Стараясь держаться с достоинством, Джина закусила губы:

— Я не могу больше таскаться за вами, и вы должны оставить меня.

Он снисходительно хихикнул.

— Да. Возможно, ты и права, крошка, но захочешь ли ты сама оставить…

Джина покраснела и наклонила голову. Несколько часов назад она стремилась к избавлению, а теперь нет?! И он, кажется, знает это.

Морган вынырнул из кровати. Джина как завороженная смотрела на его стройную худощавую фигуру. На нем были надеты лишь трусики ее брата. Бронзовый загар его резко контрастировал с белой тканью.

Морган осторожно дотронулся до ее подбородка.

— Я рад, что ты так не поступила.

— Почему? — затаив дыхание, спросила она.

— Потому что ты из-за меня претерпела бы кучу неприятностей.

— Неужели?

Лицо его перестало быть серьезным, а Джина поежилась.

— Те люди, которые ночью ворвались в мотель, наверняка знали, кто ты. Они явно считали, что ты помогаешь мне.

— Но как, когда я ничего не знаю о ваших делах? Понимаю, понимаю! — вскрикнула она с горечью. — Мне лучше вообще ничего не знать.

Сильные руки легли ей на плечи. Джина вздрогнула, смутно догадываясь, что в ней пробуждается женская чувственность. Мурашки побежали у нее по спине.

— Я скажу тебе все, когда буду уверен, что это не причинит тебе больших неприятностей, хотя неприятности ты уже имеешь. Но сейчас я не могу. Для твоего же блага.

Загорелый палец ласково прошелся по ее щеке.

— Я знаю, что у тебя куча вопросов, но разве так трудно просто довериться мне?

«Довериться мне». Банальные слова, с горечью подумала Джина. Ведь фактически она так и поступала. Она не только доверилась ему, но еще и доверяла. Даже больше. Она презрела возможность спастись и отвергла возможность довериться тем людям, которые появились ночью. Она интуитивно почувствовала, что им безразлично, что она невинная жертва сложившихся обстоятельств.

Быть с Морганом ~ вот ее выбор. Она медленно покачала головой, а он широко заулыбался, обнажив белые зубы. От его вида у нее сперло дыхание. Он был таким невыразимо обаятельным, особенно когда улыбался. Настоящей широкой улыбкой, без каких бы то ни было следов цинизма.

— Пока ты спала, я купил кое-что.

Он высыпал содержимое пакета на комод.

— Это для маскировки, — пояснил он, заметив изумление на лице девушки.

С удивлением и любопытством рассматривала Джина вещи, которые Морган разложил на комоде. Там были коробочки с гримом и два пакетика с краской для волос. Из другого пластикового пакета он извлек кое-какую одежду.

— Вы хотите, чтобы я покрасила волосы, — взорвалась Джина.

— Да. Так будет прохладней и безопасней, чем надевать парик. Меньше шансов потерять его.

Он вытащил из пакета еще одну вещь.

— Мне бы хотелось, чтобы ты постриглась.

Удивление сменилось ужасом, она обхватила руками свою голову.

Выражение лица у Моргана стало мягче.

— Волосы легче будет красить.

Сидя на краешке стула, Джина зажмурила глаза. Первые длинные золотистые локоны упали ей на колени. Лязганье ножниц, срезавших ее локоны, заставляло ее наклоняться все ниже и ниже.

Казалось, прошли часы, пока Морган закончил наконец стрижку.

— Неплохо получилось, совсем неплохо.

Подняв ее со стула, он подвел ее к зеркалу. Она набралась смелости и открыла глаза.

Это было ужасно, чудовищно! Она себя не узнавала. Исчезли длинные вьющиеся локоны, которыми она очень гордилась. После того как ее волосы были расчесаны и уложены назад, ей показалось, что голова стала почти невесомой. По щекам ее потекли слезы.

Сам Морган чувствовал себя неуютно. Она не плакала, когда считала, что перед ней преступник, собиравшийся причинить ей боль. Она сумела справиться с потрясением, когда увидела труп. Она не потеряла головы и тогда, когда ей показалось, что она убила человека. А вот увидев себя коротко остриженной, не выдержала. Он обнял ее.

