– Согласны, согласны, – раздался нестройный хор голосов.

– Вот и хорошо. Давайте сейчас этим и займемся.

И началось распределение обязанностей: кто готовит обед, кто дежурит в палатке до вечера... Ник видел, что для всех сейчас это и правда было игрой. Они от души веселились, обсуждая меню, выдумывая невероятные названия для еще не существующих блюд, которые предстояло готовить самодеятельным поварам. Ему же было совсем не весело, и на душе кошки скребли...

– Ты что это нос повесил? – спросила потихоньку Маша,.

– Не знаю, – пожал плечами Ник, – у меня такое чувство, что мы здесь надолго...

– Надолго мне нельзя, – улыбнулась Маша, – у моей мамы через месяц день рождения. Я ей всегда праздничный стол готовить помогаю.

Ник понимал, что она пытается хоть как-то его рассмешить. Но ему было просто катастрофически не смешно...                

Чудеса продолжаются

Генимыслей молча сидел за столом в своем кабинете. Было тихо, но какая это была тишина! Тишина перед бурей, беззвучие за секунду до взрыва, вдох перед оглушительным криком. «Может, правда, покричать? – подумал Генимыслей. – Станет легче... Да только ведь народ сбежится, объясняйся потом». В дверь тихонько поскреблись.

– Войдите! – рявкнул он.

Это «Войдите!» было чересчур громким для приглашения в кабинет.

Вошла удивленная Готта.

– Господин Глава Совета, Вы чего это?

– Командный голос вырабатываю, – усмехнулся Генимыслей. – Что у тебя?

– Ну... Если честно, ничего конкретного. Давайте просто поговорим?

– Давай. Говори.

– Говорю, – вздохнула Готта. – Я устала. Вы устали. Все устали.

– Ну что ты! Нельзя нам уставать. В любой момент надо ждать схватки, и далеко не такой, как на острове. Там это были цветочки... Ты видишь, что происходит?

– И вижу, и чувствую. Не совсем понимаю, правда. Наверное, рано мне было старейшиной становиться...

– Опять не то говоришь! Старейшине не только мудрость нужны и жизненный опыт, а еще и огромная сила. Как раз такая, как у тебя! Вот ты сказала: чувствую, что происходит... И что же это, по-твоему?

– Не знаю... Не уверена, но, кажется, темноны собираются атаковать купол.

– А говоришь – рано старейшиной быть... Нет, все правильно! ...И данные подтверждают.

– Какие данные, господин Глава Совета? Вы что-то новое узнали?

– Вот именно, госпожа Готта, – в тон ей ответил Генимыслей, – вот именно!

– Ну не томите уже, говорите.

Готта всегда с трудом сдерживала эмоции, хоть и понимала, что старейшине следует учиться бесстрастности и выдержке.

– Помнишь, как быстро темноны узнали про детей на острове? Прямо-таки поразительно быстро. По-моему, Огманд один из первых предположил, что к нам пробрался шпион, не помнишь?

– Помню. Не Огманд. Вы.

– Разве? А мне казалось – Огманд. Ну да ладно... В общем, шпион и правда был. Имя его мы узнать не можем, да это и неважно. Важно, что он оставил свой энергетический отпечаток, а по нему, как по ДНК, восстановили его энергетическую сущность, и сейчас она                

транслирует нам информацию из темного мира.

– Бр-р-р, – даже поежилась Гота, – жуть... Как это – «сущность транслирует информацию»? Не очень-то я понимаю.

– Ты знаешь, – понизив голос, признался Генимыслей, – я и сам не совсем понимаю. В старинных заклинаниях и магических методах я хорошо разбираюсь, а тут – сплошные новые технологии! Хай-тек волшебства, так сказать...

– Ну и что же эта сущность натранслировала?

– Беда в том, что темнон, который был к нам заслан, и сам мало что знает. Однако даже из этого ясно: они уверены, что тот, кто им нужен – на острове. Кто намнужен. Кто всем нужен... Поэтому сейчас они уже почти не тратят время и силы на распространение так сказать, вируса. Надеются, пробив защиту, ребенка уничтожить, а уж потом беспрепятственно продолжать свое черное дело.

