Джоана не знала, что ответить на это.

Когда Керен вернулась с танцев, она застала внизу Джоану, которая ждала ее. На ней была пижама из китайского хлопка. Судя по тому, что розы на ней выцвели, пижама была куплена еще в довоенное время.

— Почему ты не спишь? Уже поздно.

— Я хотела поговорить с тобой. Давай выйдем на крыльцо.

В ночной тишине был слышен вечный шум водопада.Керен откинулась на спинку стула.

— Я так понимаю, ты догадалась.

— Это было нетрудно. Мы все у тебя в долгу — родители, братья и я.

Керен ответила ничего не выражавшим голосом:

— Я не хочу ничьей благодарности. Карл — это не Гитлер, и хотя он носит форму, иногда я забываю, что он нацист и начинаю воспринимать его как того мальчишку, которого когда-то знала. А все могло быть хуже. Намного хуже. Я позволяю ему целовать себя и обнимать, чтобы он считал, что я честна с ним. — Она говорила это с отрешенным видом, как будто бы для самой себя. — Он хорошо относится ко мне и надеется, что со временем я отвечу ему взаимностью. Еще мне его жалко. Война испортила ему жизнь, просто он не осознает этого.

— А есть шанс, что его отправят куда-нибудь на север или юг Норвегии, подальше отсюда?

— Сейчас вряд ли. Кстати, я рада, что ты знаешь правду. Я больше ни с кем не могла бы поговорить так, как разговариваю с тобой. Я люблю Эрика и всегда буду его любить. Я жду его возвращения, и если он любит меня так же, как я его, то он не станет слушать других. И еще я надеюсь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Эдварда не забрали в заложники.

Впервые за все время Джоана заметила, как похожи ее мама и Керен. Они обе обладали большой силой воли.

Когда выходные закончились. Джина облегченно вздохнула, потому что беспокоилась, что Джоана случайно обмолвится при Эдварде о настоящем положении дел. После отъезда дочери она решила, что теперь они увидятся не скоро.

— Как ты провела выходные? — спросил Том в понедельник утром.

— Не очень, — ответила она. — Благодаря тебе в своей деревне я теперь значусь в черных списках.

— Что ты хочешь сказать?

Она рассказала, что о ней говорят в деревне.

— Так ты не хочешь поехать домой на какое-то время? — Он подошел к ее столу, и она выложила перед ним письма.

— Все верно.

— Присядь на минуту.

Она послушно села.

— Есть кое-что, о чем я долго размышлял с тех пор, как ты устроилась сюда. Я бы хотел, чтобы ты выслушала меня, прежде чем примешь решение.

— Я слушаю.

— Сейчас я разговариваю с тобой не как твой начальник, а как друг и член твоей семьи. Ты помнишь мою жену, ведь так? Когда она умерла, тебе было лет двенадцать или тринадцать.

— Тринадцать, и я хорошо помню Ингрид. Она была такой яркой и всегда веселой.

— Да, замечательная хозяйка вечеринок, которые мы любили устраивать. Я до сих пор скучаю по ней, особенно когда провожу выходные дома в одиночестве. А ты бы смогла принимать гостей в моем доме? Ты молодая и красивая, и ты бы понравилась моим гостям.Тебе не стоитволноваться, все знают, что ты моя племянница.

Ее первым желанием былоотказаться. Ведь известно, как называли тех,кто якшался с немцами. Она задумалась, желая полностьюосознать ситуацию.

— Я не совсемпоняла, что ты имеешь в виду... Кто-то может подумать,что ты покровительствуешь мне по другой причине?

— Что-то вроде того.

Она засмеялась.

— Том! Как ты старомоден! Я же приехала сюда не прямо с фермы. Я работала в Осло и сумею постоять за себя.

— Как хочешь. — Он смущенно улыбнулся. — Это просто означает, что я отношусь к тебе со всей душой и сказал об этом из лучших побуждений, уверяю тебя.

— Я и не думала сомневаться. Что мне придется делать? Составлять меню? Организовывать вечеринки? Приглашать группы, чтобы выступали на танцах? Я уверена, что у тебя есть список женщин, которых ты приглашаешь на такие мероприятия.

