— Нет, в последний раз я доставала кассету из коробки где-то больше года назад.

Мэт пробежал глазами по полке с фантастикой и увидел, что несколько новейших блокбастеров все еще в прозрачной пластиковой упаковке.

— Тем не менее ты продолжаешь покупать новинки, — заметил он.

— Да, продолжаю. — Вэл кивнула. — Я просто не могу остановиться. Не представляю, как я переживу переход от видеокассет к лазерным дискам. Я уже начала понемногу их собирать, видишь? — И Вэл показала на висевшую над телевизором полку, на которой стояли в ряд диски.

— Не понимаю, раз ты не смотришь фильмы, то зачем собираешь их? — Мэт недоуменно пожал плечами.

Вэл ответила не сразу. Ей не хотелось посвящать малознакомого человека, которого она к тому же намеревалась соблазнить, в свой внутренний мир, в дела семьи. Вэл рассчитывала, что ее роман с Мэтом будет быстротечным и не затронет глубоко ее чувств. Все ограничится сексом, постелью. Поэтому Вэл не собиралась делиться с Мэтом душевными переживаниями, пусть даже они и не представляли собой секрета. Если она скажет ему правду и откроет сердце, которое всегда держит на замке, то все, что она таила в нем, рассеется, испарится, исчезнет. Так ей казалось.

— Привычка… — задумчиво сказала Вэл и, видя, что такое объяснение не удовлетворило Мэта, добавила: — Собирать эту коллекцию начал еще мой отец много лет назад. Когда он умер, она перешла ко мне по наследству. И я храню ее во многом в память о нем.

Мэт снова отвернулся к шкафам с кассетами, и Вэл была рада, что он не видит выражения ее лица. Иначе он понял бы, что она не договаривает что-то очень существенное. Ее отец действительно обожал кинематограф. Ему нравилось буквально все — от высокохудожественных лент до низкопробных порнографических съемок.

Когда Вэл впервые стала просматривать его огромную коллекцию эротических фильмов, у нее пылало лицо и горели уши от смущения. За последний год эта коллекция увеличилась в два раза.

Вэл слукавила, утверждая, что не смотрит видеокассеты. После развода со Стивом она увлеклась эротическими фильмами.

Как-то Вэл спросила мать, почему у отца был столь странный вкус. Но миссис Рейнольдс, ничего не ответив дочери, только многозначительно улыбнулась, и в ее глазах вспыхнул озорной огонек. Вэл решила, что мать старается сохранить добрую память о безвременно скончавшемся муже и не хочет делиться со своими детьми воспоминаниями, которые скорее всего носят интимный характер.

Никто из братьев и сестер Вэл не завидовал ей, когда стало известно, что богатейшая коллекция отца перешла к ней по наследству. Мистер Рейнольдс никого не забыл в своем завещании, остальным детям тоже кое-что перепало. Старший брат Вэл получил пистолет отца, два брата-близнеца — кожаную куртку и мотоцикл “Харлей-Дэвидсон”, а маленькие сестры-близняшки, которым еще не исполнилось и года, когда умер глава семьи, — коллекцию значков.

Однако из всех потомков мистера Рейнольдса только Вэл свято хранила его подарок. Кинофильмы стали ее тайным пристрастием. Она любила смотреть их одна и вспоминала отца. Он писал статьи о кино для ряда изданий и много лет работал с увлечением, пока лейкемия не подкосила его. В последние месяцы жизни, сильно ослабев и не имея больше сил, чтобы сидеть за компьютером, мистер Рейнольдс проводил много времени в кругу семьи и среди своих видеокассет.

А теперь его дочь, Вэл Рейнольдс, с помощью коллекции отца пытается заманить в любовные сети парня, вскружившего ей голову.

Вэл вздохнула. Не оскорбляет ли она память отца своим поступком?

Пока она стояла в глубокой задумчивости, Мэт взял с полки кассету с фильмом “Девять с половиной недель”, копию с режиссерской версии, без купюр, и, обернувшись, весело посмотрел на хозяйку дома.

— Ты, наверное, не поверишь, но я еще не видел этот фильм.

Вэл следовало бы использовать представившийся удобный случай и предложить вместе посмотреть картину. Принести попкорн и задернуть шторы… А там будь что будет.

Но Вэл растерялась.

— Ты можешь взять ее домой. За целость и сохранность кассеты я не беспокоюсь, ведь я знаю, где ты живешь. — Вэл улыбнулась своей неуклюжей шутке.

