Во втором оказались Мила и Марфа, дворецкий Иван и дородная кухарка, готовящая божественные гречневые блинчики, которые были сегодня на завтрак. Как только все расселись, оба кучера одновременно звонко щелкнули своми кнутами, и лошади понеслись размашистой рысью прочь от поместья. Я бросила прощальный взгляд на огромный дом, в котором провела почти двое суток, мечтая его никогда больше не видеть.
В целом дорога проходила спокойно. Вскоре все небо заволокло низкими сизыми тучами, за окном мелькала степь, ровная как кухонный стол, и такая неприветливая без солнышка. Она хмурилась вместе с небом. Природа томилась во влажной духоте, ожидая разрядки. Внезапно поднялся ветер, который нес пыль, кусты сухого перекати-поля и волновал ковыль. Наш кучер Михей, почуяв надвигающуюся грозу, тут же повернул в сторону ближайшего хутора, на постоялый двор. Едва мы успели поставить кареты под навес, а сами, как только зашли на крыльцо. Низкая некрашеная дверь вела в общую залу хаты-мазанки, именуемой постоялым двором.
Низкое свинцовое небо внезапно надломилось, сверкнула ослепительная молния, громко хрустнул гром, сотрясая все небо и бескрайнюю степь. В воздухе запахло озоном. Первые тяжелые капли влаги грузно упали на истосковавшуюся по дождям почву. Следующий раскат грома заставил нежную Сесиль испуганно взвизгнуть, и убежать в хату-мазанку. Я же осталась одиноко стоять на крыльце под навесом и зачарованно взирать на разбушевавшуюся природу. Вслед за первыми каплями, с неба сорвался оглушительный водяной шквал. Ливень немилосердно хлестал по земле, превращая пыль в грязь. Дождь барабанил по навесу с такой силой, что невольно заслушалась этой дивной музыкой Я с огромным удовольствием вдыхала свежий мокрый воздух, очищая легкие от дурманящей голову духоты и пыли. Почти мгновенно образовались глубокие лужи, земля уже напиталась и сыто собирала на своей поверхности резервуары дождевой воды.
— Барышня, идемте в хату, — позвала меня Мила.
Я вздрогнула от неожиданности, хотела было отказаться, но она настойчиво взяла меня за руку и увела прочь с крыльца. Разгул природы длился недолго и, как обещал хозяин корчмы, через полтора часа мы могли ехать далее. Уже вовсю светило солнышко, высохла дорога, а синее небо окончательно расчистилось. Наскоро перекусив самыми лучшими блюдами постоялого двора, мы убрались восвояси к огромному облегчению мадам Элен, которая считала, что таким аристократам, как Миллеры, не пристало посещать такие забегаловки, как приютивший нас от непогоды постоялый двор. Эти мысли я четко прочла в нахмуренных бровях и надменно поджатых губках на ее хорошеньком личике.
Отдохнувшие лошади неслись с удвоенной скоростью, чтобы поспеть до темноты доехать до охотничьего домика в предгорье Крыма. Созерцание однообразного пейзажа окончательно надоело мне, и я с головой погрузилась в чтение увлекательного романа, не обращая внимание на то, что с каким удивлением взирала на меня сидящая рядом троица. За чтением время пролетело быстро, и не заметила, как уже начало темнеть и вскоре была вынуждена оставить свое занятие. Но не успела я соскучиться как, мы подъехали к охотничьему домику. Даже в угасающем свете дня были видны уже близкие к нам знакомые мне горы.