— Они отрастут, — сказал он в утешение. — Я бы не сделал этого, если бы не необходимость.

— Но это же ужасно!

— Ужасно? — Морган чуть не расхохотался.

— О, милочка, если ты сама этого не захочешь, тебе не удастся быть ужасной.

По ее лицу он понял, что она не верит ему. Единственный способ успокоить ее заключался в том, чтобы убедить, что она замечательная и привлекательная женщина.

Он медленно прикоснулся губами к ее губам, чувствуя, как она, хотя и не энергично, но все же оказывает легкое сопротивление. Однако чуть позже губы ее стали податливыми, немного приоткрылись, что дало возможность проникнуть кончику его языка, увлажнить их сухость.

На этот раз она действовала без его подсказки. Ее руки обвились вокруг его груди, а тело послушно ответило на его объятие. Морган чуть не задохнулся. Он понял, что сейчас ее можно легко увлечь на кровать. Но он также понимал, что не должен позволять себе это. И все же просунув руку под блузку, он обхватил ее грудь. Она была небольшая, но удивительно нежная, шелковистая на ощупь. Когда он услышал ее тихий всхлип, то понял, что еще немного — и он уже не удержится, пойдет дальше, чтобы ощутить ее всю.

Ему так хотелось медленно раздеть ее, осязая при этом каждую частичку ее тела. Ему хотелось положить ее на кровать и почувствовать, как ее великолепные ноги обвивают его бедра. Но позволить себе этого он не мог. Он обещал ей безопасность, обещал не соблазнять, не искушать ее. А по ее реакции он понял, что сделать это совсем, совсем нетрудно.

Оторвавшись от нее, Морган безвольно опустил руки, удивившись, что они стали непослушными. Ни одна женщина не вызывала в нем такого трепета. Он не мог припомнить ни одной своей партнерши, которую желал бы так сильно. Но эта женщина сейчас была недоступна ему, он не может и не должен ее иметь.

Джина с изумлением смотрела на чужую голову, отражавшуюся в зеркале. Коротко остриженные рыжие волосы и смелый по покрою и рисунку костюм лавандового цвета, купленный ей Морганом, совершенно изменили ее облик. Она раньше не задумывалась о том, что рыжие волосы могут так хорошо сочетаться с цветом лаванды.

Джина внимательно изучала себя в зеркале. Пылающий цвет волос подчеркивал жемчужную белизну ее кожи, превращал ее светло-голубые глаза в серые с таинственными голубыми тенями. Яркость волос помогла скрыть непрофессиональную стрижку.

Может быть, все не так уж и плохо, подумала она, заметив в зеркале пугливый взгляд мужчины. У него самого была новая прическа, которая, однако, не сделала его лучше. По его просьбе она тоже взялась за ножницы, нанесла на его волосы краску, которая превратила замечательные иссиня-черные кудри в уныло-каштановые. Он продолжал расхаживать без брюк, в белых трусиках Рея и незастегнутой жуткой рубашке отвратительного цвета зеленого горошка.

Он напялил на нос очки, и перед Ней явился совсем другой человек, который неуклюже передвигал косо поставленные ноги. Он выглядел как бухгалтер из провинциального банка, находящийся в отпуске, типичный представитель среднего класса, серенький и ничем не выделяющийся. Он совсем не был похож на того мужчину, который еще недавно обнимал и ласкал ее.

Когда он поймал ее изучающий взгляд в зеркале, по его лицу пробежала тень неудовольствия.

— Что-нибудь не так? — спросила она.

— Да нет, ничего особенного, — протянул он после небольшой паузы. — Просто немного расстроен. У нас очень мало наличных. Пришлось потратиться на мотель и те причиндалы, которые купил утром.

— Беда небольшая, у меня есть, — торопливо заговорила она. Но вовремя вспомнила: те чеки, которые она приобрела для отпуска, были надежно спрятаны в ее сумочке дома, но за ними нужно было ехать. — Не стоит переживать, — сказала она. — Разве у вас нет кредитных или банковских карточек?

Этих карточек у него было полно в бумажнике. Но все они были оформлены на определенное имя, на то последнее, с которым он вернулся в Штаты. Сейчас они были бесполезны. Любая карточка, использованная им для платежа, сразу же будет зафиксирована в Штабе.