Еще один пылающий взгляд. Если бы Том не держался за перила, наверняка упал бы. Какая нелепая была бы смерть! Впору было бы номинироваться на премию Дарвина. Нет, на нее тебя, в лучшем случае, могут выдвинуть безутешные друзья и осиротевшие родные!

За спиной громко фыркнула Кейси.

«Скакун» обернулся посмотреть, что представляет собой тип, с которым Эмили «нашла счастье». У него оказалось вполне красивое лицо, по крайней мере, Тому казалось, что именно такие лица женщинам кажутся красивыми: нос с горбинкой, густые, будто углем рисованные брови… Только выглядел он как-то ненатурально, вроде как актер, который из образа уже вышел, а грим не снял. Он обладал набором черт, которые обычно выдают брутальных героев, но при этом героем, тем более брутальным, явно не был.

И даже презрение с оттенком недоверия в его взгляде не меняло того факта, что он просто парень в кожаной куртке, который стоит перед дверью в его, Тома, квартиру и домогается его, Тома, девушки.

Где во всем этом безумии безумие, где игра, а где реальность, Том разберется. Но позже. Пока ему это не под силу. Удержать бы остатки собранности. Хоть что-то, от чего можно отталкиваться…

Наверняка будет драка. В драке самое главное — ощущение опоры под ногами и отсутствие страха.

Том не боялся. Сердце билось так спокойно, как только могло в сложившихся обстоятельствах. Она назвала его своим парнем, чего ему теперь бояться? Что она скажет «я пошутила»? Не отвертится, голубушка!

Тому стало весело. Задорно и зло посмотрел он в глаза парню в кожаной куртке. Тот был, конечно, чуть повыше его, но уже не казался Тому огромным жеребцом, которому перешибить его копытом — раз плюнуть.

— А что, вопросы какие-то? — Он подмигнул парню и поднялся на две оставшиеся ступеньки. Всплыла картинка-воспоминание об одной из школьных драк: он на школьном дворе, один против троих, бить будут не щадя, и он спокойно и сосредоточенно снимает рюкзак, снимает часы, кладет в боковой карман…

Том расстегнул металлический браслет. Часы у него дорогие, напоминание о днях достатка с вкраплениями излишеств. Стоит поберечь.

Эмили из-за плеча в кожаной куртке отчаянно строила рожи и что-то объясняла Тому одними губами. Театр пантомимы на дому? Ладно, они позже разберутся. Суть Том понял.

— Так, значит, парень? — хмыкнул незнакомец. — А что это за кукла Барби у него за спиной? А, неваляшка?

— Да пошел ты, грязный ублюдок, со своими разговорами! — без запинки выдала Кейси.

Вот это девчонка!

— А какая злючка! Прелесть что такое!

— Ты, парень, нарываешься. К девушке моей пристал, сестру обижаешь… — Том стоял уже совсем близко, в паре шагов. Кейси мудро протиснулась мимо него и его врага к двери, к Эмили.

— Сестру?! Что ж так плохо следишь за ней? Как будто только что с панели…

Парень в кожанке, видимо, думал, что это будет словесная перепалка. Глупо. Может быть, он мало имел дела с мужчинами и не привык к тому, что за свои слова перед мужчиной нужно отвечать. Нет, отвечать нужно вообще, но мужчины имеют обыкновение разбивать носы и сворачивать челюсти тем, кто не следит за языком.

По крайней мере, когда короткий и быстрый удар Тома вонзился ему в челюсть справа, снизу, его лицо сделалось очень удивленным. Всего на пару мгновений. Том ударил левой. Лицо стало бессмысленным. Парень упал. Нокаут.

Том уже лет пятнадцать не вспоминал о боксе, но тело, видимо, помнило, и это приятно. Конечно, тренер школьной команды ничего хорошего ему не сказал бы ни про скорость, ни про силу его удара, да и «двойка» была примитивная донельзя, но…

Есть хорошая поговорка: победителей не судят.

Том чувствовал, что это про него.

Девушки взирали на него с почти священным трепетом.

— Ну ты и дал, красавчик, — восхищенно пробормотала Кейси.

Эмили смотрела на парня в кожаной куртке.

— Он жив? — спросила она. Том усмехнулся:

— Ну я же не Терминатор!