– Вот почему зло стало менее активным... А я обрадовалась, думала – всё налаживается.

– Нет. К огромному сожалению – нет.

– Выходит, надо готовиться к атаке на купол?

– Да. Вот только расстраиваться не надо. Побереги энергию – еще пригодится! Наоборот, с этого момента начинаем тренироваться и крепнуть, ясно?

– Ясно, – кивнула Готта, – а мы не можем сделать что-то такое, ну... профилактическое?

– Нет. Разве что уничтожить всех темнонов сразу, одним махом.

– А мы можем?

– Можем. В принципе. Но только тогда мы и людей уничтожим. Так устроен мир – нет только одного цвета, нет только света, нет добра без существования зла. Во все времена человек борется за то, чтобы зла в нем было меньше, а добра – больше. Ну, по крайней мере, такой, который себя человекомсчитает....

– Но помочь-то ему в этом можно?

– Нет. Каждый должен справиться сам. И многим удается... Мы только поддерживаем, совсем чуть-чуть, но без этого «чуть-чуть»                

человеку труднее противостоять вмешательству темнонов.

– А они вмешиваются?

– Ещё как! Даже больше, чем им позволено.

– Господин Глава Совета, – возмутилась Готта, – не кажется ли вам, что это несправедливо: они, значит, вмешиваются, и «ещё как!», а мы честно выполняем правила игры!

– Не кажется. На то мы и силы добра, чтобы честно выполнять правила игры.

***

Темноны упорно искали способ разрушить купол над островом. Чернокнижники рылись в старинных манускриптах и магических свитках, ища самые сильные заклинания, воины тренировались, наращивая силу. Старейшины обдумывали, что предпринять, если купол все-таки не удастся уничтожить... Дарк исходил бессильной злобой из-за того, что преимущество темных висит на волоске. Если этого потенциального спасителя человечества (пропади он пропадом, подумал Дарк) вдруг осенит, то все их колоссальные усилия напрасны.

– С одной стороны, купол – это проблема, – рассуждал он вслух, – но с другой, – отлично, что он есть! Дети на острове даже не догадываются, что должны кого-то спасать, кроме самих себя. Их мысли заняты совсем другим, никто из них не знает, что происходит в мире, никто об этом не думает. Может, никакая битва и не нужна? Подохнут, как пауки в банке – без еды, без присмотра...

Обитатели GT, однако, не собирались следовать планам Дарка. Пошел третий день «беспризорного» житья, и все у них было нормально, если так можно сказать о жизни на клочке суши без связи с внешним миром, без информации, без привычных и необходимых вещей – телефона, Интернета, электронной почты, телевизора. Все как-то неожиданно быстро привыкли к самообслуживанию, смирились с безмолвием средств коммуникации, втянулись в ритм дежурств,                

перестали удивляться тому, что никто их пока не нашёл. И без этого удивляться было чему! Кроме Антона, вдруг научившегося поджигать словом и взглядом даже то, что в принципе гореть не умело, и Дино, двигавшего с одинаковой лёгкостью свою и чужую обувь, тяжеленные баллоны с водой и другие предметы на любое заказываемое расстояние, необычные способности проявили и другие «островитяне».

Салма, например, могла моментально превратить в кипяток холодную воду, и – наоборот. Обнаружилось это, как и в случае с Дино и Антоном, совершено случайно!

Распределив дежурства по столовой, девчонки с удовольствием готовили еду и накрывали на стол, но вот мыть посуду не нравилось никому. Тем более когда блюда были сложными, и требовали неограниченного количества сковородок, сковородочек, противней, кастрюль и всякого такого. Те, кто уже однажды дежурил, пытались готовить максимально просто – «посудоемко».

Накануне вечером Салма, дежурившая впервые, решила поразить воображение едоков настоящей мексиканской кухней.

– Так, на первое – гаспачо, на второе – такито с гуакамоле, на десерт – сладкая кесада, – огласила она запланированное меню.

– Ух ты, – восхитилась Сара, – как красиво звучит! Непонятно, но красиво!