– Не скучно, – в один голос ответили Питер и Ник.

И это было чистой правдой. Джонни походил на веселого игривого котенка, готового мчаться сразу во все стороны. Рядом с ним было тепло и радостно. Глядя на жизнерадостного Джонни, Ник и Питер радовались вместе с ним, и вправду чувствуя себя старшими братьями.

«Наверняка вот-вот придет сюда», – улыбнулся Ник.

Форчунья смотрела на улыбающегося Ника и уговаривала себя, что всё будет хорошо, что за несколько дней («а может быть, недель?» – шептал внутренний голос) ничего не случится ни с ним, ни с Джонни, ни с Натой.

«Я хотя бы успела увидеть своих, пока еще не закончен купол, а каково хрангелам, которые вообще ничего об этом не знают?..»

Какие же вы у меня молодцы, думала она, с нежностью глядя на                

своего любимца, и понимая, что время истекает, пора лететь – дисциплина есть дисциплина. Вдруг, не переставая улыбаться, Ник посмотрел ей прямо в глаза и сказал:

– Привет!

Форчунья замерла. Это он ей?! Не смея пошевелиться и издать хоть какой-то звук, она лихорадочно соображала. Что это значит? Все ещё спят. Кому было адресовано это «привет!»?

И в эту самую секунду послышался странный плотный гул, как будто заработала турбина электростанции. Задрожали стёкла, пол чуть качнулся под ногами. «Землетрясение?» – только и успела подумать Форчунья, как стало твориться нечто невообразимое! Стекла лопнули, рассыпаясь на мелкие осколки, за окном потемнело, как во время грозы, стало нестерпимо жарко. Гул нарастал, к нему примешивалось жуткое завывание и скрежет. Ник, Форчунья и вмиг проснувшиеся мальчишки изумленно наблюдали, как мимо окон проносятся люди, деревья, какие-то предметы...

Форчунье казалось, что к окну подсоединили гигантский насос, и сейчас их всех просто высосет из комнаты вместе с кроватями и прочей мебелью! Раскинув крылья, она бросилась к окну, пытаясь заслонить детей от засасывающей воронки. Ей было ужасно тяжело, но – получалось! Она изо всех сил боролась со свистящим чем-то, что было за окном. «Боже мой, только бы удержаться, – их же сейчас вытянет и разбросает в разные стороны!»

Придя в себя, дети заметались по комнате, быстро одеваясь.

– Что делать? – спросил Френк у Ника, пытаясь перекричать завывание и грохот.

– Не знаю! Дверь открывать нельзя! И к окну не приближайтесь! Это, наверное, тайфун!.. Или смерч!..

Ник слышал об этом – его дядя, живущий в Техасе, видел смерч своими глазами и не раз рассказывал, что делать, чтобы выжить. Как ругал себя Ник, что пропускал эти рассказы мимо ушей! Ему, живущему в местности, где ни смерчей, ни тайфунов сроду не бывало, эта информация, казалось, вовсе ни к чему. И вот вам,                

пожалуйста, – очень даже к чему...

И тут все стихло... Гул, грохот, ветер, – всё кончилось. Форчунья опустилась на пол. У неё ныла каждая косточка, каждая клеточка, каждое перышко в дрожащих от напряжения крыльях. «Я выдержала», – только и хватило сил подумать.

Дети, оглушенные тишиной, стояли как вкопанные. На ватных ногах Ник подошел к окну, высунул в пустой проем голову и изумленно присвистнул:

– Ну и ну!

Как по команде, к окну кинулись все остальные. Картина, открывшаяся их взору, была ужасной: вывороченные столбы линии электропередачи, вырванные из земли деревья, осколки стекол, обломки непонятно чего...

– Эй! – закричал Ник. – Есть кто живой?

– Да, есть! – раздался голос из девчачьего домика, – мы живые!

Ник бросился к двери.

– Ты куда? – закричал Питер.

– Посмотрю, что с малышами.

Вслед за ним выскочили все – кроме Питера, который перебирался с кровати на кресло, закусив губу от досады и злости на собственную беспомощность. Это была та редкая минута, когда он не-на-ви-дел себя! Психолог, с которым они периодически встречались, повторял, что в случившемся нет ничьей вины, учил ценить тот дар, которым он был наделен, и радоваться тому хорошему, что есть в жизни. Как правило, у Питера получалось, но только не сейчас!