Мэт выглядел разочарованным.

— Нет, такое кино в одиночку не смотрят, — сказал он и поставил кассету на место.

Вэл пожала плечами.

— Наверное, ты прав.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Первым прервал его Мэт.

— Мне, пожалуй, пора. У тебя много дел. Ты, должно быть, еще не все вещи распаковала.

Вэл кивнула. В действительности у нее было только одно занятие: наблюдать за Мэтом. Ну и, конечно, за Грегом Батли.

— Да, дел по горло, — промолвила она, понимая, что струсила.

Мэт сделал шаг по направлению к двери и остановился. Вэл облизала пересохшие от волнения губы. Мэт улыбнулся, в его глазах зажегся веселый огонек, прядки черных как смоль волос упали ему на лоб, и у Вэл закружилась голова от желания оказаться в его объятиях.

— Я целыми днями торчу дома, — сказал он. — Позови меня, если тебе понадобится помощь. Или если вдруг захочешь вместе со мной предаться какому-нибудь из своих пороков.

Вэл чувствовала, как рушится построенный ею после развода со Стивом мирок, в котором, казалось, царил мертвый покой.

— Нет, — сказала Вэл, — теперь твоя очередь поделиться со мной своими слабостями.

Мэт кивнул с довольным видом, и на его губах заиграла лукавая улыбка.

— Это уже похоже на план действий, — заметил он. — Берегись, Вэл Рейнольдс. У меня очень много слабостей.

И он быстро вышел из гостиной. Через несколько мгновений в холле щелкнул замок входной двери.

— Не сомневаюсь, — сказала вслед ему Вэл.

Никаких данных о преступном прошлом. Ее даже ни разу не штрафовали за неправильную парковку. Нельзя сказать, что Мэт был слишком удивлен этим обстоятельством. Вэл Рейнольдс вовсе не производила впечатление человека, нарушающего закон.

Мэт закончил разговор по мобильному телефону и положил его в карман брюк, чувствуя легкие угрызения совести от того, что наводил справки о своей новой сексапильной соседке в отделе регистрации правонарушений. Конечно, он мог бы обратиться в различные службы, чтобы попытаться побольше разузнать о Вэл, но Мэт ограничился базой данных дорожно-транспортного департамента и судебной системы.

Теперь ему были известны ее день рождения, прежний адрес, точный рост и то, что Вэл вызвалась в случае клинической смерти стать донором внутренних органов. Последнее обстоятельство не могло не вызвать восхищения.

Мэта удивило, что Вэл не была зарегистрирована как владелец машины. Вряд ли она пользовалась общественным транспортом. Скорее всего в ее распоряжении находился служебный автомобиль. Хотя в этом случае он, наверное, стоял бы на дорожке у ее дома.

В базе данных судебных органов Вэл Рейнольдс упоминалась как свидетельница, проходившая два года назад по гражданскому делу, а также как истица, подавшая на развод.

Итак, маленькое расследование, проведенное Мэтом, нельзя было назвать безрезультатным.

Мэт стоял на заднем дворе, а перешедший к нему вместе с домом кот Фил играл со шнурками его кроссовок. Мэт сделал взмах ногой, и кот стал энергично преследовать движущийся шнурок. Мэт знал, что тяжелый, откормленный Фил только симулирует активность. Через несколько минут ему надоест гоняться за ступней хозяина и он отправится спать.

Когда Мэт переехал сюда и увидел Фила, он решил, что кот скрасит часы его досуга во время отлучек Грега Батли из дома. Для человека, получившего серьезное увечье, подозреваемый вел слишком активный образ жизни. Мэт и его напарник Пол Картер решили, что следить за Батли в городе, по которому он разъезжал в купленном за полученные по суду деньги “мерседесе”, слишком рискованно. Поэтому большую часть дня аферист находился вне поля зрения Мэта.

Тем не менее он знал, что Грег каждый день завтракает в дорогом ресторане, посещает цветочные питомники и оранжереи, захаживает в библиотеки и является в клинику, где проходит курс физиотерапии, который оплачивали муниципальные власти. Мэт знал, что на публике Батли будет старательно разыгрывать роль потерпевшего. Таких аферистов, как он, обычно удается разоблачить, лишь когда они находятся вдали от посторонних глаз и считают себя в полной безопасности. Поэтому Мэт подстерегал Грега дома, готовясь заснять на пленку доказательства того, что Батли морочил судебным властям голову.