Ее бедра плавно покачивались в такт шагам. Ноги под юбкой казались бесконечно длинными.

Но больше всего притягивали глаза. Те прелестные глаза, которые так ошеломили Гаролда, когда он сорвал с Агнес солнечные очки. Он ожидал, что они будут карие или светлосерые. Все что угодно, но только не синева тропического моря! В этих глазах можно было с легкостью утонуть.

Каждой клеточкой своего существа Гаролд понял, что не успокоится, пока не окажется с Агнес Кирби в постели. Пока не будет обладать ею в самом грубом смысле этого слова.

И это была женщина, над которой он насмехался? Которую назвал плохо одетой? Похоже, он совсем ослеп.

Неожиданно Гаролд понял, что Агнес прекрасно видит, какое впечатление произвела на него, и это очень ее радует. Она опустила ресницы, и легкая улыбка заиграла на мягких розовых губах. Губах, словно созданных для поцелуев. Восхитительно соблазнительных губах.

Ну уж нет, Агнес Кирби, подумал Гаролд мстительно. Ты застала меня врасплох закрытой блузкой, помятым костюмом и бледностью. Ты посмеялась надо мной. Но больше тебе это не удастся. Во всяком случае, не дважды за день. Потому что я преподам тебе урок. Еще не знаю как. Но я что-нибудь придумаю.

Мне не нравится, когда мной пытаются вертеть женщины. Делают из меня дурака. Совершенно не нравится. Когда этот фарс, который по ошибке назвали свадьбой, окончится, ты пожалеешь о том, что решила поиграть со мной…

Слегка вздрогнув, он услышал, как священник откашливается, и понял, что все четверо выстроились перед алтарем. Сосредоточься, Гаролд, приказал он себе. Забудь о Агнес Кирби, по крайней мере на ближайшее время. В конце концов, ты шафер. Может, она и победила в первый раз. Но во второй обязательно проиграет.

Гаролд едва слышал торжественные, старинные слова, что произносятся при таинстве бракосочетания. И видел лишь Агнес: ее прямой нос, волевой подбородок и блеск волос. Ему хотелось вынуть шпильки и увидеть, как они мягко упадут ей на грудь. Погрузить в них пальцы… Опрокинуть ее на шелковые простыни и… Опять! — подумал он яростно. Что за чертовщина? Агнес всего лишь женщина. Еще одна женщина!

Она захочет его. Все женщины таковы. В том-то и беда.

Гаролд был очень богат и имел неплохие связи. Кроме того, что-то в его внешности — он знал это — привлекало женщин. Да еще холостяк. Но что в итоге? А то, что любая женщина от восемнадцати до сорока пяти считала своим долгом попытаться заполучить его.

Неплохо было бы для разнообразия кому-то отнестись к нему как к человеку, обычному человеку. А не как к главе корпорации, ворочающему миллионами долларов. Но таких женщин не бывает.

А бывает вот что: первое свидание, деликатные вопросы, ужин в интимной обстановке, во время которого Гаролд четко определял границы отношений — на его условиях или никак. Затем первый поцелуй, подарки, передаваемые через секретаря, цветы. Далее секс, надутые губки, когда выяснялось, что нет, он не останется на ночь, — и он никогда не оставался. Вопреки очевидному ожидание предложения руки и сердца. Слезы или ярость — у кого как, — когда Гаролд уже во второй раз объяснял, что не собирается жениться. Никогда не собирался и никогда не соберется. И, наконец, разрыв.

В последние годы он все реже и реже играл в эти игры. Нора Сэвидж была исключением. Гаролд не обманывал себя, используя ее как своего рода прикрытие. Поскольку считалось, что у них роман, не составляло труда держать большинство женщин на расстоянии, так же как и светских хроникеров. Мало кто поверил бы, что он не спит с Норой. И она никому не скажет правду: Гаролд достаточно знал ее, чтобы быть в этом уверенным. Она так же откровенно использовала его, как и он ее. Норе льстило, что ее считали любовницей Гаролда Эванса, — это помогало ей делать карьеру.

Что же касается сексуальных потребностей, то Гаролд подавлял их уже многие месяцы, растрачивая силы на необъятную бизнес-империю. И несколько минут назад Агнес Кирби заставила его заплатить за это. С того момента, как Гаролд впервые увидел ее в бирюзовом платье, инстинкты вышли из-под контроля. Он знал, чего хотел. И чем скорее добьется своего, тем лучше.

