Эйлин с радостью приняла его предложение — у нее уже болела спина и мышцы рук. Они остановились на берегу речки в тени деревьев. Эйлин начала спешиваться, но Шон подхватил ее за талию и медленно опустил на землю. Грудь Эйлин скользнула по его груди. Она уже твердо стояла на ногах, а Шон все не отпускал ее. Эйлин подняла на него глаза, боясь лишний раз вдохнуть.

Ее взгляд переместился на его красиво очерченные чувственные губы. Ей захотелось почувствовать их на своих губах, ощутить их вкус.

Шон словно прочитал ее мысли. Он наклонился и поцеловал ее. Его губы были теплыми, но не требовательными. Руки Эйлин скользнули вверх и обвились вокруг его шеи. Шон провел языком по ее нижней губе, чем вызвал у Эйлин сильный приступ желания. Она прижалась к нему, почувствовала его возбуждение, и ей захотелось увлечь Шона на землю, чтобы он освободил ее от распиравшего ее желания.

Потрясенная столь быстрой и острой реакцией на его поцелуй, Эйлин отпрянула от Шона, покраснев от смущения. Поцелуй мужчины еще ни разу не вызывал у нее таких сильных эмоций, которые заставляли ее забыть обо всем на свете и подчиниться требованиям своего тела.

Справившись кое-как со своими чувствами, Эйлин сделала глубокий вдох. От такого мужчины следует держаться подальше, подумала она, можно потерять голову и наделать глупостей.

— Чему вы улыбаетесь? — спросил Шон.

— Так, ничему.

Шон посмотрел на нее исподлобья, и Эйлин подумала, что он обиделся, решив наверное, что улыбку у нее вызвал его поцелуй. Он взял за поводья лошадей и повел их к реке, чтобы напоить.

Эйлин наслаждалась этим зрелищем. Высокий, превосходно сложенный мужчина стоит между двумя лошадьми, склонившимися к воде. Скользя взглядом по его широким плечам, узкой талии, по длинным сильным ногам, Эйлин чувствовала неровный стук своего сердца. Ее никогда не привлекали мужчины грубоватой внешности, которая обычно появляется в результате занятий физическим трудом. Эйлин предпочитала элегантных мужчин, одевающихся в дорогие костюмы и проводящих свой рабочий день в офисах.

Шон обернулся, и она снова поразилась его грубоватой мужской красоте.

— Ну что, возвращаемся? — спросил он.

— Уже пора?

— Это зависит от вас. Я просто подумал, что вы, возможно, устали.

Конечно, устала, но признаваться в этом Эйлин не хотелось.

Шон помог ей взобраться на лошадь, легко вскочил в седло, и они продолжили путь. Он смотрелся так, словно родился в седле, ритмичные, расслабленные движения его тела точно совпадали с движениями лошади.

Эйлин заметила, что Шон, казалось, видит все, что происходит вокруг, — от орла, парящего над ними, до стад, пасущихся на зеленых лугах.

— Давайте поскачем галопом? — предложила она.

— Давайте, — с улыбкой ответил Шон.

Эйлин пустила Красса в галоп. Только сейчас она поняла тех, кто увлекается верховой ездой. Она испытывала необыкновенный восторг, несясь на лошади по густой траве, ветер свистел в ушах, развевал ее волосы. Это давало ей незнакомое прежде ощущение силы и свободы.

Вдруг Красс споткнулся, может, попал копытом в небольшую яму. Эйлин показалось, что он сейчас упадет. Сердце у нее ушло в пятки, когда она представила себя лежащей под лошадью, как под прессом. Но, к счастью, Красс удержался на ногах и поскакал дальше. Эйлин потянула на себя поводья, впервые ощутив опасность. Она мысленно кляла себя за бесшабашность. Если бы лошадь упала, она могла сильно покалечиться, даже погибнуть.

— Как вы себя чувствуете? — спросил подъехавший Шон. — На вас лица нет.

— Просто испугалась, — ответила Эйлин. Ее трясло от пережитого страха. — Если бы Красс упал, он мог раздавить меня.

— Вы можете погибнуть и на лондонской улице, — заметил Шон. Возразить на это было нечего. — Хотите вернуться?

Эйлин не желала выглядеть в его глазах трусихой. Неужели для меня имеет значение, что он думает обо мне? — мелькнуло у нее в голове.

— Нет.