Он прищурился.

— Ты все очень хорошо понимаешь. Женщина, которая была превосходной хозяйкой в моем доме, уехала, когда в нем появились немецкие офицеры. Пока ее никто не смог заменить. Ты бы могла попробовать.

— Дай мне несколько дней, чтобы подумать. — Ей необходимо было посоветоваться.

— Естественно. — Если понадобится, я смогу отпускать тебя пораньше, чтобы успеть все приготовить. Иногда по выходным приходят лишь один-два офицера. А бывает, на вечеринку собирается веселая компания.

— Вообще-то, я в первую очередь секретарь, но так как мы родственники, я бы могла попробовать.

Он был рад, что взял ее на работу. Не было дня, чтобы она разочаровала его; она отлично справлялась со своими секретарскими обязанностями и выглядела очень привлекательно.

Более того, когда совсем потеплело, она перестала носить свои ужасные чулки, и ее красивые загорелые ногитолько подчеркивали ее красоту.

— Еслиты сделаешь то, о чем я прошу,это многое будет значить для меня. — Его тон сделался болееконфиденциальным. — Сейчася расскажу тебе, чем ты можешь помочь мне в достижении моей личной цели. Янадеюсь попасть в правительство, поэтому контакты, которые у меня налажены в настоящее время,впоследствии могут стать исключительно полезными.

— Но для этого тебе придется вступить в фашистскую партию, — произнесла она,не подумав. В тот же момент до нее дошло, что он уже давно связан с нацистами, и она разозлилась на себя.Она совершенно забыла, что работает среди врагов.

— Я вступилв партию, — сказал он, пожав плечами. — Именно поэтому я и занимаю сейчас это положение. Иначе ябыл бы не я. Я не собираюсь давить на тебя, уговаривать стать членом партии, так как догадываюсь, что ты еще не вполне готова. Я понимаю тебя, потому что тоже не сразу пришел к этому. — Он почувствовал, что между ними возникают все более и более доверительные отношения. — Хорошо, что мы можем быть с тобой откровенны, и я хочу, чтобы ты доверяла мне, Джоана, впоследствии, ты могла бы поехать со мной в Осло.Как насчет того, чтобы стать секретарем преемника Квислинга в будущем?

Джоана улыбнулась.

— Спросишь меняоб этом как-нибудь потом. Думаю, тебедо этого предстоит пройти еще большой путь.

— Ядолжен его пройти. Послушай, я был бы тебе оченьпризнателен, если бы ты сопровождала меня на вечеринку в офицерский штаб сегодня вечером. Нам нужно лишь нанести короткий визит, остаться там на часок-другой, но тем самым ты дашь понять, что не брезгуешь немецкой компанией.

Быстро подумав, она ответила:

— С удовольствием, Том.

— Вот умница. Так, значит, мы идем вместе сегодня вечером? Отлично.

Вернувшись к работе, она смотрела на печатную машинку невидящим взглядом. События начали развиваться слишком быстро. Астрид, которая никогда ничему не удивлялась, и сейчас осталась верной себе, задав необходимый вопрос:

— А что ты собираешься надеть?

— Это проблема. Том сказал, что женщины будут одеты красиво, а свое единственное вечернее платье я оставила в Осло. У меня есть только белое платье.

— Я думаю, что смогу помочь тебе. Пойдем в мою комнату.

Джоана последовала за ней наверх.

— Ты можешь что-нибудь поискать здесь. — Астрид открыла шкаф с одеждой и показала вечерние платья, юбки которых отливали коралловым, розовым, серым и зеленым. На них поблескивали золотые и серебряные нити вышивки. — Что скажешь? Думаю, они подойдут тебе, мы с тобой носим один размер.

— Они фантастические. Позвольте мне примерить, — сказала Джоана, уже надевая через голову одно из платьев.

У Астрид оказалось двенадцать вечерних платьев, и все они были неповторимы по своей красоте, сшиты из шифона, крепдешина и шелка.

— Эти туалеты всегда были моими любимыми, и до оккупации я надевала их в театры и на банкеты.