Он присел на корточки, на всякий случай пощупал пульс — приложил пальцы к покрытой щетиной шее. Бьется. Ну и славно.

Он приподнял голову своего бывшего противника: нет, все нормально, даже крови нет — не расшибся, упав.

— С ним все хорошо. Сейчас придет в себя. Может, вызовешь полицию?

— Зачем? — изумилась Эмили.

— Чтоб меня арестовали за драку, — подколол ее Том. — Он же приставал к тебе. Или я что-то неправильно понял?

Эмили покраснела, наверное потому, что прочла в глазах Тома: он знает, что говорит.

— Да, но я не хочу давать делу ход.

— О, женщины! — воскликнул Том.

— Может, его вниз оттащить? — предложила благоразумная (или наученная жизнью) Кейси. — А ты чего с кастрюлей стоишь? — поинтересовалась она у Эмили.

Эмили перевела взгляд на тяжелую кастрюлю, которую все еще держала в руках, и скрылась в недрах квартиры.

— Давай помогу, — участливо предложила Кейси. — А то он очухается, станет требовать реванша…

— Какие ты слова знаешь! — покачал головой Том.

— А что? Я школу, между прочим, окончила в хорошистках! И когда-нибудь обязательно поступлю в колледж, — обиделась она.

Том еще раз покачал головой, но проникся к девчонке уважением: он чувствовал, что это не пустые слова, что она говорит это не для того, чтобы показаться лучше, чем есть. И хорошо. Дай ей Бог…

Она довольно ловко перекинула мягкую, как плеть, руку побитого незнакомца — Том уже поднял его, тот открыл глаза, но стоять без посторонней помощи не мог — через плечо и зашагала вниз.

— Как ты меня согрел, — хихикнула она между шестым и пятым этажами. — Давненько мне не бывало так жарко на работе.

— Вот и замечательно. С румянцем на щеках ты мне нравишься гораздо больше, чем синюшная.

— Спасибо за честность, — фыркнула Кейси. Видимо, слова Тома задели ее женскую гордость.

Им не представилось возможности договорить на эту тему: в разговор включился третий собеседник.

Побитый незнакомец неопределенно замычал, но попытки идти самостоятельно не сделал.

— Что, худо тебе? — поинтересовался Том. И откуда такой циничный сарказм? — Ничего, сейчас выйдешь, подышишь воздухом…

Они были на Четвертом, когда ожил лифт. Ожил со спецэффектами: Кейси дернулась и едва не выронила «пациента», когда где-то рядом, почти под ногами, раздался замогильный гул.

— Опа! Дальше поедем с комфортом! — усмехнулся Том.

Они дождались своей очереди — желающих «проехаться с комфортом» оказалось неожиданно много — и спустились вниз, как и подобает белым людям.

— Ты чего? — мутно спросил незнакомый — до сих пор! — парень, когда они загружались в лифт. — Вы чего? — повторил он, когда они прибыли на первый этаж.

— Мы — ничего пока что, — цыкнула на него Кейси. — А ты будешь нарываться, еще раз пристанешь к его девушке… — Она многозначительно ткнула в Тома пальчиком с длинным ногтем, выкрашенным в фиолетовый.

А, вот к чему боа!

Парень отмахнулся с видом человека, которому сильно не до того. Кажется, Том похоронил в себе звезду ринга.

Они вывели парня на улицу. Он изъявил желание посидеть на ступеньках.

— Ты правда с ней живешь? — уточнил он напоследок.

— Да. — Том усмехнулся. И ведь чистая же правда!

Парень ничего не ответил. Он был похож уже не на арабского жеребца, а на пьяного человека, которому к тому же дали по башке. Алкоголем от него не пахло, впрочем, кто его знает…

— Держись от нее подальше, — сказал он. Настолько искренне, насколько можно быть искренним, произнося шаблонную фразу.

Уже в лифте Том бросил взгляд на Кейси. У нее налицо были признаки смущения, что, мягко говоря, очень нетипично для девушки с панели.

— Что такое? — спросил он.

— Ну… — Она замялась. — Ты хочешь втроем? — И покраснела, что совсем уж из ряда вон.

— Что — втроем? — не понял Том. То есть понял, но не сразу. Когда понял, то и сам ощутил, как щеки потеплели от прилива крови.

Образ, мгновенный, как будто освещенный вспышкой молнии, образ чего-то запретного…