По его улыбке она поняла, что он доволен ее ответом. Шон дернул поводья, и его кобыла двинулась с места. Красс пристроился рядом с ней.

Вскоре Шон остановился на невысоком холме, поросшем полевыми цветами, с него открывался чудесный вид на небольшую долину. На заливном лугу паслись коровы.

— Взгляните! — воскликнула Эйлин. — Олень!

— Это олениха, с ней олененок.

Она подалась вперед и прищурилась. Если бы детеныш не вышел из-за разлапистой ели, она бы ни за что его не увидела. Эйлин тронула Красса, но Шон остановил ее.

— Если вы приблизитесь к ним, они тут же исчезнут.

— Да, конечно. Олененок просто прелесть.

Олениха высоко держала голову, нюхая воздух.

— Какие они красивые, — сказала Эйлин. — Жаль, что я не взяла фотоаппарат.

— В следующий раз сфотографируете, — утешил ее Шон.

Ей было приятно слышать эти слова.

Они наблюдали за животными несколько минут. Уши оленихи, как локаторы, постоянно двигались взад-вперед. Она повела олененка на водопой.

— Вы часто бываете здесь? — спросила Эйлин.

— Часто.

— Приезжаете посмотреть на оленей?

— Нет, — ответил он, улыбнувшись. — Приезжаю, потому что это моя земля.

— Ваша? — удивилась Эйлин. — Я думала, все эти угодья являются собственностью Питера и Бланш.

— Нет. Этот крошечный уголок земли принадлежит мне.

— Коровы тоже ваши?

— Нет, Майкла Кирка. Он арендует у меня пастбище. Через пару месяцев у меня будет уже достаточно денег, чтобы начать строительство собственного дома.

— О, — уважительно произнесла Эйлин. — Поздравляю.

— Спасибо. — Шон показал на небольшую рощу. — Дом я поставлю, наверное, там.

— Удачное место, — одобрила Эйлин. — А какой дом вы хотите построить?

— Пока не решил. Но, думаю, он будет двухэтажным, с красной черепичной крышей и с камином в гостиной. Возможно, сделаю еще один камин в спальне. — Шон посмотрел на небо. — Уже поздно, пора возвращаться, а то миссис О'Нейл, наверное, уже беспокоится о вас.

— Не сомневаюсь, — согласилась Эйлин.

Она бросила последний взгляд на долину. Ей почему-то не хотелось покидать этот чудесный уголок. Она представила себе добротный деревенский дом с кирпичной трубой, из которой вьется дымок. В просторной гостиной стоит пара кресел-качалок. В одном из них сидит она с младенцем на руках.

Испугавшись своих мыслей, Эйлин торопливо последовала за Шоном.

— О чем ты думаешь? — спросила Бланш.

— Да так, ни о чем.

Они сидели на диване перед камином. Эйлин смотрела на ребенка, лежавшего на коленях у матери. Маленький Реджи был очаровательным малышом. Эйлин в отличие от большинства женщин никогда не умилялась при виде пухлых младенцев. Они, конечно, были трогательными, но не вызывали у нее желания завести семью, детей. Ей нравилось быть независимой, она любила свою работу, лондонскую квартиру и с удовольствием общалась с друзьями. Со Стюартом она рассталась в том числе и потому, что он требовал, чтобы она бросила работу, сидела дома и воспитывала детей. Эйлин же не хотела сужать свой мир до размеров кухни.

Сейчас, глядя на розовощекого Реджи, она поймала себя на том, что пытается представить себя в роли матери вот такого карапуза — с темными волосами и с синими глазами Шона.

— Как ты покаталась? — спросила Бланш.

— Нормально. Почему Шон не женат?

— Вот оно что... — понимающе протянула Бланш.

— Не смотри на меня так, — сердито буркнула Эйлин. — Мне просто интересно. В конце концов, он же не урод, а совсем даже наоборот.

— Мы, кажется, договорились, что он потрясающий мужчина, — напомнила Бланш.

— Помню, помню, — успокоила ее Эйлин. — Так почему он не женат?

— Понятия не имею. Шон не распространяется о своей личной жизни. Я как-то спросила его об этом, но он тут же перевел разговор на другую тему. Я только знаю, что, когда он выступал на родео, женщины сходили по нему с ума, не давали ему проходу.

— О!

— Насколько я понимаю, в одну из них он влюбился по уши, а как далеко у них там зашло и почему они расстались, мне неизвестно.