— А кто эта дамочка? — строго спросил Макэвой.

Руки у меня вспотели. Я абсолютно запамятовала, что у меня в сумочке магнитофон. Теперь я вспомнила. Как отнесутся в ФБР к моей записи? Впервые мне пришло в голову, что то, что я сделала, и есть шантаж. Инстинктивно я прижала сумочку к себе. Это была ошибка. Макэвой заметил мое движение.

— Как твоя фамилия, цветик? — ухмыльнулся он.

Я молчала. Полицейский стоял, прислонившись к двери, отрезая мне путь к бегству. Колодни выключил компьютер Али. В этот момент он поднял голову и сказал:

— Возьми у нее удостоверение, Джим, и удали девушку из помещения. Мне тут нужна помощь.

Макэвой ухмыльнулся во весь рот:

— Том, я не люблю такие дела, но все же думаю, мне следует сначала ее обыскать. Кажется, эта подружка что-то от нас прячет.

Али снова встал между нами.

— Вы не имеете права ее касаться, — сказал он надменно.

— Да что ты, малыш? — насмешливо сказал Макэвой. — Том, не одолжишь браслетик?

Схватка длилась всего лишь миг, и прежде чем я поняла, что произошло, Али уже сидел на стуле с руками за спиной, в наручниках — на лице его была гримаса боли.

Макэвой подмигнул мне:

— Так, карамелька, посмотрим, что там у тебя.

— Не надо, — сказала я. — Пожалуйста, не надо. — Меня трясло. Я повернулась к университетскому полицейскому: — Я ведь студентка. Вы обязаны нас защищать. Это ваша территория. Не позволяйте ему. Женщин полагается обыскивать только полицейским-женщинам.

Полицейскому стало неловко.

— У меня тут кто-то есть, — сказал он. — Могу привести. Долго не займет.

Подошел Колодни:

— Покажите мне какое-нибудь удостоверение, мисс, — сказал он.

Я вытащила из сумочки бумажник и показала ему студенческое удостоверение. Он занес мое имя в записную книжку.

— Марина Лански, — сказал он Макэвою. — Первый раз о ней слышу. В ордере она не указана. Без ордера мы не можем ее обыскивать.

— А сумочку? Я чувствую, что у нее что-то там есть. Могу я по крайней мере осмотреть сумочку?

— Ордер не распространяется и на ее сумочку, — сказал Колодни. — Это часть ее самое. Нам нужно все тут прошерстить. И без того барахла хватает. Приятно провести вечер, мисс Лански.

Он вернулся к столу и начал рыться в бумагах Али. Я перевела наконец дыхание. Видимо, я затаила его подсознательно.

Пока агенты спорили, наш полицейский отошел от двери. Теперь он сидел на краю кровати Али, настраивая ручки стереокомбайна. Раньше я его как-то не заметила, а он и в самом деле был внушительный. Скорее похожий на панель с приборами в пилотской кабине маленького самолета, чем на музыкальный ящик. Полицейский прицокивал языком.

Макэвой резко отвернулся от меня и стал вытряхивать содержимое ящиков стола на кровать Али.

— Славная у тебя кровать, Али, — криво усмехнулся он. — Прямо для целого гарема.

Али не ответил. Я двинулась к двери, никто меня не останавливал. Ноги у меня были как из ваты. В дверях я обернулась и бросила последний взгляд на Али, который сидел, прикованный наручниками к своему столу. Кожа его была серого оттенка, глаза неподвижны.

Все это произошло с ним помимо меня, однако удовольствия я больше не испытывала — только лишь смутное чувство потери.

Придя домой, я вытащила из кармана дискет и чек. Сунув чек в конверт, я стала рыться на столе в поисках фондового письма из Совета по еврейским поселениям, чтобы переписать оттуда адрес. К счастью, письмо я не выбросила — оно довольно быстро нашлось в каталоге «Виктории Сикрет». Обратный адрес на письме в Совет я указала не свой, а Али. Я надеялась, что где бы Али ни был, почта его не потеряет. Я представила себе его лицо, когда он прочтет в тюрьме благодарственное письмо от Совета, и улыбнулась. Надо признать, что моя месть за изнасилование оказалась вовсе не такой, как я себе представляла. Однако я решила, что все это проделано не без искусства и довольно-таки лихо.

