— Дэниэль, прекратите смотреть на меня так, — умоляюще прошептала я, хотя это кричал мой, уже практически капитулировавший, внутренний голос.

— На вас без восторга смотреть не возможно, Габриэль, — жарким шепотом отозвался Баринский.

Его губы практически касались моих полураскрытых губ, а его гибкое мускулистое тело было практически прижато к моему. Сердце огромной силой колотилось о ребра, грозя вырваться из плена грудной клетки. Одновременно мне хотелось продолжить и прекратить эту мучительную и вместе с тем сладостную пытку.

— Признайтесь, милая, вы мечтаете, чтобы я поцеловал вас, — хриплый голос Дэниэля доносился до меня, будто из-за толщи воды, а сама я уже буквально плыла в волнах наслаждения.

Чтобы не застонать от желания, когда его руки уже свободно ласкали мою шею, я больно прикусила губу.

— Признайтесь, что я вам безумно нравлюсь, — самодовольно прошелестел мне на ухо Баринский.

Именно это самодовольство спасло меня в тот момент. Уязвленное самолюбие наконец-то пробилось сквозь паутину желания, опутавшую мой мозг. Да меня начал доходить смысл происходящего. Я не желала быть очередным пунктом в его амурном списке и, собрав всю свою волю в кулак, с особым наслаждением отвесила князю звонкую оплеуху.

Его красивое лицо дернулось вбок, а на лице застыло выражение неподдельного удивления. По всей видимости, князь никак не ожидал такого отпора или не привык, чтобы ему отказывали.

— Нет, вашу мать! — зло выплюнула я ему в лицо! — НЕТ! Я НЕНАВИЖУ вас, князь Баринский, запомните это! Если и буду с вами разговаривать, то только из вежливости.

Я с силой оттолкнула его от себя, скинула руку с талии и пошла прочь быстрым шагом. Ловко поправив прическу и одернув платья, мне пришлось припустить почти бегом. Когда я вышла из-за скалы, то практически сразу наткнулась на Маслова, идущего с бокалом красного вина в руке.

— Я вас искал, графиня, — растерянно протянул блондин.

— Я ходила по своим дамским делам, — ровным тоном ответила я, улыбаясь собеседнику. — Носик попудрить…

— Понятно, — отозвался Маслов, и, улыбнувшись, вдруг предложил. — Барышни решили покататься на лошадях, хотите присоединиться? У меня есть прекрасный белоснежный скакун.

— Да, хочу! Идемте! — поспешно согласилась я, беря бокал из рук графа Маслова и ловко уводя его подальше от укромного места.

Я так боялась того, чтобы Баринский не вышел следом за мной из-за скал, что даже не слушала то, что мне предлагали, а зря…

Молодежь расположилась немного вправо от места пикника и подальше от крутого обрыва. Разноцветные платья девушек мелькали в резной тени деревьев. Близился полдень, и солнце сильно припекало. Утренние птицы уже давно перестали петь, и изредка голос подавала горлица или кукушка. В это время суток под прямыми лучами июльского солнца находиться было просто не возможно. Поэтому все старательно прятались в тени, а мы с графом Масловым пытались как можно быстрее пересечь залитую солнечными лучами лужайку с низкой, немного побуревшей от жары, травой. За нашими спинами шумел прибой, наводя на меня инстинктивный ужас. Повсюду слышались веселые переливы смеха беззаботных девиц и шутки молодых аристократов. Уже несколько смелых наездниц нарезали широкие круги вокруг всей честной компании, расположившейся в густой тени. Граф Маслов галантно подвел меня к девушкам и оставил рядом с Сесиль. Несколько пар неторопливо прогуливалось неподалеку. Сестрица сидела одна на сухом поваленном бревне и жеманно обмахивалась своим белым веером. Одиночество, казалось, нисколько ее не тяготило и, судя по всему, оно давно было ей привычным. Подобрав юбку, я уселась на свободное место рядом с ней, а граф с поклоном удалился в сторону импровизированной коновязи, где были привязаны скакуны присутствующих кавалеров. Сесиль бросила на меня заинтересованный взгляд, а в ее больших ореховых глазах мелькнуло удивление, граничащее с непонятной мне радостью.