Платье, подумал Гаролд, стоит денег. Немалых денег. Удивительного сочетания элегантности и вызова нельзя достигнуть задешево. Значит, и она охотится на него, еще одна женщина, решившая выйти замуж за деньги. Как и ее мать. С той лишь разницей, что дочь на двадцать лет моложе и в десять раз красивее матери.

Тереза без труда подцепила Марка. Не пришел ли черед Агнес попытаться поймать в свои сети человека, который был по-настоящему богат? Если так, то действовала она искуснее большинства знакомых ему женщин.

Осторожнее, сказал Гаролд самому себе. В конце концов, нельзя сказать, что Агнес хоть сколько-нибудь поощряла его с момента их встречи на пороге дома. Может, он ошибается и Агнес совсем не такая, как он подумал? Может, она действительно невзлюбила его настолько, насколько хотела показать?

— Кто вручает эту женщину этому мужчине?

Агнес сказала чистым звонким голосом «я» и так улыбнулась матери, что сердце вновь напомнило Гаролду о себе. Потом она отступила на шаг. Гаролд попытался сосредоточиться на происходящем: он будет выглядеть идиотом, если пропустит момент своего участия в церемонии.

Он уже выставил себя полным болваном в глазах Агнес Кирби. И не хотел повторения.

Агнес побывала на изрядном количестве свадеб, поскольку к этому моменту большинство сверстниц уже вышли замуж. И ей казалось, что она стала равнодушна к обряду. Но почему-то сегодня такие простые, но могущественные слова «любить и заботиться» проникли ей в сердце. Кто, кроме отца, которого Агнес едва помнила, когда-нибудь заботился о ней? Ни мать, которая была слишком занята любовными интригами на разных континентах. Ни один из мужей Терезы. И конечно же ни Хьюго, который пару лет был ее любовником. И ни Карл, который, к счастью, не стал ее любовником.

А в итоге? В итоге Агнес не нуждалась ни в чьей заботе. Она — независимая, умная тридцатидвухлетняя женщина, весьма преуспевающая на выбранном попроще и построившая свою жизнь так, чтобы избегать душевной близости и длительных отношений.

Тогда почему же ей хочется плакать, как невесте?

— …пока смерть не разлучит нас.

С отцом Агнес Терезу разлучила смерть. Мать утверждала, что он был единственной любовью ее жизни — причем это говорилось все с большим жаром после каждого нового развода. Когда он умер, дочери исполнилось всего семь лет. Но Агнес помнила так четко, будто это было вчера: она играла в саду, когда мать сообщила ей о смерти отца. Ежевика уже поспела, в ветвях каштана пел щегол…

Господи, да ей хотелось плакать куда больше, чем любой невесте! Но она не станет. Ни за что. Помимо всего прочего, это только укрепит низкое мнение Гаролда Эванса о женщинах. Клубок противоречивых эмоций — вот чем был для него женский пол. Никакого рассудка, полностью во власти своих чувств. Словом, не такие, как он.

Гаролд передал отцу кольцо, и священник начал произносить слова клятвы. Агнес нервно сняла кольцо, предназначенное для жениха, с большого пальца. Внезапно оно скользнуло у нее из рук прямо в букет орхидей. Агнес принялась беспощадно терзать нежные дорогие цветы, а потом встряхнула букет и, внутренне застонав, увидела, как кольцо упало и покатилось по ковру… к ногам Гаролда.

Он двигался весьма проворно для столь крупного человека. Когда Гаролд передал кольцо Агнес, их взгляды встретились. Глаза у него оказались не черными, как ей показалось на пороге, а темно-синими, непроницаемыми и холодными, как небо зимней полуночи.

Осторожно, стараясь не коснуться Гаролда, Агнес взяла тонкий золотой ободок с его раскрытой ладони и, вспыхнув как маков цвет, передала матери.

Скорее бы все это закончилось! — молилась она. Лишь бы мне удалось уехать отсюда, не показав никому — особенно Гаролду, — какой уязвимой я себя чувствую.

Марк поцеловал новобрачную. Тетя Флоренс снова заиграла. Широко улыбаясь, новоиспеченный муж взял Терезу под руку и повел по проходу. Теперь наш черед, подумала Агнес. Наш с Гаролдом.