Покончив с чеком, я более внимательно осмотрела дискет. Это был пластмассовый квадрат бежевого цвета с блестящим металлическим кружком посредине и двумя прямоугольными металлическими пластинками на обеих сторонах. На диске была наклейка со словами «пал. ном.», написанными аккуратным почерком Али. Я часто видела у студентов такие диски, но не обращала на них внимания. Я знала, что диск содержит какую-нибудь информацию — тексты, программы или какие-нибудь данные, но сама этим не занималась. В моей школе в России компьютеров не было, и порой я чувствовала, что во всем Колумбийском колледже я единственный человек, который не знает, как ими пользоваться.

Поскольку на данный момент мне нечего было делать с диском, я положила его в письменный стол и вытащила из магнитофона «шантажную» кассету. Я не хотела, чтобы ее услышала Эми или кто-нибудь еще. Я уже собиралась бросить ее в корзину с мусором, но вспомнила лицо специального агента Макэвоя и поняла вдруг, что этого недостаточно. Ножницами я поддела пленку и, вытянув ее из кассеты, стала не спеша разрезать на маленькие кусочки. Я так углубилась в это занятие, что чуть не подпрыгнула, когда раздался телефонный звонок.

— Слава богу, ты дома, — торопливо сказала Эми. — Я уже начала волноваться. Все в порядке? Ты заставила его сказать что-нибудь подсудное?

— Ой, я не помню, — сказала я, глядя на то, что осталось на столе от кассеты. — Теперь это уже не имеет значения.

Последовала долгая пауза.

— Марина, честно говоря, я этого от тебя не ожидала. Сначала приди в себя, а уж потом… — В голосе Эми звучали немного оскорбительные нотки.

— Нет, я вовсе не о том, — сказала я быстро, — его просто арестовали. Как раз когда я была там. Можешь себе представить? У меня до сих пор голова идет кругом.

— Ты не шутишь? Значит, с этим парнем действительно не все в порядке. Может, за наркотики?

— Не думаю. Они взяли у него компьютер и все, что к нему прилагается. Кроме одного диска, который я положила к себе в карман и который сейчас у меня в руке. Он буквально обжигает мне пальцы. Просто умираю от любопытства — что на нем.

— Какого размера этот таинственный диск? — спросила Эми.

— Не знаю. Я могу смерить его линейкой.

— Это ни к чему. Есть только два размера — трех с половиной дюймов и пяти с четвертью дюймов.

— Простите, сэр, какого размера ваш диск? — сказала я и дико рассмеялась. — Мне следовало прежде всего и спросить его об этом.

— Ты сошла с ума, Марина. Этот парень что-то сделал с твоей головкой. Во всяком случае, диск в пять с четвертью дюймов не влез бы ни в один карман джинсов. Твоему Али повезло, что его диски трех с половиной дюймов. А тебе повезло, что у меня есть нужный дисковод, чтобы прочесть на моем компьютере.

— Что такое дисковод?

— Это такая штука, которая позволяет компьютеру прочесть диск. Для дисков в пять с четвертью дюймов нужен другой дисковод. Более старого типа. Но не бери в голову, я ведь знаю, что для тебя это все одно.

— Нет, я рада, что у тебя подходящий вод или как там его. Мы можем сегодня же вечером прочесть диск?

— Марина, ты хоть знаешь, который час? У меня завтра утром в восемь тридцать занятия.

— Но разве тебе завтра не нужен магнитофон?

— Все, что мне нужно, это хорошо выспаться. Мы прочтем твой диск завтра. Обещаю.

На следующее утро я отправила чек Совету по еврейским поселениям. Я купила также новую кассету для магнитофона Эми, выбросив кусочки старой ленты в туалет, где их смыло водой. Оказалось, что общежитие гудит от слухов в связи со вчерашними арестами. Число арестованных студентов колебалось от трех до дюжины. Главной причиной чаще всего назывались наркотики. Некоторые утверждали, что агенты по продаже наркотиков в три часа ночи ворвались в Ливингстон Холл с оружием в руках, крича «Ни с места!», и укладывали на пол всех, кто попадался на глаза. Я держала язык за зубами.

Вечером, когда я уже собиралась идти к Эми, чтобы прочесть диск Али, зазвонил мой телефон.