Он подъехал к окну и стал наблюдать за происходящим. На лужайки перед домиками потихоньку выбирались дети. Вышли девчонки, некоторые выглядели испуганными, но, по крайней мере, не похоже, что кто-то пострадал. На пороге малышового домика показался Ник, ведущий за руку Джонни, за ним – остальные. Обходя раскиданные деревья и столбы и перешагивая через осколки и обломки, все направлялись к площадке, где обычно приземлялся вертолёт.

Что-то странное было в том, что видел сейчас Питер, что-то очень странное...

Вдруг он понял: на площадке нет ни одного взрослого!

Немного придя в себя, Форчунья вылетела из окна и огляделась. «Что же это было?» Не тайфун, не смерч, не ураган и вообще не природное явление – это она знала абсолютно точно. Зловещая, неестественная сила пыталась вытянуть детей из комнаты.

«Куда все подевались?»

Словно в ответ, из домика, где жили девочки, вылетела Мудрица, чуть ли не на себе волоча Толчунью; из домика малышей, еле шевеля крыльями, выбирался Мечтан; откуда-то брела непривычно растрепанная Красинда. «Болтана нет», – как-то безучастно отметила Форчунья.

– Господи, – сказала Красинда, когда все они были наконец-то вместе, – какое счастье, что дети живы!

И тут она разрыдалась – безудержно, взахлеб. Да и Форчунья не смогла сдержать слез... Толчунья, никогда не возражавшая всласть всплакнуть, тоже захлюпала носом. Даже крайне редко плачущая Мудрица стала тихонько поскуливать в унисон коллективным рыданиям. Мечтан, теряющийся при виде слёз, понимал, что им обязательно надо выплакаться – это самый простой способ снять напряжение. Дождавшись, пока они успокоятся, он спросил:

– Как вы думаете, что произошло?

– Что-то странное, – сказала Мудрица, – мы с Толчуньей были у девчонок, когда налетело ЭТОи, как пылесос, пыталось вытянуть детей из комнаты. Мы с трудом перекрыли этот поток. Будь я одна, я бы, наверное, не справилась... А прекратилось все так же, как и началось – совершенно внезапно.

– А ты откуда шла? – спросила Форчунья у Красинды.

– Из столовой. Тут дежурные встают раньше, чтобы приготовить завтрак и полуфабрикаты для обеда и ужина. А как раз сегодня среди дежурных– и Маша, и Софи... В столовой такое огромное окно, я думала – не справлюсь. Но Машка, умница, перевернула стол, и за                

ним дети спрятались, как за щитом... Слушайте, а где Болтан? Может, он улетел раньше, до этого?

– Нет, – сказал Мечтан, глядя поверх их голов, – не улетел.

Со стороны океана приближался Болтан. Он не выглядел изможденным, как все остальные, но когда он подлетел, Форчунья ахнула. В его глазах была усталость, глубокая, как толща воды у него за спиной.

Красинда кинулась к нему и крепко, насколько позволяло её теперешнее состояние, обняла. Все они долго молчали...

– Где ты был? – спросила наконец Мудрица. – Что произошло? Ты что-нибудь знаешь?

Болтан тяжело вздохнул:

– Я знаю всё.

По мере его рассказа хрангелов охватывали тревога, ужас и жалость...

...Навестив своих детей и убедившись, что Ольге снится тот самый сон, который он придумал ей вчера вечером, что Йен, всегда просыпавшийся рано, уже проверил свою электронную почту, а Питер спит сладким утренним сном, Болтан тут же направился к куполу. Полчаса тому назад он видел там своего давнего друга, хрангела, обладающего сильнейшей энергетикой. Тот мог рассказать ему, для чего нужен этот купол.

Подлетая, Болтан заметил надвигающуюся с севера огромную черную воронку, которая приближалась с немыслимой скоростью. Ни на мгновение ему не пришло в голову, что это смерч или тайфун, – такая концентрация ненависти, холода, уничтожающего всё на своём пути Зла надвигалась на них! «Темноны», – вспыхнуло в мозгу. «Темноны!» – раздался тревожный крик хрангелов.

«Так скоро?..» – еще успел подумать Болтан, и тут началось такое, что и думать уже было некогда. Вся мощь темных сил обрушилась на только что созданный энергетический заслон. Счастье еще, что они не сразу обнаружили проем в незаконченном куполе, и хрангелы