— Где князь Баринский? Ты его видела? — тихо, практически на ухо, прошептала она мне, загадочно улыбаясь и прикрывая личико веером.

Я неопределенно пожала плечами и, молча отхлебнув вина, задумчиво посмотрела на подтянутую фигуру Александра Маслова. В душе постепенно вздымалась досада на Сесиль. Эта хрупкая и наивная девушка, к моему огромному раздражению замечала буквально все вокруг. Вскоре досада сменилась неловкостью и откровенным опасением того, что она неведомо откуда знает о компрометирующей ситуации, приключившейся со мной. Мне все еще было страшно даже повернуться в сторону скалы, за которой безуспешно пыталась скрыться. В данный момент мне приходилось как ни в чем не бывало сидеть на бревне и, поджав губы, отгонять жаркие воспоминания о возможном поцелуе с наглым князем Дэниэлем. Я с опаской покосилась на сестрицу настоящей Габриэль, но она, так и не дождавшись моего ответа, уже непринужденно болтала о чем-то несущественном с Эмилией, княжной Баринской. Маленькая брюнетка, облаченная в сливочно-белое платье, весело и непринужденно щебетала о погоде. Она даже несколько раз обратилась ко мне, и я как можно любезнее отвечала ей. На открытом добродушном личике светилась неподдельная симпатия к моей персоне.

— Я ужасно хочу с вами подружиться, — честно сказала Эмилия.

— Ужасно хочется? Разве это возможно? — парировала я, стараясь не ловить краем уха ленивый бархатный баритон Баринского, доносившийся где-то за моей спиной.

Княжна заразительно рассмеялась, сверкнув белыми зубками. Когда она смеялась, кудряшки на ее шее и висках, выбившиеся из высокой сложной прически, забавно подпрыгивали. За ее спиной стоял безмолвный Макс Нирский и вежливо вытянул губы в улыбке. Как и все мужчины, граф снисходительно слушал нашу болтовню, держал своего гнедого жеребца под уздцы и терпеливо ожидал, когда его дама сердца соизволит сесть в седло.

— Думаю, мы непременно подружимся, — безмятежно отозвалась Эмилия.

— Непременно, — улыбнулась я, чувствуя, как в душе рождается неожиданная симпатия к младшей сестре Дэниэля.

Княжна Баринская уже подошла к жеребцу и поставила свою ножку в стремя. Гнедой красавец молодцевато захрапел, заинтересованно поглядывая своим шоколадным глазом на новоявленную наездницу. Я невольно залюбовалась, как конь рыл копытом землю, показывая свой горячий нрав. Меж тем, Эмилия по-женски уселась в седло скакуна и, управляя им умелой рукой, унеслась прочь галопом. Граф Нирский галантно поклонился нам и отошел к кучке скучающих кавалеров. Я же продолжала усиленно соображать о том, что еще заметили проницательные глазки мнимой сестрицы. Из ступора меня вывел голос графа Маслова. Молодой джентльмен стоял прямо перед нами, держа по уздцы свою лошадь. Его белоснежный скакун был прекрасен: золотистая, развивающаяся на ветру, грива; более темного оттенка хвост, нервно бьющий по лоснящимся бокам; мускулистые стройные ноги; длинная изящная шея; розоватые ноздри и мятежные янтарные глаза. От холки до песочно-желтоватых копыт в этом существе чувствовался неукротимый нрав, и я была буквально зачарована жеребцом, будто пришедшим из страниц волшебной сказки или фэнтези.

— Я обещал вам прогулку верхом, — галантно сказал граф и отвесил меня вежливый поклон. — Но сначала вам надобно познакомится с Гаем.