Поиск
ВОРОБЬИ *
Серый домик в Медоне.
За окошком — бугор.
Скучно маленькой Тоне,—
Дождик, тучки, забор.
Вниз прошли человечки
Торопливым шажком.
Мама гладит у печки
И шуршит утюжком.
Плеск дождя так несносен,—
Плик да плик, — третий час…
Для чего эта осень?
Что ей нужно у нас?
Даже мама не знает.
Спросишь, — буркнет: «Отстань!»
На балконе вздыхает
Чуть живая герань.
Кукла спит на буфете,—
Ножки задраны… Срам!
Воробьишки, как дети,
Закружились вдоль рам…
Тоня носик прижала
К ледяному стеклу:
Ай! Лазурь засияла,
Улыбнулась сквозь мглу.
«На балкончике, братцы,
Хлебных крошек не счесть!»
Но сначала — подраться,
А потом и поесть.
Все, должно быть, мальчишки:
Ишь как дерзко пищат…
Ткнут друг дружку под мышку
И отскочат назад.
Два столкнулись с разгона,
Прямо в плошку торчком,
Покатились с балкона
И взлетели волчком…
Самый толстый — трусишка,
Распушил свой живот,
Подобрался, как мышка,
И клюет, и клюет…
Очень весело Тоне:
Небо все голубей,—
Если б прыгнул в ладони
К ней толстяк-воробей!
Подышала бы в спинку,
Почесала б меж крыл,
Он бы пискнул, как свинка,
И глаза закатил.
А она б ему спела
О медонской весне,
Как трава зеленела
В голубой тишине…
Мама гладит сорочку.
«Что ты шепчешь, юла?»
Но сконфуженно дочка
Гладит ножку стола…
«Мы играем в пароход…» *
Мы играем в пароход…
Полный ход!
Гришка Бондарев — машина,
Потому что он мужчина…
Он залез под папин стол
И топочет гулко в пол
Каблуками —
И обеими руками
Уголь сам в себя сует…
Полный ход!
Я, конечно, капитан.
На столе мой валкий мостик.
Сто чертей, какой туман…
Дядя Костик!
Что же ты за рулевой?
Эх, раззява!..
Встань к камину головой
И держи на тучу вправо.
Вестовой, тащи сюда
Бочку с ромом и сигару.
Ух, как треплет! Ерунда.
Машинист, прибавь-ка пару…
Что?! Взорвемся? Не беда.
Саша, — старший брат, — труба,
Потому что он высокий.
Он гудит, надувши щеки,
Так, что пот бежит со лба:
«Гу! Дорогу! Берегись!»
Искры ввысь,
Дым, как черная акула…
Ух, качнуло!
Вдалеке утес, как мел.
Над кормою вьется птица…
Саша! Сашка! Что ж ты сел?!
Ведь труба же не садится.
А в каюте у стола
Пассажирка — леди Даша,
Тетя наша,—
На кушетку прилегла.
Небеса краснее меди…
Ропщут волны, хлещут в люк.
О миледи,
Не ломайте бледных рук!
Я клянусь своею трубкой,
Громом, молнией, совой,
Пароходной нашей рубкой
И верблюжьей головой,—
Что сегодня в Гонолулу
Довезу вас к жениху…
Эй вы, черти, там вверху!
Привяжите пушку к стулу.
Буря крепнет… Нос торчком…
Волны — белые медведи…
Вестовой, снеси-ка леди
Валерьяну с коньячком.
С ПРИЯТЕЛЕМ *
Мой приятель, мальчик Вова,
Ходит-бродит у дверей…
«Что вы пишете?» — «Балладу».
«Так кончайте ж поскорей!»
Кончил. Тиснул промокашкой.
Перевел блаженно дух…
Вова в дверь. Стал лихо в позу,—
Не мальчишка, а петух.
Я сижу спокойно в кресле,
А взбесившийся боксер
Лупит в бок меня и в локоть,—
Сбросил книжку на ковер…
Только мне ничуть не больно.
«Бей сильнее, пустяки!
Отчего ж ты, милый, дуешь
На свои же кулаки?»
И обиженный мальчишка
Сел, как клецка, на кровать.
«Потому что надо драться,
А не локти подставлять».
Драться? Что ж… Сдвигаю брови,
Как свирепый Голиаф…
Поперек схватил мальчишку,
Размахнулся — и на шкаф.
Посиди… Остынь немножко,
Полижи, дружок, карниз.
Через пять минут он сдался:
Попросился кротко вниз.
«Прочитайте мне балладу…»
«Что ж в жару стихи читать…
Лучше сбегай ты на кухню,—
Будем пьянствовать опять».
Вовка тащит воду, сахар,
Выжималку и лимон.
За окном платан смеется,
Кошка вышла на балкон.
«За твое здоровье, кошка!»
Вовка фыркает в кулак
И лукаво морщит носик:
«Дядя Саша, вы чудак…»
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: